Из хроники кладбища «Шмерли»

— У вас с собой ее фотографии? — сразу спросил Ламберте. — Пусть Карл посмотрит…

Нечесаные парни из Юрмалы запрудили платформу коробками, ящиками. Гора их все росла. Артистов встречали с десяток длинноногих девиц, непрерывно что-то выкрикивавших, просивших, хохотавших.

— Давайте сюда.

Они отошли под навес.

Денисов достал фотографии пожилых женщин, проходивших по ориентировкам, Карл быстро их просмотрел и безошибочно указал на посмертные снимки убитой.

— Это она.

— Голда Хойна? Ваша жена? — спросил Денисов.

— Да. Голда — это по паспорту. Мы зовем ее Злата…

Ламберте отвернулся. Безучастный ко всему родственник Коэна с неодобрением следил за артистами и их поклонницами. Понял ли он, что произошло? Фотографий ему не показали, чтобы произвести непосредственно опознание трупа в морге.

— Едем.

В машине Карл Коэн устроился посередине, между Денисовым и Ламбертсом; родственника усадили рядом с шофером.

— Давно женаты? — Денисов начал расспросы, едва отъехали.

— Двадцать один, нет, двадцать два года… — Коэн жевал спичку, видимо, недавно бросил корить. Он ждал, не решаясь задать главный вопрос.

— Постоянно живете в Риге?

— Да, — отвечал он обстоятельно, словно тянул время. — После того, как вернулся. После реабилитации… Я служил в армии. В сорок первом меня арестовали. Выслали в Красноярский край…

— Это ваш второй брак?

— Третий.

— А у нее?

— У нее второй. Мы оба разведенные. При регистрации она оставила себе девичью фамилию — Хойна. Она тоже была в ссылке. Там и познакомились.

— Кто она по профессии? — Вопросы были все привычные, первого круга.

— Вообще-то она училась в университете. Но оттуда ее вычистили… На все руки от скуки…

— В чем она была одета, когда исчезла?

— На ней должно быть платье в полоску. Темно-зеленое.

— Готовое?

— Она сама себе шила.

Карл вздохнул, снова повертел спичку. Рыжее обручальное кольцо на пальце тускло блеснуло.

— Как у нее со здоровьем?

Он пожал плечами.

— Подозревали, что у нее катаракта. Но она скрывала. Последние дни меня не было в Риге.

— Вы долго отсутствовали?

— Семь дней… — Коэн решил снабдить ответ объяснением. — Я еще не на пенсии. Числюсь в школе прикладных видов спорта…

Он по-латышски уточнил у Ламбертса.

— Бывший клуб конного спорта. Они дали мне туристическую путевку в Нальчик… — Коэн вздохнул. — В прошлые годы они давали мне Военно-Грузинскую дорогу, Севастополь, Гурзуф…

— Вы ездите без жены?

— Она не переносит поездок. Кроме того, у нее все-таки что-то с глазами, — он производил впечатление благополучного семьянина, но Денисов уже знал, что это не так.

— Жена старше вас?

— На десять лет.

Они ехали по проспекту Мира. Вокруг было полно вывесок больших магазинов. Родственник Коэна едва успевал их читать. «Синтетика», «Мебель»… Может, скорбная эта поездка сочеталась для него с какими-то конкретными делами?

— Вы вернулись из Нальчика раньше времени?

— На неделю. Нам не понравились условия: несколько рижан отравилось. Мы все уехали.

— Какого числа вы были в Риге?

— Двадцать девятого утром. Когда Рейган прилетел в Москву…

«После гибели жены…» — подумал Денисов.

Ламбертс молчал.

— В квартире никого не было?

— Нет. Я решил, что она у кого-то из подруг. Или уехала на взморье. Ночью она тоже не вернулась…

— Ваши действия?

— Начал звонить — она никому ничего не передавала… Ушла и все!

— Вы бывали в Москве? — Время, отпущенное для разговора в машине, быстро уменьшалось, надо было спешить.

— С работы мы часто приезжали. На ипподром. И на ВДНХ.

— А она?

— Раза два или три… К окулистам. Вместе со мной.

— Давно?

— Последний раз лет шесть назад. Профессор, к которому она ездила, умер. С тех пор она не бывала.

Коэн не упомянул о похоронах Сусанны Маргулис.

— У нее есть родственники в Москве?

— Родная сестра. Но они не общались.

— Могла ваша жена поехать к ней?

Коэн покачал головой:

— Они даже не переписывались. Влада — ее сестра — уехала из Латвии еще в двадцать восьмом… Они жили тогда в Вентспилсе. С тех пор единственный раз увиделись. Случайно. На взморье. Лет пять назад. Когда Влада отдыхала там с мужем. И второй раз — на кладбище «Шмерли» в Риге в то же лето, на похоронах Юдит…

— Юдит?

Денисову показалось: латвийский оперуполномоченный капитан Ламбертс подал ему знак.

— Это тоже их сестра…

Ламбертс повторил сигнал, Денисов не стал углубляться.

— Их три сестры. — Коэн тем не менее объяснил. — Юдит была самой старшей. Злата, моя жена, — младшая. Еще Влада. Вайнтрауб. Я даже не знаю ее адреса. Они нами не интересуются. Мы — ими…

Денисов не заметил, как проехали Курский, вверху, перед тоннелем, показались темно-красные стены нового здания театра на Таганке.

«Ламберте явно намекнул на какие-то обстоятельства, связанные со старшей сестрой… Пока я не должен касаться этой темы…»

Какое-то время ехали молча. На развороте, у Павелецкого, Карл вынул изо рта спичку, глухо, по-мужски, прорыдал:

— Их обеих — и Златку, и Владу?

Денисову пришлось ответить:

— Только ваша жена…

Денисов замолчал: у дежурки уже встречали. Впереди, по-уличному подняв воротник легкой куртки, с шапкой развевающихся волос стоял Королевский. С этой минуты только он, Любер, вправе был задавать вопросы мужу убитой.

— Прежде нам надо поговорить, — улучив момент, шепнул Ламберте. — Их старшая сестра Юдит — восьмидесяти трех лет — тоже убита. Тем же способом… Ночью. Ударами топором по голове. Просто, я бы сказал… — Ламберте поискал выражение. — Идет какая-то охота на эту семью! Юдит, теперь Злата… В живых еще Влада…

Оставив мужа погибшей и его родственника Королевскому, они прошли к Денисову в кабинет. В кейсе, который Ламберте ни на минуту не оставлял, оказались аккуратные, подшитые по инструкции — триста листов в каждом — тома розыскного дела.