Из багажника с любовью

Наконец она сказала:

— Спасибо. Буду на связи.

— Мы в заднице? — спросил Барри.

Ванесса пожала плечами.

— Ну не обязательно все так плохо. Но он говорит, что убьет ее, если заметит хоть намек на попытку добраться до него, а в подсобке нет окон. Так что снайперам очень тяжело его подстрелить. Прямо сейчас они пытаются договориться с ним, но он мечется между желанием поговорить и угрозами убить ее, если его не оставят в покое.

— Чудесненько, — пробормотал Барри.

— Пока нам остается только ждать.

— Это я уже понял. По крайней мере, пока мы тут торчим, никто не истечет кровью. Ой, подождите-ка…

— Значит, если он все-таки убьет беременную женщину, они тут же возьмут его, и мы будем спасены? — спросил Тревор.

— Ага, наверное, — сказала Ванесса.

Тревор хмыкнул.

— Заставляет желать смерти женщины с ребенком. Странная затея.

— Не должны мы желать ее смерти, — сказал Барри. — Нам просто нужно, чтобы они разобрались до того, как мы насмерть замерзнем или истечем кровью.

— Не уверен, что он хочет разбираться. Такое ощущение, что он собирается дождаться, когда мы все умрем. Потом он убьет ее. А после погибнет под величественным ливнем пуль.

— То есть ты пытаешься сказать, что она так и так умрет, — произнес Барри. — Если мы выйдем из морозилки, мы позволим убить ее, но, вполне вероятно, спасемся сами.

— Да, по мне, так и есть.

— И ты предлагаешь открыть дверь?

— Не-а. Хотелось бы думать, что мне отмерено еще лет тридцать, но это будут не самые лучшие годы, если на моей совести окажется смерть беременной женщины.

— Ну тогда спасибо тебе за твой анализ, Тревор. Очень помогло.

Барри подул на руки.

— Все еще в норме, Дана?

— Лучше не бывает.

— Дай знать, если станет хуже. Похоже, мы тут надолго.

* * *

Минут пятнадцать они сидели в тоскливой тишине. Ходить Барри было больно, но ходьба согревала, так что он поочередно то ходил, то опирался на стеллаж. Его мокрые штаны были такими холодными, что появилось желание сдернуть их и швырнуть через всю комнату, но он не был уверен, что с голым задом будет лучше.

После такого Барри не собирался больше никогда в жизни подходить к чему-либо холодному, будь это хоть всего лишь мороженое.

Пит, казалось, неплохо себя чувствовал. Дана продолжала лежать с закрытыми глазами, и это до чертиков пугало Барри, но, когда он заговаривал с ней, она открывала их и отвечала. Тревор часто постанывал и массировал свои колени, и, хотя он добродушно улыбался Барри, когда тот на него смотрел, было очевидно, что старик по-настоящему страдает.

Ванесса вздрогнула, когда ее телефон зазвонил.

— О боже, о боже… — пробормотала она, нажимая на «ответ». — Алло?

И тут же разрыдалась. Барри не мог понять, от счастья или от горя, но если только человек на том конце не протараторил: «Ваш муж и дочь мертвы сожалеюдосвиданья», то для плохих новостей было рановато.

— Я по тебе так скучаю! Мне так страшно! С Синди все хорошо?

Она втянула воздух, а затем рыдания Ванессы усилились.

Точно счастливые рыдания.

Барри улыбнулся. Наконец хоть какие-то хорошие новости.

Было немного сложно разобрать за всеми этими слезами, что говорила Ванесса, но через пару минут она заверила мужа, что все будет в порядке, и отключилась.

— У него телефон выбили из рук, — объяснила она остальным. — Он не мог его поднять, а мы так привыкли, что находимся друг у друга в контактах, поэтому муж даже не знает мой номер. Но они в порядке. Оба.

— Рад слышать, — сказал Барри. — Я действительно рад за тебя. Теперь у нас еще больше причин выметаться отсюда.

Ванесса кивнула.

— Я не собираюсь замерзать тут насмерть. Я выйду отсюда, даже если буду похожа на снеговика.

— Ты слышала это, Дана? — спросил Барри. — Муж и дочь Ванессы в порядке.

Дана не ответила.

Барри подошел к ней.

— Ну же, Дана. Открывай глаза. Открывай их. Посмотри на меня, Дана.

Дана не шевелилась. Грудь не поднималась и не опадала, но, возможно, ее дыхание было слишком поверхностным, чтобы его заметить. Барри взял ее запястье пальцами и проверил пульс.

— Есть? — спросила Ванесса.

— Не уверен, что делаю все правильно.

На самом деле он точно знал, что делает все правильно, но ему было легче себя обманывать.

— Хочешь, я попробую?

— Нет, я разобрался.

Он поднял одно веко. Глаз безжизненно уставился на него. Он поднял другое. Барри не был врачом, но было очевидно, что Дана умерла.

— Блядь, — тихо проговорил он.

Пит закрыл лицо руками и заплакал.

— Черт, — произнес Тревор. — Это жестко.

— Она этого не заслужила, — сказал Барри.

— Никто этого не заслужил, — сказал Тревор. Он секунду обдумывал это: — Нет, беру слова обратно. Чад и Итан заслужили. Я оговорился.

Барри стер слезу. Он надеялся, что сожалел именно о Дане, хотя, если честно, это могло быть из-за того, что смерть Даны была подтверждением их приближения к собственной кончине.

Ванесса подняла телефон Барри.

— Сэр? Здрасьте. Я понимаю, что у вас все еще сложная ситуация. Я просто хотела сказать, что нас теперь всего четверо.

6

— Думаешь, после всего этого они будут продавать еду? — спросил Барри.

— Надеюсь, нет, — ответил Тревор.

Он стоял, согнувшись и обхватив себя руками, и его было тяжело расслышать.

— Я не о замороженной пище с кровью и мозгами на ней. Это они явно не выложат покупателям. Я о еде, до которой не дотронулись. Технически с ней все в порядке. Зачем выкидывать отличную корейку только из-за того, что несколько людей умерло в морозилке?