Из истории культуры древней Руси

9. Помимо палеографической датировки, основанной на форме начертаний (с поправкой на материал надписи), эпиграфические памятники могут быть датированы стилистически, типологически, стратиграфически в том случае, если они содержат указания на определенных лиц или на события, — исторически.

Датировка по стилю художественных произведений (резные иконки, энколпионы, чеканные оклады или сосуды) или по типу археологических вещей (сосуды, пряслица) не отличается особой точностью и только в редких случаях может сузить дату, полученную путем палеографического анализа.

Большую точность может при благоприятных условиях дать стратиграфический метод датировки по условиям залегания находки в определенных археологических слоях. Стратиграфическая датировка отдельной вещи дает время попадания вещи в культурный слой, прекращение ее бытования (поломка вещи, утеря, пожар), но не всегда может определить время происхождения надписи на вещи. Известны случаи, когда печати X в. оказывались в слоях XII в., это означает, что древний документ, скрепленный печатью, дожил до XII в.

Знаменитая чара черниговского князя Владимира Давыдовича найдена в слоях XIII в. в татарском городе Сарае-Берке, тогда как надпись могла быть сделана только в 1140–1151 гг.

В некоторых случаях стратиграфическая датировка упрочняется количеством находок в разных местах. В качестве примера можно привести несколько десятков крестов-энколпионов, отлитых в одной литейной форме и найденных во многих русских городах всегда в слоях, связанных с пожарищами эпохи Батыя (1237–1240) [27] .

27

Рыбаков Б.А. Ремесло древней Руси. М., 1948. На литейной форме мастер вырезал надписи прямо, и поэтому на бронзовых отливках они получились обратными, «зеркальными». В связи с эмиграцией части русского населения во время монголо-татарского разгрома некоторое количество таких энколпионов оказалось в Западной Европе. Они есть, например, в средневековом отделе Ватиканского музея в Риме. Зеркальность надписей затрудняла чтение, и эти энколпионы иногда принимались за греческие. Энколпион 1230-х годов был найден в могиле одного католического епископа вместе с жезлом-пасторалом, потиром и дискосом (Hensel W. Studia i materialy do osadnictwa Wielkopolski Wczesnohistorycznej, t. II. Poznan, 1953, c. 59, табл. IV. — Русские обратные надписи приняты автором за греческие).

Как мы видим, для того чтобы эпиграфика стала на прочное научное основание, необходимо: создание азбуки точно датированных надписей, выявление специфики разных способов написания, тщательный стилистический, типологический и стратиграфический анализ. Выполнение этих формальных требований позволит использовать обильный эпиграфический материал в качестве своеобразного, яркого и подчас незаменимого исторического источника.

10. Датировка эпиграфических материалов по упоминаемым в них именам или событиям является уже и анализом их по существу содержания.

Имена и изображения христианских патронов дают в наши руки нити связей с летописным или сфрагистическим материалом, но при всех логических построениях нужно помнить об условности тех или иных сближений. Окончательно можно принимать только те гипотезы, где сближения обосновываются с нескольких разных позиций.

Так называемая «черниговская гривна» — тяжелый золотой змеевик с именем Василия — давно уже связана с Владимиром-Василием Мономахом. Здесь как раз мы видим пример обоснования гипотезы с нескольких позиций:

а) палеографически «гривна» относится к XI–XII в.;

б) имя Василия носил Владимир Мономах;

в) дорогой золотой предмет весом в две гривны золота (около 186 г.) соответствовал княжескому достоинству (змеевик Василия по стоимости равнялся размеру годичной княжеской дани с города средних размеров);

г) змеевик найден на р. Белоусе в окрестностях Чернигова, где в 1078–1094 гг. постоянно охотился Мономах и где туры поднимали его на рога, лось топтал ногами, рысь прыгала на бедра, а вепрь «на бедре меч оттял». Потеря золотой гривны в охотничьих угодьях по Белоусу вполне естественна.

Менее обоснована гипотеза о принадлежности потира из Переяславля-Залесского князю Юрию Долгорукому. Она основана только на предании. Потир XII в. имеет в числе других изображение св. Георгия. Очень вероятно, что потир — вклад Георгия Владимировича в построенный им собор, но настаивать на этом нельзя.

11. Список вещей, связанных с теми или иными историческими лицами, можно пополнить.

При раскопках в Пинске на территории княжеского дворца XI–XII вв. был обнаружен фрагмент корчаги с надписью:

[28] . Т.В. Равдина связывает эту надпись с князем Ярополком Изяславичем (убит в 1086 г.), владевшим Владимиром Волынским и временно Туровом; предполагается, что и Пинск мог входить в его княжество. Однако был еще один князь Ярополк, непосредственно связанный с Пинском, но живший на сто лет позже. Уточнение даты позволит решить возникшую дилемму.

28

Равдина Т.В. Надпись на корчаге из Пинска. — КСИИМК, вып. 70. М, 1957, с. 150–153.

Эпиграфическая дата надписи очень широка — XI–XII вв. — и не может служить основанием для проверки.

Археологическая датировка тоже расплывчата, но некоторые основания все же дает. Культурный слой Пинска делится на 16 горизонтальных пластов; надпись найдена в десятом. Заметный по вещевым находкам рубеж домонгольской эпохи и эпохи монголо-татарского ига должен проходить где-то на уровне 8-9-го пластов, т. е. выше интересующей нас находки [29] .

29

Т.В. Равдина проводит этот рубеж между 6-м и 5-м пластами, но приведенная ею стратиграфическая таблица должна быть истолкована по-другому: шиферные пряслица, как показывает новгородская стратиграфия, продолжают бытовать после монголо-татарского нашествия еще многие десятки лет, а корчаги киевского типа резко обрываются на середине XIII в. По отношению к Пинску Т.В. Равдина провела рубеж ровно по горизонту последних находок пряслиц в 6-м пласте, и он оказался оторванным от верхних, последних по времени находок корчаг 8-го пласта (см. рис. 79 на с. 151). Наиболее вероятным рубежом, отвечающим времени Батыя, является 9-й пласт. Этому соответствуют и вещевые находки.

В одном горизонте с надписью обнаружено большое количество фигурной майолики для своеобразной керамической мозаики, характерной для конца XII в. (во Владимире 1185–1189 гг., а в Суздале — 1194 г.). Тем самым время фрагмента с надписью определяется как конец XII в. Именно в это время и упоминается пинский князь Ярополк Георгиевич, справлявший свою свадьбу в Пинске в 1192 г. [30] Не ему ли и принадлежало «Ярополче вино», налитое в корчагу? [31]

30

ПСРЛ, т. II, с. 141.

31

Исторические соображения не позволяют признать хозяином вина Ярополка Изяславича, стольным городом которого был Владимир Волынский; лишь недолго в его владении был Туров, отошедший к его брату. При перечислении «всей его жизни», т. е. его домена, упоминаются земли на Волыни и под Киевом, очень далекие от Пинского Полесья. — ПСРЛ, т. II, с. 82.

Второй пример приурочения надписей можно привести из области граффити.

В алтарной части Софийского собора в Киеве обнаружена на древней штукатурке надпись всего из 10 букв:

. Однако, несмотря на ее фрагментарность, есть ряд данных, позволяющих датировать ее с точностью до года:

а) надпись содержит обычную формулу «Господи, помози». Март… начало какого-то имени (Мартин, Мартемьян, Мартирий);

б) над надписью есть погрудное изображение бородатого мужчины без нимба, но в епископском полиставрии, что определяет заказчика надписи как епископа;

в) надпись вся выполнена великолепными заглавными буквами тератологического стиля XII–XIII вв.;

г) просматривая все материалы о русских епископах XII–XIII вв., которые могли бы иметь отношение к торжественной записи в Софии Киевской, мы находим только одно имя — Мартирия Новгородского, ставленника боярской партии, приглашенного в Киев митрополитом «с великою честью» в 1192 г. и помещавшего впоследствии на своих печатях киевскую оранту.

Возможно, что одним из элементов «великой чести» было изготовление огромной полутораметровой надписи из инициалов в ризнице Софийского собора в честь новопоставленного архиепископа [32] .

32

Рыбаков Б.А. Iменнi написи XII ст. в Київському Софiйському соборi, с. 56–61.