Из Чикаго
Шрифт:
В конце раздачи — касса и элементы душевности: на отдельном столике (со скатеркой) бесплатно стоят горчица, кетчуп и хрен. Даже бутылка с соевым соусом. По-домашнему, да. Скидка для людей с пропуском «Почты России» — минус четверть, что ли, от цены. Но и остальным не так дорого. Сотрудники приходили и после 13-ти, показывали пропуска на кассе, клали их потом на столы — синие с серебряным названием и гербом.
Обычно там работают три тетушки: одна моет посуду, одна на раздаче, третья на кассе. Ближе к закрытию может подменять ту, что на раздаче, народу тогда уже мало. Непонятно, кто там готовит, но еду явно делают сами. Может, повара с утра: за час до конца работы там обычно уже почти все съедено. Приходить лучше в два или в полтретьего. Если оказаться там сразу после часа, то еще будет очередь почтамтских
Кормят добротно, но тут именно что едят, и ничего кроме. В смысле провести время и проч. социальная жизнь. С коллегами, конечно, общаются, но это уж как всегда при общих обеденных перерывах. Столы небольшие, обычные столовские квадраты. Еда тоже общепитско-учрежденческая: рассольник, борщ, суп гороховый, щи почему-то именно «ленинградские». Картофель в суп нарезают старательно, очень мелкими кубиками, со вниманием.
С каждым разом это место было все привычнее. Сверху над раздачей еще и два динамика, небольших, серебристых; фотообои в простенках с какими-то мостами-небоскребами, гирлянды — да, на входе написано «Принимаем заказы» на всякие локальные торжества и вечеринки, почему нет. Если еще и с выпивкой, то вполне мило. Неясно, где тут умывальник и туалеты — что ли в закоулках кухонной части? Но если уж тут что-то празднуют, то вполне сработавшейся группой сослуживцев, а они-то без церемоний.
Хотя место и открыто для посторонних, основные посетители все равно в основном почтамтские, так что ходят не поодиночке. Бюджетные люди, бывают милые девочки, но и они одеваются так, как одевались бы лет двадцать назад — учрежденческая одежда с точностью до каких-то деталей. Без особого дресс-кода, просто имея на уме удобство и практичность. Ну бывали и в декольте, а в основном средний возраст, служебный.
Но посторонние иногда заходят, часто — странные. Там есть закуток, как-то странно выпиленный угол: в эту выемку на небольшом возвышении поместился стол и четыре стула. Время от времени там появлялся человек, клал на стол сумку, выпрямлялся и замирал — явно медитируя. Не молился — губы не шевелились, еды на столе еще не было, очень худой. Явно с какой-то личной йогой. Еду он доставал потом из сумки — я специально тянул с чаем, чтобы посмотреть за действием: термос какой-то у него и что-то еще в пакете. Сидел спиной к залу и раздаче. Зачем он здесь — неведомо. Видел его несколько раз, только в этом углу, а куда он садится, когда там занято? Приходил ближе к закрытию, ни разу не сидел в другом месте. Зачем ему эта столовая, где запахи, в общем, не прасадовские? Брал ли он что-то на раздаче? Вроде да, не уверен. Плюшки, что ли.
Еще забредали разносчики-коробейники, тех выставляли. Или отчетливо бедные люди — ели гарнир и хлеб. А местные иногда сдвигали пару столов, чтобы съесть этот обед вместе: за одним не рассесться, их пятеро. Лица такие же, как десять лет назад, двадцать — что ж тут меняется, на почте. Пахнет как всегда на пищеблоках, только не пригорает — мягкий в сторону каш и вареной картошки запах. Ну и все эти супы.
Вечный продолжающийся тип жизни, что может его поколебать? Быть может, только чуть лучше или чуть хуже, одни люди выбывают, приходят другие, пахнет не только едой, но и одеждой, которую они протирают по десять часов в день, обувью. Не то чтобы в этом спокойном месте возникала какая-то оторопь от внедрения в твою жизнь чужой службы, но вот возникла же сама мысль об этом.
Можно даже глядеть и думать, что у них есть свои мысли, желания. Как-то ведь они живут вне работы, в семьях готовят; салаты нарезают, говорят «картошечка», «маслице», «творожок». Она же, жизнь, вне работы у них в самом деле происходит, внутри нее они чего-то хотят, непонятно чего. Или, конечно, так представляется, потому что они бюджетные и государственные, значит, — живут примерно так, чувствуют, наверное, себя надежно и даже верят в пенсию, уже готовы воспринять ее размер как непреложный закон жизни и свойство определенного возраста.
В шесть вставать, полседьмого чай, все привычно. И вид из окна, и езда на работу, и выходные — что-то по хозяйству, семейные партнеры, небольшой скандал, привычная еда. Тут ничего такого против
этих людей, но искренний интерес — потому что в самом деле не знаешь, как устроена эта жизнь. Наверное, и сам бы привык, если бы пришлось, и нет в этом ничего такого. Хотя и не совсем хорошо — зачем же вестись на такие рассуждения, будто желая компенсировать безразличие в отношении тех, кто из другой жизни. Но это не ужасно, потому что все равно понимаешь, что это — их жизнь, а ты там ни при чем.Но к чему все это? К Чикаго. После моего возвращения разъяснилось: фотообои, украшающие зал в простенке между окнами, — это Чикаго. Вид на Уиллис и его окрестности. Раньше — да, видел картинки: ну, какая-то условная Америка. Висит и висит, ничего не продуцирует и тем более не переносит едока в ту местность. А когда это видел как оно есть, то Чикаго оттуда выпрыгивает тут же. Теперь точка связи есть: вот, Чикаго в Москве. Теперь все в порядке, это мостик.
Ал Капоне кое-где под землей
Ощутив связь с Чикаго и на отдалении, можно заняться разными чикагскими историями. Аль Капоне, например. Уже говорилось, что он действовал не на задворках, а в самом центре, который был тогда уже в нынешнем виде, разве что без самых высоких башен. Впрочем, иногда он действовал и не в центре. Или — предположительно действовал.
Эту историю исследовала радиостанция «видабльюбиизи», WBEZ. На сайте радио есть Curious City Project, подраздел «Любознательный город». Там читатели-слушатели задают вопросы о городе, а им — по мере сил — отвечают. И вот некая радиослушательница спросила их о том, что известно о подземных ходах и тоннелях, которые остались после Al Capone и его людей. В ответ на этот вопрос было проведено расследование, в итоге чего ответ выглядел так: «Yes, there are. Maybe. Sort of» — «Да. Может быть. Что-то в этом роде».
Так вот, расследование. Для этого радио назначило специального человека. Согласно определению редакции, «Аlex Keefe (этот самый человек) is WBEZ’s first staff guinea pig, reporter assigned to follow up on a question submitted through the an effort to get to the bottom of questions you’ve got about our region and the people who live here». Иными словами, Алекс Кииф — guinea pig (морская свинка, подопытный кролик), и его дело — «раскапывать до самого донышка все поступившие вопросы о нашем регионе и людях, которые там живут». Словом, терпила безответная, куда пошлют — туда и пойдет.
Итак, вопрос о тоннелях Аль Капоне. Но он был задан не обо всех сразу, а о конкретном, в St. Charles, Illinois (это городок на запад от Чикаго, в 35 милях от даунтауна — в сторону аэропорта O’Hare, раза в два с половиной дальше). А у репортера Киифа там обнаружились свои воспоминания, эта тема была частью его личной истории. Потому что у него уже была точка входа в тоннель в St. Charles — в «Старбаксе».
Он уточнил, что «Старбаксы» вообще-то не считаются основным местом встреч гангстеров, но тут особая история… Когда он, Аlex Keefe, учился в университете (окончил в 2002-м), то работал баристой в «Старбаксе», единственном тогда в St. Charles. Пишет, что в то время это было славное местечко, на работу можно было ходить в джинсах, через аудиосистему кафе крутили панков, а летними вечерами по пятницам делали коктейли margaritas во frappuccino blenders. Дом, где «Старбакс», стоял на трассе 64. Кроме «Старбакса» в нем размещался театр Arcada. И вот в чем дело — они («Старбакс» и театр) делили подвал.
Автор уже не смог вспомнить, почему однажды он оказался в подвале, — то ли начальство попросило «to get a vacuum», то ли за лампочками, то ли извлечь оттуда украшения к Новому году. Подвал был серьезным: низкие потолки, паутина, холодные кирпичные стены, лампы, свет которых не достигал конца узкого коридора, идущего вдоль всего здания. Но: «Это был подвал, который в моей памяти соприкасается с легендой. Потому что это было именно то место, где — как все говорили — начинались тоннели. Здесь был узел, предполагаемый центр бутлегерской паутины Аль Капоне в западных пригородах». По слухам, один из тоннелей выходил к бару, стоящему чуть дальше по трассе 64. Другой шел под Риверсайд-авеню к месту, где тогда была сэндвичная лавка. Третий вроде бы проходил под shallow, muddy width of the Fox River, приводя к отелю Baker. Но кто же знает точно…