Из самых глубин забвения

– Вы студент?

Наконец-то спросил. Сначала я чуть не ответил "да". Но этот самый простой ответ многое усложнил бы: ведь потом пришлось бы уточнять, где и на кого я учусь.

– Нет, то, чем я занимаюсь, связано с книжными магазинами.

Я надеялся, что этого будет достаточно. А Жаклин и Ван Беверу он такой вопрос задавал? И что они ему ответили? Сказал ли ему Ван Бевер, что он разносчик? Не думаю.

– А я был студентом, как раз напротив... И показал пальцем на невысокое здание на противоположном тротуаре.

– Тут было Высшее французское ортопедическое училище. Я там только первый курс проучился... А потом на стоматологический поступил, на авеню де Шуази...

Теперь он говорил с нами доверительным тоном. Был ли он действительно искренен? Может только хотел, чтобы мы забыли, что он старше нас и больше не студент?
– Я выбрал стоматологический, чтобы выучиться чему-то конкретному. А на самом деле я скорее люблю бездельничать, слоняться. Как вы...

Нет, я решительно не видел никакого иного объяснения тому, что этот тридцатипятилетний мужчина в сером костюме сидел так поздно с нами в кафе Латинского квартала: ему нравилась Жаклин.

– Чего-нибудь выпьете? Себе я закажу еще виски...

Ван Бевер и Жаклин не выражали ни малейшего нетерпения. А я продолжал сидеть на банкетке, словно в дурном сне, когда больше не можешь встать, потому что ноги твои тяжелы, как свинец. Время от времени я поворачивался к Жаклин: мне так хотелось предложить ей уйти из этого кафе, и мы пошли бы вдвоем до самого Лионского вокзала. Сели бы на ночной поезд, а назавтра утром очутились на Лазурном берегу или в Италии.

Машина стояла неподалеку, на улице Кюжас, там, где были ступеньки и железные перила. Жаклин села спереди.

Карто спросил адрес моего отеля. По улице Сен-Жак мы выехали на бульвар Сен-Жермен.

– Если я правильно понял, - сказал он, - все вы живете в гостиницах.

И повернулся ко мне и Ван Беверу. Он снова смотрел на нас с иронической улыбкой. У меня было впечатление, что оба мы для него совершенно не в счет.

– Одним словом, богемная жизнь...

Может он старался найти шутливый, сообщнический тон. Но, в таком случае, он делал это неловко, как люди постарше, которых молодежь приводит в смущение.
– И сколько ж вы собираетесь жить в отелях?

На сей раз он обращался к Жаклин. Она курила и сбрасывала пепел в приоткрытое окошко.

– Пока не удастся уехать из Парижа, - ответила она.
– Все зависит от нашего американского друга, который живет на Майорке.

Как раз перед кафе я тщетно искал книги Мак-Гиверна в английской книжной лавке на набережной. Единственным доказательством его существования был синий конверт с адресом на Майорке, который я видел в первый день в руке Жаклин. Но я не уверен, что фамилия адресата была "Мак-Гиверн".

– А вы действительно можете на него рассчитывать?
– спросил Карто.

Мне показалось, что сидевший рядом Со мной Ван Бевер смутился. Ответила Жаклин, после некоторого молчания.

– Конечно... Он предложил нам приехать на Майорку.

Она сказала это очень четко, я не слышал, чтобы она раньше так говорила. Мне показалось, что она хочет произвести на Карто впечатление этим "американским другом" и показать ему, что не только он, Карто, интересуется ей и Ван Бевером.

Он затормозил у моего отеля. Итак, придется с ними распрощаться. Я боялся, что больше никогда их не увижу, как в те вечера, когда ждал их в кафе Данте. Карто не сразу отвезет их в отель; они, конечно, проведут остаток ночи вместе, где-нибудь на правом берегу. А может выпьют по последней рюмочке где-нибудь поблизости, в квартале. Но сначала они предпочли избавиться от меня.

Ван Бевер вышел из машины, не захлопнув дверцу. Мне показалось, что рука Карто коснулась колена Жаклин; но может это только так показалось, из-за полумрака.

Она сказала мне "до свидания", не разжимая губ. Карто бросил "спокойной ночи", безразличным тоном. Нет, я действительно лишний. А Ван Бевер спокойно ждал на тротуаре, пока я вылезу. Пожал мне руку. "Может на днях встретимся в кафе Данте", - сказал он.

На пороге отеля я обернулся. Ван Бевер помахал мне и залез в автомобиль. Хлопнула дверца. Теперь он сидел на заднем сиденье один.

Машина тронулась в направлении Сены. Но это было также и направление Аустерлицкого и Лионского вокзалов. И я подумал, что они уезжают из Парижа.

Прежде, чем подняться в номер, я попросил у ночного сторожа телефонную книгу, но я еще не знал, как точно пишется "Карто". "Cartau, Cartaud, Cartault, Cartaux, Cаrteau, Carteaud, Carteaux". Ни одного из них не звали Пьер.

Я никак не мог заснуть и очень жалел, что не задал Карто вопросов. Да и ответил ли бы он? Если он действительно учился на стоматологическом, то работает ли сейчас дантистом? Я попытался представить его в белом халате зубного врача, принимающего пациентов в своем кабинете. А потом мои мысли вернулись к Жаклин и к руке Карто на ее колене. Может, Ван Бевер сможет мне хоть что-то объяснить. Спал я беспокойно. Во сне проносились горящие, словно реклама, имена: Cartau, Cartaud, Cartault, Cartaux, Carteau, Carteaud, Carteaux.

Я проснулся около восьми: кто-то стучал в дверь. Это была Жаклин. У меня, наверное, был блуждающий взгляд человека, только что очнувшегося от дурного сна. Она оказала, что подождет меня на улице. Было темно. Я видел ее из окна. Она села на скамейку на противоположной стороне бульвара. Подняла воротник кожаной куртки и засунула руки в карманы, чтобы согреться. Мы направились к Сене и вошли в последнее кафе перед Винным рынком. Каким чудом она тут, напротив меня? Вчера вечером, вылезая из машины Карто, я совершенно не мог себе представить столь простой поворот событий. Я собирался ждать долгие вечера впустую в кафе Данте. Она объяснила, что Ван Бевер поехал в Атис-Монс за их свидетельствами о рождении, чтобы они смогли получить новые паспорта: старые они потеряли, когда ездили в Бельгию, три месяца тому назад.

Она больше не проявляла по отношению ко мне безразличие, обескуражившее меня вчера вечером, когда я неожиданно застал их с Карто. Она снова была такой же, как в те моменты, что мы провели вместе. Я спросил, прошел ли ее грипп.

Она пожала плечами. Было холоднее, чем вчера, но она была все в той же тонкой кожаной куртке.

– Вам нужно настоящее пальто, - сказал я.

Она посмотрела на меня и чуть насмешливо улыбнулась.

– А что вы называете "настоящим пальто"?

Этот вопрос застал меня врасплох. Она сказала, словно чтобы меня успокоить:

– Все равно, зима скоро кончится.

Она ждала новостей с Майорки. Скоро придут. Она надеялась уехать весной. Разумеется, если я только захочу, я могу поехать с ними. Меня успокоило, что она еще раз это подтвердила.

– А Карто как? Что о нем слышно?

При имени Карто она нахмурила брови. Я произнес это безразличным тоном, словно говорил о погоде.

– Вы еще помните эту фамилию?

– Ее легко запомнить.

А что, Карто этот работает? Да, в зубном кабинете на бульваре Осман, рядом с музеем Жакмар-Андре.