Из Тьмы, Арка 5

— Сенсей! Нельзя так… — начал было не стерпевший хулы Булат, но поймав взгляд наставника, резко потерялся и замолчал.

Акаме, которая молча и внешне безучастно стояла за спиной Надженды, мысленно покачала головой. Неудивительно, что Мастер Генсэй сошёлся с Куроме: после того, как Акаме покинула ряды имперских убийц, младшая сестра обрела весьма близкие взгляды и сходный скверный нрав. И не знай алоглазая заранее, что Генсэй согласился с Куроме, которая, из желания оставить старшей сестре поддержку — на этой мысли в груди потеплело — пока сама отправляется на край мира, а также из каких-то иных своих целей попросила его наладить контакты с Ночным Рейдом, то решила бы, что их сейчас выгонят. Возможно даже, что её недавно начавшееся ученичество у этого старого, много знающего и умеющего наставлять воина закончится вместе с захлопнутой за их спинами дверью.

Если бы она не знала заранее…

— Не стану пытаться убедить, что вы не правы и что далеко не все в нашем движении такие, хотя это так, — сделав затяжку, спокойно ответила Надженда. — Как не стану настаивать, что мы на стороне тех, кто хочет повести людей к лучшему. Вижу, что вы не услышите моих аргументов. Лучше спрошу: вы верите, что Онест или другие высшие представители имперских элит приведут страну к чему-то хорошему?

Старик, не скрываясь, скривился.

— Эти-то? Приведут! Самую глубокую и вонючую задницу они найдут, туда и приведут! Этот старик ещё десять лет назад предупреждал о тех проблемах, что так сильно, так очевидно для любого мышцеголового болвана проявились сейчас. И что? Выкинули в отставку, словно паршивого пса! — воин, что служил в имперской армии дольше, чем иные живут, докурил трубку и зло выбил из неё пепел.

Надженда молча, чтобы не вызвать вспышку раздражения и так находящегося не в духе собеседника — склонила голову и без излишней нарочитости шевельнула кистью механической руки, демонстрируя, что она прекрасно понимает гнев и обиду Генсэя.

Внутренне же она ликовала: «Нашла! Она обнаружила нужный рычаг! Теперь сварливому отставнику от неё никуда не деться!»

— Вот вы сами и ответили, — кивнула женщина. — Вам, как и мне, небезразлична судьба нашей родной страны. И мы одинаково уверены в том, что нынешняя вконец выродившаяся система власти если и способна на что-то, то лишь на закручивание гаек, воровство и сталкивание Империи в пропасть. Вы без приязни смотрите на Революцию. Я, как сопричастная к ней, понимаю ваши сомнения. Но Революция — единственная альтернатива текущему порядку! И если вам не нравится, как она выглядит, то разве не правильнее будет отказаться от безучастного созерцания и помочь этой единственно-возможной альтернативе стать чем-то лучшим? Разве не это — истинный патриотизм? — умело давила на все обнаруженные чувствительные точки одноглазая. — Не ругать неприятную реальность в салонных разговорах со знакомыми и пассивно ожидать прихода «прогрессивного строя» или появления «праведного спасителя», который сам всем сделает хорошо, а действовать? Мы — те, кто обладает большим личным могуществом — также несём и большую ответственность за происходящее. Ведь именно мы — тот становой хребет, на котором держится вся Империя!

Генсэй (или, как он предпочитал себя называть в собственных мыслях и в разговорах с посвящёнными — Юрэй) снисходительно поглядывал на потуги молодой да ранней «сопливой интриганки». Один раз она уже заигралась, но, даже обжегшись, всё равно не сдалась. В чём-то такое упорство вызывало уважение. Да и красиво говорить девочка умела, этого не отнять. Но неприязнь и насмешливая ирония к «самой умной» с лёгкостью затыкали его за пояс. Не то чтобы подобный подход не сработал бы раньше, на потерявшем смысл к существованию Генсэе, но ставший на его место Юрэй лишь внутренне посмеивался с пренебрежением.

А ещё та, кому он присягнул, поделилась с ним умением ускорять свой разум, не затрагивая тело и не беспокоя окружающих воителей. Благодаря этой способности все ужимки и непроизвольные реакции собеседницы были… не как на открытой ладони, но вполне считывались.

Хотя чего там читать? Это лишь сопливые, едва вылезшие из подростков карьеристы и властолюбивые интриганы мнят себя уникальными и неповторимыми. На самом деле точно такие крутились в среде придворных и старших-высших чинов армии и двадцать лет назад, и сорок, и шестьдесят, и в далёкие годы молодости самого Генсэя… Всё идёт по кругу, повторяясь с каждым новым поколением. Всё давно приелось и остодемонело; лишь горячка боя и смерть, танцующая на острие клинка, разогревали кровь старого грешника.

Впрочем, у него ещё есть шанс посмотреть на то, как бесконечный цикл оборвётся, вместо предопределённого круга выходя на восходящую спираль. Но не так, как рассчитывает эта одноглазая трёхлапая лиса.

В конце концов, ему уже указали Цель и показали Путь, пробудив угасшую было тягу к жизни. И обмануть себя он не позволит!

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

А.Н. — бечено.

Глава 20 Скандалы, интриги, расследования

Император сидел за столом своего кабинета и занимался привычной работой, ударяя Императорской печатью по нуждающимся в высочайшем одобрении документам. Теперь премьер-министр, следуя пожеланию своего Императора, не стоял у него за плечом, подкладывая документы и контролируя правильность постановки печати, а предоставил юному подопечному «свободу» самостоятельно ставить резолюции на заранее приготовленных для него документах. Хотя, если быть честным, Макото полагал, что вредный Онест поступил так, чтобы не отвлекаться от своего мяса и с удовольствием набивать толстый живот, пока глава страны работает.

И откуда только берутся такие горы бумажек?! Это, конечно, его долг Императора — одобрять и отклонять законы и важные проекты, воздавать по заслугам виновным и достойным награды, а также уделять внимание иным, требующим высочайшего рассмотрения вопросам. Но слишком уж их много! Да и настоящей свободы венценосному подростку хотелось несколько больше, чем возможности самостоятельно брать бумажки из одной стопки, шлёпать на них печать и перекладывать в другую.

На самом деле, как он знал, лишь исчезающе малая толика бумаг требовала личного внимания монарха, но учитывая размеры Империи и её бюрократического аппарата… Даже если бы он хотел, то пропустить сквозь себя реку бюрократии, чтобы свести её к ручейку действительно важных документов, одобряемых или запрещаемых с полным на то осознанием, он бы всё равно не сумел, поэтому ему и подчиняются столько служб. И даже так приходится утомительно долго сидеть в кабинете. Но… юный император всё же считал, что, будь он сильнее вовлечён в процесс управления, это стало бы не так тоскливо.

Тихо вздохнув, Макото убрал очередной скучный листок в стопку документов справа и взял следующий документ из такой же большой стопки слева. Мазнув взглядом по очередным канцеляризмам, он завизировал внесение на рассмотрение законопроект о каких-то там новых пошлинах и сборах для не входящих в государственный концерн предприятий, после чего убрал документ в стопку рассмотренных.

Хороший это закон или плохой? Непонятно. С одной стороны — множество пошлин означают большую наполненность казны, но с другой — подданным не нравится платить много налогов и сборов. Однако дополнительные сборы лишь для тех, кто не хочет вступать в государственный концерн. Но почему они не хотят? Он плохой? Или это потому, что государство контролирует нечестные порывы дельцов? И ведь не спросишь! Опять Министр скажет, что всё хорошо, а его величеству не стоит беспокоиться о таких мелочах. Непонимание порождало отсутствие интереса, а то в свою очередь нагоняло скуку. И пускай со стороны могло показаться, что Император сосредоточен на работе, но на самом деле Макото витал в своих мыслях, позволяя рукам самостоятельно выполнять привычную монотонную работу.

Прошло уже немало дней с того момента, как Куроме отправили на Север, и мальчик скучал по этой сильной, яркой и необычной девушке, ставшей ему подругой, в будущем обещающей стать опорой его правлению. Очень жаль, что из-за взбунтовавшихся северян ей пришлось оставить Дворец и Столицу. Интересно, её сила действительно так необходима для поддержки армии? Или тут виноваты слова девушки о бедственном положении военных отставников и получивших травмы калек?

Всё-таки Онест был не очень доволен, когда Макото решил поговорить с ним на эту тему. Юный государь помнил, как после этого ему долго и подробно рассказывали о многочисленных трудностях в управлении таким большим и сложным механизмом, как государство. Министр говорил о том, что далеко не все ошибки или правильные на первый взгляд решения таковыми являются, о том, что квалифицированные специалисты знают о проблемах страны много лучше посторонних убийц и о том, что искусство управления во многом состоит именно в способности просчитывать далёкие последствия каждого шага.

Таким образом, если некий вопрос пока не решён, это не значит, будто все чиновники и министры дураки, а означает, что государство либо готовится к правильному его решению, либо имеет много иных важных задач, на которые требуется пустить ограниченные ресурсы. А то, что сделала новая знакомая Императора — это ткнула пальчиком в одну маленькую проблему. Словно кто-то отвлёк капитана корабля и его помощников от управления идущим по опасным волнам гордым покорителем моря, дабы те срочно начали бороться с крысами, прогрызшими мешок припасов. Со всеми закономерными рисками такого «дальновидного» шага.