Июнь 1941. Запрограммированное поражение

Для РККФ разрабатывались не менее амбициозные планы роста. Принятая в 1933 г. программа строительства боевых кораблей предусматривала в 1941 г. ввести в строй 8 линкоров. Еще раньше, в 1938 г., намечалось завершить постройку 11 крейсеров, 10 лидеров, 40 эсминцев, 376 подводных лодок и 312 торпедных катеров [201] . Располагая столь внушительной армадой, СССР превратился бы в серьезную угрозу на море для любой великой державы того времени. Быстрый рост советского ВМФ обеспокоил даже «владычицу морей» Великобританию, попытавшуюся хоть как то его ограничить. По ее предложению 17 июля 1937 г. через 20 минут после подписания аналогичного англогерманского документа в Лондоне было заключено англо советское морское соглашение. Оно предусматривало качественные лимиты для основных категорий боевых кораблей и взаимную информацию об их строительстве. Соглашение не распространялось на советские ВМС на Дальнем Востоке до тех пор, пока не будет заключен соответствующий договор между СССР и Японией [202] . Но, судя по всему, Москва не собиралась его соблюдать. В «Большой кораблестроительной программе» на 1938–1947 гг. была запланирована постройка 15 линкоров с 406 мм главным калибром, 15 тяжелых (с 305 мм) и 28 легких (со 152 мм) крейсеров сметной стоимостью 35 млрд рублей [203] . И это еще не упоминая сотен боевых кораблей других классов…

201

Там же. С. 352, 422.

202

Внешняя политика СССР. Сборник документов. Т. IV (1935 – июнь 1941 г.). М.: Правда, 1946. С. 282; ДВП СССР. Т. XX. Январь – декабрь 1937 г. М.: Политиздат, 1976. С. 387.

203

Краснов В.Н. Военное судостроение накануне Великой Отечественной войны. М.: Наука, 2005. С. 7, 202–203.

Однако дистанция от желаемого до действительного оказалась слишком велика. Несмотря на все усилия, до войны Советскому Союзу так и не удалось создать большой океанский флот, хотя средства на него ушли громадные. Значительная доля их оказалась замороженной в так и не достроенных линкорах и тяжелых крейсерах, из за чего все затраченные на них ресурсы оказались выброшенными на ветер. А ведь в свое время видный советский военный теоретик А.А. Свечин, описывая Первую мировую войну, справедливо отметил: «Наша армия могла бы сравняться по технике с германской только в случае нашего отказа от постройки линейного флота; последний, в условиях чрезвычайно невыгодного расположения русских портов в глубине оперативных задворок морей, лишенный надлежащего базирования, был обречен на бездействие. Однако после Цусимы и первой революции мы вновь начали строить кораблики, что отвлекало крупную часть сумм, ассигнуемых на оборону, и еще более существенную часть нашей еще слабой промышленности» [204] .

204

Свечин А.А. Эволюция военного искусства. М.: Академический Проект, 2002. С. 761–762.

Тухачевский в докладе на расширенном заседании РВС 7 мая 1928 г. тоже возражал против строительства линейного флота, поскольку «цельность Советского Союза как политическая, так и экономическая не может быть нарушена морскими операциями противника». По его мнению, «затрата средств на создание могущественного военно-морского флота имела бы оправдание лишь в том случае, если бы мы были намного сильнее наших вероятных противников на суше и на море (что на деле как раз наоборот) и если бы мы могли создать флот, способный вступить в единоборство с английским флотом (что явно невыполнимо)» [205] . Но Сталин питал необъяснимую слабость к линкорам и предпочел в который раз наступить на старые грабли…

205

РГАВМФ. Ф. р 1483. Оп. 1. Д. 30. Л. 39–40 об. Цит. по: Становление обороннопромышленного комплекса СССР. Т. 3. Ч. 1. С. 159.

Резко возросшие возможности сухопутных войск позволили советскому руководству пересмотреть вероятные сценарии будущих военных конфликтов. Механизированные и танковые соединения РККА получили задачу мощными ударами на большую глубину сорвать мобилизацию и сосредоточение армий противника в начальный период боевых действий, а заодно полностью разгромить и вывести из войны слабых членов предполагаемой вражеской коалиции, таких как Латвия и Эстония. Перспективы тут открывались самые радужные, но в это время в международной обстановке возникла новая угроза, через короткое время заставившая считаться с собой все страны Европы да и всего мира: к власти в Германии пришел Гитлер.

Под его руководством эта страна стала быстро выдвигаться на позицию наиболее сильного и опасного вероятного противника СССР, которую ранее занимала Польша. Но и ту отнюдь не списали со счетов, начав прочить ее в союзники Германии. В Москве, разумеется, прекрасно знали о непримиримых противоречиях между Берлином и Варшавой, но опасались, что они все же могут сговориться против Советского Союза. В качестве базы для такого сговора рассматривался обмен «польского коридора» на совместно захваченные украинские земли. Время показало, что для создания германо польской коалиции против СССР не нашлось достаточных оснований, поскольку глубокий взаимный антагонизм заведомо перевешивал общие антисоветские интересы этих стран. Но московские вожди, ослепленные долголетней ненавистью к Польше, этого не осознавали или, скорее, не желали осознавать. Наглядным свидетельством этого вопиющего непонимания является директива наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова командованию Балтийского флота от 2 августа 1939 г. В ней он поставил задачу при разработке оперативного плана «исходить из предположения одновременного выступления против СССР на Северо-Западном направлении объединенных сил Германии, Польши и Финляндии» [206] . Между тем до нападения Германии на Польшу тогда оставалось меньше месяца…

206

Кен О., Рупасов А., Самуэльсон Л. Швеция в политике Москвы. 1930–1950 е годы. М.: РОССПЭН, 2005. С. 205.

По постановлению Политбюро от 22 марта 1935 г., как раз в момент начала неприкрытой милитаризации Германии штатная численность Красной армии мирного времени к середине следующего года должна была впервые перевалить за миллион человек [207] . Ее качественный рост не отставал от количественного. Еще с 1933 г. технические войска и кавалерия начали превращаться в кадровые, а в 1935 г. с прежней главным образом территориальной или смешанной системы комплектования на чисто кадровую стала переходить и пехота. Если в 1934 г. из 87 стрелковых и горнострелковых дивизий РККА только 23 были кадровыми, то всего через четыре года других уже не осталось [208] . Это привело к некоторому росту военного бюджета, но, как выяснилось, экономический эффект от внедрения территориальной системы оказался совсем незначительным. Расчеты показали, что в 1925–1926 гг. реальная экономия в годовых расходах на содержание территориальной стрелковой дивизии (1,7 млн руб.) по сравнению с кадровой (1,8 млн руб.) не превышала 6 %. А общий экономический эффект от использования территориальной системы в 1924/1925 финансовом году составил лишь 4,5 млн рублей, или около 1 % всего военного бюджета [209] . Так что после полного перехода на кадровую систему комплектования Красной армии ценой небольших дополнительных затрат удалось заметно повысить качество боевой подготовки ее личного состава.

207

Кен О.Н. Мобилизационное планирование. С. 373–374.

208

Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. С. 470.

209

Бочков Е.А. Экономические, социально политические и военные аспекты территориально милиционного устройства Вооруженных Сил СССР в 1920–1930 е годы // ВИЖ. № 12. 2005. С. 33.

Другие важные реформы тоже способствовали дальнейшему повышению дисциплины и боеготовности войск. Так, 26 сентября 1935 г. приказом НКО СССР № 144 в РККА взамен служебных категорий вводились персональные воинские звания [210] . В 1936 г. призывной возраст в СССР был снижен с 21 года до 19 лет, а начиная с сентября 1939 г., выпускников средней школы начали призывать с 18 лет [211] . При этом вооруженные силы неуклонно продолжали расти, и к началу 1937 г. численность их личного состава превысила 1,6 млн человек [212] . Военные расходы страны наращивались еще более быстрыми темпами. С 1935 по 1938 г. затраты на вооружение армии утроились, достигнув 6,9 млрд рублей [213] .

210

Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940–1941 гг. Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий. Документы и материалы. М.: Летний сад, 2005. С. 225.

211

Советская военная энциклопедия. Т. 3. М.: Воениздат, 1977. С. 379–380.

212

Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. С. 272.

213

Хлевнюк О.В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры. М.: РОССПЭН, 2010. С. 291.

Интересно проследить историю развития государственного бюджета СССР в последнее предвоенное десятилетие. Его основные статьи сведены в Таблицу 2.2.

Как показывает таблица, коренной перелом в динамике советских военных расходов пришелся на 1934 г., ничем не примечательный с точки зрения международной политики. Тогда они подскочили сразу в 3,5 раза и продолжали неудержимо расти. В результате в мирном 1936 г. оборонный бюджет Советского Союза впервые превзошел затраты на всю его промышленность. Казалось бы, дальше идти уже некуда, милитаризация страны достигла своего предела. И действительно, в течение последовавших двух лет, наряду с продолжавшимся значительным ростом военных расходов, их относительная доля в бюджетной раскладке оставалась стабильной. В 1938 г. они даже чуть отстали по величине от ассигнований на индустрию. Но уже в следующем году оборона поглотила свыше четверти всего государственного бюджета СССР, окончательно опередив все остальные его статьи. А в последнем предвоенном 1940 г. на военные нужды ушла без малого треть бюджета, или вдвое больше, чем на промышленность. Но тогда эти колоссальные затраты были уже оправданы: война стояла у самого порога…

Таблица 2.2

Основные статьи расходов государственного бюджета СССР в 30-е годы [214]

2.5. Предвоенное оперативное планирование

Кроме мобилизационных планов в СССР разрабатывались оперативные, определявшие порядок боевых действий войск в случае их начала. После окончания Гражданской войны их разработка проводилась в военных округах, а с 1924 г. ответственным за создание и изменение оперативного плана будущей большой войны стал Штаб РККА. Такие документы разрабатывались и уточнялись по мере изменения мобилизационных планов Красной армии, роста ее рядов и оснащения, а также под влиянием развития международной ситуации. До начала Великой Отечественной это случилось не менее 15 раз, т. е. почти ежегодно. Их важность и секретность характеризует более чем красноречивый факт: они сами и даже их копии никогда и нигде не печатались, а только переписывались от руки самими исполнителями. Последние предвоенные оперативные планы изготавливались в единственном экземпляре и докладывались только Сталину [215] .

214

Индустриализация СССР. Документы и материалы. 1929–1932 гг. М.: Наука, 1970. С. 46–47, 82–83; Индустриализация СССР. Документы и материалы. 1933–1937 гг. М.: Наука, 1971. С. 30–31, 61–63, 90–92, 121–123, 135–137; Индустриализация СССР. Документы и материалы. 1938–1941 гг. М.: Наука, 1972. С. 25, 31, 41.

215

Горьков Ю.А. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь: РИФ ЛТД, 1995. С. 55–56.

Важнейшее влияние на качество оперативного плана войны оказывает выбор его исходных условий, таких как определение вероятных противников и предполагаемого сценария начала боевых действий. А советское руководство долгое время никак не могло отличить надуманные угрозы от реальных, поэтому перед военными ставились задачи, не имевшие ничего общего с действительностью. Возьмем, к примеру, советский оперативный план, действовавший в 1932 г. и имевший два варианта. Основным считалось отражение нападения Польши и Румынии при активной поддержке Великобритании и Франции. Дополнительный добавлял к военным противникам Финляндию, Эстонию и Латвию. Однако уже в следующем году по указанию начальника Штаба РККА А.И. Егорова дополнительный вариант стал основным. Трудно понять логику этого решения, учитывая, что к тому времени со всеми перечисленными государствами были заключены договоры о ненападении. Как бы то ни было, до мая 1935 г. все оперативные планы разрабатывались на основе именно этих установок [216] .

216

Кен О., Рупасов А., Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 187–188.

Необходимость появления кардинально нового оперативного плана назрела после начала широкомасштабной ремилитаризации Германии. Уже в феврале 1935 г. командующий БВО И.П. Уборевич предложил скорректировать действовавший документ с учетом новых наиболее вероятных противников – объединенных германо польских сил при поддержке Финляндии. В этой связи он считал необходимым разгромить Польшу в первые дни войны, до момента полной мобилизации Германии. Кроме того, Уборевич допускал, что вместе с ними на СССР могут напасть Великобритания, Эстония и Латвия. В конце того же месяца с аналогичными соображениями в записке, адресованной Ворошилову, выступил Тухачевский. Но, в отличие от Уборевича, он не исключал возможность сохранения нейтралитета финнами.