Из чего созданы сны
Шрифт:
Ярко светила луна. Прояснилось и дождя больше не было. Гладкие стволы берез отливали серебром. Откуда-то издалека доносился крик болотной совы: «Бу-бу-бу-бу…»
Фройляйн Луиза поскользнулась и чуть не свалилась в болото, но в последний момент удержалась. Она заторопилась дальше. Так, изо всех сил она спешила на своих отекших ногах, потому что уже истомилась ожиданием, когда же она ступит на тот холм, что маячил перед ней в волнистом тумане. Там было спасение. Ее последнее спасение от жутких, ужасающих голосов. Друзья помогут ей, защитят ее, все объяснят. Потому что она уже ничего не понимает, она совершенно сбита с толку, в полном унынии и отчаянии.
Все
С воды поднялось несколько уток.
— Я иду! — крикнула фройляйн. — Я иду к вам!
И крик застрял у нее в горле, потому что в следующий момент, когда ветер разогнал пелену тумана, она на секунду ясно увидела холм. И там не стояли, как бывало, одиннадцать ее друзей и не ждали ее — там стояло только одиннадцать уродливых кривых ветел.
Фройляйн Луиза протерла глаза. «Этого не может быть, — думала она. — Это невозможно. Я просто плохо вижу». Она снова бросила взгляд на холм. И снова увидела те же одиннадцать ветел.
«О, Спаситель! — воскликнула фройляйн. — Теперь еще что за напасть?!» Она заторопилась дальше, то и дело спотыкаясь, угрожающе пошатываясь, и каким-то чудом не соскользнула с тропы в болото.
«Боже милостивый, Боже милостивый, — шептала фройляйн, — сделай так, чтобы они были там, чтобы мои друзья были там… Они же звали меня… Мне надо к ним… Я это ясно слышала… Умоляю Тебя, умоляю, Господи Всемогущий, умоляю, пусть мои друзья будут на холме…»
Только Господь Всемогущий не внял мольбам фройляйн, и когда она, сделав последний шаг, ступила на холм, то оказалась среди одиннадцати ветел, окутанная пеленой тумана, которая становилась все плотнее.
— Где вы? — звала фройляйн, мечась между кривыми ветлами. — Где вы?! Придите же! Прошу вас, придите ко мне!
Но друзья не шли.
Фройляйн почувствовала, как ее охватывает паника.
Она закричала что было сил:
— Господа нашего Христа ради прошу вас, придите ко мне! Вы мне нужны! Вы так мне нужны!
Но в ответ только выл ветер, клубился туман, да снова кричала болотная сова. Но друзья не появлялись, ни один из них. Фройляйн стояла притихшая у края холма. «Не понимаю. Я больше ничего не понимаю, — думала она. — Почему они не пришли? Почему?! Что случилось?»
И в этот момент с болота, из тумана снова раздался пронзительный женский голос: «Вон она стоит, проклятая!»
И ей ответил шелест мужских голосов: «Теперь она наша…»
— Нет! — взвыла фройляйн.
Она в ужасе отпрянула, поскользнулась, потеряла равновесие и в следующее мгновение рухнула в глубокую темную воду у подножия холма. Ее сумка пошла на дно. Фройляйн отчаянно гребла обеими руками, ухватилась за корень, снова упустила его, ушла с головой под воду, вынырнула, наглоталась болотной воды, подавилась, закашлялась, извергла ее. И, чувствуя, как неведомые силы тянут ее вниз, в самую глубь, в яростной борьбе за свою жизнь гребя руками и пытаясь найти спасительный корень, она закричала во всю мочь:
— Помогите! Помогите! Где вы?! Придите же, спасите меня! На помощь!
И тут они появились снова, эти невыносимые голоса. Из тумана, из болота. Гулом отдавались они в ушах фройляйн Луизы, как близкие разрывы, наводя смертельный ужас…
«Отмщение!»
«Смерть!»
«Уничтожим!»
— Помогите! — закричала фройляйн, извергая изо рта вместе с криком болотную воду. — Помогите! На помощь! На помощь!
5
Лагерный шофер Кушке подскочил в
своей постели. Спал он неглубоко. Ему в который раз снился все тот же бесконечно повторяющийся сон. В его сне было начало 1948 года, он жил в Берлине и играл со своей малышкой Хельгой, а его жена, Фрида вязала неподалеку на солнышке во дворе казармы. Они с Хельгочкой устроили такое представление, что до смерти насмешили Фриду. Она громко смеялась, а Хельгочка крякала от удовольствия, и все трое были так счастливы на развалинах безотрадного разбомбленного Берлина, так счастливы, как больше никогда в его жизни.— Помогите!
— Да это же… — Кушке выскочил из постели и схватился за свою одежонку.
Голос он узнал сразу. «Ну вот, это все-таки случилось, — подумал он. — Проклятье, ну что за дерьмо!» Он бросился к двери барака, на бегу застегивая комбинезон. С другого конца тускло освещенного коридора навстречу ему бежал в тренировочном костюме лагерный врач, доктор Шиманн.
— Крики…
— Ну да, это наша фройляйн, доктор…
— Ладно, вперед!
Вместе мужчины выскочили на улицу. Они еще не сделали и пары шагов, как в лагере зажглись все прожекторы. Из барака у ворот к ним бежали двое охранников. Кое-где в жилых бараках засветились окна. Появились дети в ночных рубашках и халатиках, подростки — юноши и девушки — все испуганные, растерянные.
— Помогите мне! Помогите! Помогите! — летел с болота голос фройляйн Луизы. Ветер доносил его в полную силу.
Из своего барака опрометью выбежал проворный худощавый пастор Демель в своем черном костюме, без галстука, с распахнутым воротом.
— Наша фройляйн, — с трудом переводя дыхание, крикнул Демель.
— Да, но где?..
— Я знаю, где! На островке, где одиннадцать ветел! — прокричал он.
Подоспел начальник лагеря доктор Хорст Шаль, в одной рубашке и с курткой под мышкой.
— Скорее к ней!
— Как?! Туда не пройдешь!
— Лестницы! Доски! Жерди! Быстро! — распорядился Демель.
С болота снова донесся крик о помощи.
Мужчины разбежались и уже через минуту тащили длинные лестницы и доски, жерди от северо-восточного ограждения лагеря. Они запыхались и едва переводили дух.
— Хорошо, что забор еще не подняли! — крикнул Кушке пастору, с которым на пару тащил лестницу.
Теперь уже и молодежь, в накинутых на плечи пальтишках, взволнованно перекликаясь, неслась к развороченному углу забора, туда, где прошлой ночью был выворочен бетонный столб.
— Мы идем! — гремел в ночи голос директора лагеря. — Держитесь, фройляйн Луиза! Мы идем!
— Помогите! — прозвучало в ответ, на этот раз слабее и бессильнее. — Помогите! Помогите!
Кушке с пастором уже добежали до растресканного столба. Они приставили лестницу к покосившемуся забору и полезли наверх.
Луна освещала ночь. В ее размытом туманом свете вдруг на мгновение показалась небольшая возвышенность и тень, отчаянно барахтающаяся в воде у подножия холма.
— Вон она! Свалилась в болото. Ах ты, Боже мой!
Подбежали остальные мужчины.
— Жердь! Ну же! Жердь! — закричал Демель.
Ему подали жердь. Он первым шагнул в болото и тут же погряз в трясине. Лестницу он толкал перед собой. Вот он перепрыгнул на нее и начал отталкиваться жердью. Лестница и лежащий на ней человек заскользили через болото к холму. Кушке последовал за ним на длинной доске. Он тоже отталкивался жердью, во весь голос ругаясь и молясь одновременно:
— Дерьмо собачье, говно поганое, защити бедняжку фройляйн, Всемилостивый…