Из бездны

– Сейчас вам покажу фронт работ.

«Масляная», желтоватая, точно свечной огарок, дверь распахнулась, и клубы пыли наполнили воздух. Коля сдерживался как мог, но все же оглушительно чихнул. Тут же Тамара Васильевна бросила на него неодобрительный взгляд – будто в культурной столице и вовсе не чихают.

Даже для однушки комната казалась огромной – пустые стеллажи и полки с облезшим лаком подпирали собой высоченные потолки под три метра, зарешеченное окно занимало полстены и выходило во двор. Древний темного дуба шкаф представлялся всего лишь комодом-переростком на таком просторе. Широкая панцирная кровать, почему-то без матраса, жалась к темно-бурому пятну, растекшемуся по ветхим ободранным розовым обоям в цветочек.

– Так, для начала нужно избавиться от старой мебели – эту рухлядь можно снести на помойку. – Хозяйка со странной брезгливостью застыла на пороге комнаты, не спеша заходить внутрь. – Здесь моя бабка жила – вот, в наследство досталось.

Екнуло что-то у Коли в мозгу, когда он услышал о бабке. Сложились детальки пазла – и сладковатый удушливый запашок, и пятно на стене, и отсутствие матраса на кровати.

– А что же… Бабушка здесь, значит?

– Неужели вы, молодой человек, боитесь привидений? – хитро и недружелюбно сощурилась Тамара Васильевна, точно дольку от лимона откусила.

Обидно стало Колe: нешто его за такую дремучую деревенщину держат? Посуровев, он как можно более серьезным голосом произнес:

– Ладно, показывайте, где тут у вас шо.

– Не «шо», а «что». Значит, смотрите: мебель надо вынести, со стен снять штукатурку и обои. Перегородку между кухней и спальней необходимо снести в первую очередь – квартиру переделываем под студию, рабочие явятся уже через неделю, начнут с комнаты, а вы потом будете демонтировать в кухне. Санузлом займутся профессионалы. Оплата по факту выполнения, – прорвалась непрошеная казенная формулировка.

– Евроремонт, значит, будет?

– Вы не переживайте, молодой человек, для основных работ уже найдены компетентные специалисты, с вас только демонтаж. Смотрите, стремянку я вам оставила на кухне, ключ – сейчас… – Хозяйка завозилась с широким кольцом, отсоединяя длинный, со следами ржавчины, штырь с зазубренными «ушами». – Так. Вот, держите! И смотрите – у меня есть дубликат. Могу явиться в любое время.

Коля изо всех сил старался сдержать рвущееся наружу возмущение: да за кого его принимают, за беглого зэка, что ли?!

– А то я знаю, как оно бывает. – Хозяйка недоверчиво сверлила его этим кислым до сведенных скул взглядом. – Дело молодое, устроите здесь вертеп, потом еще милицию вызывать придется. За неделю управитесь?

– Кирпич…

Коля задумчиво похлопал ладонью по стенке. Обои оказались какими-то липкими, словно нарисованные цветы и стебли оплетали пальцы и цеплялись за них маленькими крючками, точно репей.

– Времени на перегородку вам должно хватить. На днях я к вам загляну, посмотрю, как и что. И еще…

– Мы на аванс договаривались.

Она будто бы замялась на секунду, хотя Колe казалось, что эту маленькую «кислую» женщину не смутить ничем.

– Так, вот ваш аванс. – Женщина с неохотой залезла в увесистую сумку из кожзама, выудила потертый кошелек и отсчитала несколько купюр. Пожевав немного губами, добавила еще одну. – Пас порт ваш давайте. Сейчас время такое, сами понимаете… У меня уже разок так бригада рабочих с авансом сбежала.

– Подождите… А як же ж я…

– А куда вам ходить? Ничего-ничего, у меня полежит, сохраннее будет. Давайте-давайте.

Развернуться бы ему, отдать неприятной тетке обратно аванс и уйти к чертовой бабушке из этой затхлой однушки. Но жена двоюродного брата собственноручно утром выставила весь его скарб в подъезд, а денег не хватило бы даже на койку в самом задрипанном клоповнике. Таким образом, работа на Тамару Васильевну являлась не только способом заработка, но и единственным шансом провести ночь не на вокзале.

– Пожалте, – угрюмо протянул он красную книжицу, извлеченную из кармана олимпийки.

– Да не переживайте вы так, не съем я его, – золотозубо и как-то криво улыбнулась хозяйка.

Уже у самой двери она резко обернулась, вперилась взглядом в Колю, занимавшегося распаковкой сумки, и пожевала губами. Наконец все же решилась:

– Вы, молодой человек, когда унитазом пользоваться будете – там ершик сбоку… Ну, поймете. И не вздумайте курить в квартире – вычту из гонорара!

Дверь за хозяйкой захлопнулась, и Коля облегченно выдохнул. Оценив поле предстоящей деятельности, он удовлетворенно присвистнул: дел максимум дня на три. Мебель он сейчас быстро поломает и вынесет, а за стены примется завтра с утреца. В зарешеченном окне небо окрашивалось в грязно-оранжевый цвет. Если под вечер начать долбить – соседи наверняка прибегут скандалить.

Подождав минут пять, чтобы точно не пересечься с хозяйкой, Коля выскользнул из квартиры. В ближайшей палатке он купил у некрасивой продавщицы две бутылки «Рановы» и пару еще дымящихся чебуреков. Подумав немного и воровато оглянувшись, купил бутылку «Балтики» и пачку сухариков. Спрятав пиво под олимпийку, Коля вернулся в стиснутый со всех сторон дворик. Тот невольно напоминал ему не то гладиаторскую арену, не то гроб, который того и гляди накроют крышкой, и нужно успеть надышаться. Впечатление лишь усиливала ямища посередине. Пахнущие нагретым железом и канализацией клубы пара придавали ей сходство с какими-то адскими вратами. Думалось, что в любой момент появится из подземных недр длинная многосуставчатая рука и утащит Колю в самое пекло, где он будет вариться, пока сам не распадется на этот зловонный пар.

– Ну, фантазер! – покачал Коля головой и зашел в подъезд. Старушка, видимо, таки скормившая кошке картофельные очистки, проводила его долгим и бессмысленным взглядом.

* * *

Первым делом Коля получил занозу. Щепка, отколовшаяся от полуживого шифоньера, вошла ему глубоко под ноготь, села будто влитая. Матерясь и баюкая руку под струей холодной воды, Коля корил себя, что не купил перчаток покрепче. Заноза выходить никак не желала – пришлось работать так, манерно отставляя безымянный палец, словно какой-нибудь промотавшийся аристократ. То и дело ему чудились насмешливые взгляды со всех сторон – но стоило обернуться, и глаза находили лишь вензеля изображенных на обоях цветов, в действительности похожих на выкорчеванную из мертвеца нервную систему – с бутоном мозга, завитушками глаз и стеблем позвоночного столба.

Работа спорилась. Добротная, но ветхая мебель всухую проигрывала комбинации из молодецкой силы и потертой кувалды. Намертво вклеенные штыри покидали насиженные в пазах места с недовольным скрипом, хлипкие полочки переламывались надвое, рассохшаяся фанера сыпалась раскрошенным печеньем.

Чтобы работалось веселее, Коля поставил на подоконник портативный магнитофон с радиоприемником – подарок покойного отца. Коллекцию кассет, предмет Колиной гордости, пришлось продать на толкучке, чтобы хватило на первое время в Петербурге. К счастью, радио здесь ловило. Правда, всего одну волну – православные гимны и молитвы чередовались с какой-то церковной мутотенью. Но так всяко лучше, чем работать в тишине, как в могиле. Стены здесь были выстроены на славу – из-за давящего со всех сторон безмолвия внутри квартиры создавалось ощущение, что находишься под водой, а пыль, медленно клубящаяся в свете тусклых лампочек, лишь усиливала впечатление. Ни работающий за стенкой телевизор, ни звук туалетного смыва, ни соседские ссоры не проникали в эту, будто застывшую во времени, однушку.