Июнь. 1941. Запрограммированное поражение.

После мобилизационного развертывания численность Красной Армии должна была составить 8,9 млн. человек личного состава, 32 628 самолетов (из них 22 171 боевых), свыше 106 тыс. орудий и минометов, около 37 тыс. танков, 10 679 бронеавтомобилей, около 91 тыс. тракторов, 595 тыс. автомобилей. Работу по обеспечению поставок мобресурсов в таком громадном объеме пришлось выполнять в сжатые сроки и в исключительно сложных условиях. К сожалению, кардинально решить острую проблему их нехватки к началу войны так и не удалось. Все это делало мобилизационные планы нереальными. В результате продолжающихся изменений в схемах развертывания и различного рода несогласованностей между Генштабом, наркоматами и мобработниками на местах разработка МП-41 к июню 1941 г. полностью так и не была завершена. И Красная Армия вступила в войну с не до конца доработанным и не утвержденным мобилизационным планом.

РЕОРГАНИЗАЦИЯ КРАСНОЙ АРМИИ В КАНУН ВОЙНЫ

Затяжка с окончанием советско-финской войны, а потом и события в Бессарабии и Прибалтике вновь не позволили в полной мере провести начатую раньше реорганизацию Красной Армии. В Ленинградском, Калининском, Белорусском и Киевском округах она была сорвана. Между тем обстановка надвигающейся большой войны требовала продолжать реорганизацию и перевооружение войск. Но как? Ведь любая реформа войск неизбежно приводит к снижению мобилизационной и боевой готовности частей и соединений, подвергшейся ей. Затевая масштабную реорганизацию, руководство страны и командование РККА, судя по всему, не учитывали возросшую возможность втягивания СССР в войну. Быстрый рост новых формирований происходил без учета реальных возможностей по снабжению их вооружением, средствами связи и автотранспортом. Потребность в мобресурсах (личного состава, вооружения, техники, лошадей и обоза) рассчитывалась как разница между штатом мирного и военного времени. При этом некомплект по мирному времени в мобпотребность не включался. Уже здесь закладывалась возможность вступления в бой не полностью укомплектованных соединений и частей. Особенно это сказалось на готовности соединений приграничных округов, которые должны были первыми встретить врага. Так, чтобы уложиться в утвержденную численность вооруженных сил в мирное время, приходилось что-то сокращать. Например, 4 ноября 1940 г. в числе других перевели со штатов военного времени на усиленные штаты № 8/3 120-й и 318-й гап б/м РГК ЗапОВО общей численностью 1770 чел. каждый, но зато расформировали артпарк 120-го гап б/м, а заодно и 124-го гап б/м РГК [486]. Подобную реорганизацию провели и в других округах. Это отрицательно сказалось на боеспособности артчастей РГК, предназначенных для усиления войск прикрытия.

Далеко не все мероприятия по улучшению оргструктуры войск были достаточно обоснованными и оправданными. Высшее военное руководство в своих начинаниях порой неумеренно шарахалось из стороны в сторону. Только недавно, после польской кампании, расформировали четыре танковых корпуса из-за их якобы громоздкости (560 боевых танков), а всего через год решают сформировать уже 30 мехкорпусов в составе более тысячи танков каждый. Скороспелые и недостаточно продуманные решения зачастую принимались в отрыве от оперативно-стратегических задач, стоящих перед войсками. Желаемое принималось за действительное, поэтому нередко пренебрегали ограничениями, которые накладывали на военное строительство имевшиеся материальные возможности и обстановка, складывающаяся на западной границе. Оргструктура войск менялась слишком часто и столь кардинально, что самым отрицательным образом отражалось на их боеспособности. Чтобы проследить, как проходила реорганизация Красной Армии в последние предвоенные месяцы, мы остановимся подробнее на ее главной ударной силе — танковых войсках.

Важнейшей частью плана МП-41, вызвавшей наиболее далеко идущие последствия, было формирование 60 танковых и 30 моторизованных дивизий, что позволяло довести общее число мехкорпусов до 30 [487]. Каждый из них по штату должен был иметь 1031 танк. План был утвержден Сталиным практически без поправок [488], и формирование всех корпусов началось немедленно. Этот болезненный процесс коснулся и некоторых уже сформированных мехкорпусов первой волны. Для ускорения создания новых соединений дивизии из существующих корпусов передавались в новые. Например, из 4-го мк передали в 15-й 10-ю тд, из 8-го в 16-й — 15-ю тд, а из 9-го в 22-й — 19-ю тд. Им на смену начали создаваться, соответственно, 32-я, 34-я и 35-я танковые дивизии [489]. На организацию новых соединений были обращены все существовавшие танковые бригады и отдельные танковые полки, пять кавалерийских дивизий, недавно появившиеся моторизованные дивизии стрелковых войск и пулеметно-артиллерийские моторизованные бригады, а также другие соединения. Чтобы хоть как-то укомплектовать многочисленные мехкорпуса, боеспособные танки собирали отовсюду, откуда могли. Из стрелковых дивизий изымались их штатные танковые батальоны.

Хуже всего, что создание огромного количества новых формирований проводилось практически одновременно. Хотя нехватка людских и материальных ресурсов все же заставила советское командование установить приоритеты. Первоочередными для укомплектования личным составом и техникой считались 19 мехкорпусов, названных боевыми. 14 из них предназначались для западных военных округов. Еще один готовился для Закавказского военного округа, один — для Московского, а последние три вместе с двумя отдельными дивизиями — танковой и моторизованной — для Дальнего Востока. Кроме них, к формированиям первой очереди относились семь мехкорпусов сокращенного состава: шесть — для западных округов и еще один — для Московского. Последние четыре мехкорпуса сокращенного состава отнесли ко второй очереди. Дислоцироваться они должны были во внутренних военных округах Советского Союза.

Для завершения укомплектования всех мехкорпусов перед войной не хватало ни времени, ни техники, ни подготовленных кадров. Полное оснащение этих многочисленных мощных соединений требовало огромного количества танков — почти 31 тысячу. Только тяжелых и средних танков новых типов было необходимо свыше 16 тысяч. При сохранении существовавшего в 1941 г. темпа выпуска танков (5220 штук) полностью укомплектовать все мехкорпуса удалось бы только к концу 1943 года [490]. Неужели в Генштабе не знали реальное количество имеющихся в стране танков и планы по их производству? Даже к началу 1942 г. из 19 боевых мехкорпусов первой очереди планировалось обеспечить танками по штату всего лишь четыре [84] . Среди остальных таких мехкорпусов три должны были получить к тому сроку 92–94 % танков, четыре — 81–89 %, еще четыре — 72–77 %, два — 65–69 % и последние два — только 52–57 %. Из числа мехкорпусов сокращенного состава первой очереди шесть имели ли бы тогда на вооружении 10–35 % танков, а еще один — всего-навсего 1,6 %. Интересно, что этим самым обделенным почему-то оказался 20-й мк из ЗапОВО, войска которого прикрывали московское направление. Мехкорпусам сокращенного состава второй очереди к 01.01.42 запланировали передать от 12 до 30 % штатного количества танков [491].

84

Полностью по штату с самого начала оснащались танками только 1-й мк из Л ВО и все три мехкорпуса и две отдельные дивизии (танковая и моторизованная) на Дальнем Востоке.

Иными словами, обеспечить многочисленные мехкорпуса материальной частью в приемлемые сроки никак не получалось. Впрочем, это было и так давно известно. Еще до принятия решения о массовом формировании мехкорпусов руководство ГАБТУ в письме на имя Сталина и Молотова доложило, что «для укомплектования танковых войск до штатов военного времени требуется дополнительно построить 7000 танков, а в военное время потребность выпуска танков значительно увеличится». Чтобы обеспечить их производство, предлагалось «на основе Наркомата среднего машиностроения создать Союзный Наркомат танковой и автотракторной промышленности» [85] [492]. Всеобъемлющая реформа танковых войск намного увеличила потребности в боевых машинах, а покрыть их было нечем. Колоссальные ресурсы советской промышленности были уже и так до предела загружены массовым изготовлением танков. Но и этого не хватало, поэтому начальник ГАБТУ РККА Я.Н. Федоренко в июне 1941 г., еще до начала войны, предлагал построить три новых завода для выпуска танков и двигателей к ним. Кроме того, он требовал расширить мощности существующих танковых предприятий и привлечь к выпуску танков другие заводы [493]. При этом важность и необходимость производства автомобилей (особенно повышенной проходимости и большой грузоподъемности), бронетранспортеров, тягачей, самоходных артиллерийских и зенитных установок, а также другой специальной техники явно недооценивалась. Их выпускали очень мало или не делали вообще. Ресурсы военной промышленности поглощало безостановочное производство танков. Кроме того, мехкорпуса не были укомплектованы и вспомогательной техникой, транспортом и средствами связи, не были решены вопросы снабжения их горючим и боеприпасами. Все это откладывалось на потом. В результате многие мехкорпуса оставались сформированными только формально. Между тем с началом войны боевые задачи им ставились именно как соединениям, обладающим большой ударной и огневой мощью и высокой подвижностью.

85

Наркомат танковой промышленности СССР был создан уже во время войны, 11 сентября 1941 г.

Г.К. Жуков в своих послевоенных мемуарах вынужден был признать допущенную ошибку:

«Однако мы не рассчитали объективных возможностей нашей танковой промышленности. ‹…› Такого количества машин в течение одного года практически взять было неоткуда, недоставало и технических, командных кадров» [494].

В отрывке рукописи, не вошедшем в книгу, пытаясь преуменьшить масштаб своего просчета в отношении вновь формируемых мехкорпусов, он пишет несколько по-другому.

«‹…› В результате неправильных выводов из опыта войны в Испании, а также войны в Финляндии, по предложению участников войны, Сталин предложил расформировать механизированные корпуса и иметь вместо корпусов самой высшей единицей танковую бригаду трехбатальонного состава. В этом вопросе основную отрицательную роль сыграли начальник бронетанковых войск Д. Павлов, С. К. Тимошенко, К.А. Мерецков и другие участники этих войн, которые стояли во главе командования советскими войсками. На основе мнений, выявленных на совещании высшего командного состава Красной Армии (декабрь 1940 г.), мною было предложено поправить допущенную ошибку и немедля приступить к формированию пятнадцати танковых и механизированных корпусов, которые при необходимости без особых трудностей можно было бы свести в танковые армии. К сожалению, переговоры с Политбюро и лично со Сталиным затянулись на целых два месяца, и только в начале марта 1941 г. было принято решение о формировании пятнадцати корпусов, но это решение было принято только за три с половиной месяца до начала войны» [86] [495].

86

Из неопубликованных воспоминаний Г.К. Жукова, написанных им собственноручно не позднее 1965 г. Стиль и орфография документа сохранены.

Получается, что Жуков предлагал сформировать всего 15 мехкорпусов, которые «при необходимости без особых трудностей (выделено нами. — Авт.) можно было бы свести в танковые армии». Здесь бывший начальник Генштаба явно лукавит — и по количеству мехкорпусов, и насчет легкости создания танковых армий. Тогда в условиях все возрастающей угрозы начала войны он не видел необходимости создания более крупных танковых объединений. Факты говорят, что порядок применения имеющихся и вновь созданных мехкорпусов — основной ударной силы Красной Армии — не был продуман.

Вот еще один фрагмент из неопубликованной рукописи маршала Г. К. Жукова:

«‹…› И самым крупным пробелом в нашей военно-политической стратегии было то, что мы не сделали надлежащих выводов из опыта начального периода второй мировой войны, а опыт уже был налицо. ‹…› Наш Генеральный штаб, нарком обороны не изучили новые методы ведения начального периода войны, не преподали войскам соответствующих рекомендаций по их оперативно-тактической переподготовке и переработке устаревших планов оперативно-мобилизационных и иных, связанных с начальным периодом войны» [496].

Нарком не изучил, Генштаб не учел, а как сам начальник Генштаба относился к изучению опыта вермахта по применению танковых корпусов в начальный период войны? Интересный факт в этом отношении приводит в своих «Записках военного разведчика» бывший начальник Информационного отдела Главного разведывательного управления Генерального штаба В.А. Новобранец. Он описывает реакцию Г. К. Жукова на доклад, подготовленный разведчиками на основе анализа «Официального отчета французского Генерального штаба о франко-немецкой войне 1939–1940 гг.», переданного главнокомандующим французской армии генералом Гамеленом советскому военному атташе. Вручая этот документ, генерал сказал: «Возьмите, изучайте и смотрите, чтобы и вас не постигла такая же судьба». Над изучением опыта этой войны работала целая группа сотрудников Информотдела, и вскоре труд «О франко-немецкой войне 1939–1940 гт.» был закончен и представлен начальнику Генерального штаба РККА генералу Г.К. Жукову. В докладе, кроме анализа причин быстрого разгрома французской армии и английского экспедиционного корпуса, были изложены также предложения по организационной структуре вооруженных сил Советского Союза.