Из тьмы

Более не имея интереса к валявшемуся под ногами телу, он повернулся к садисту, с которого и начал "чистку".

— Ты ещё с нами?

Тот не ответил, но взглядом следил за Джоном.

— Знаешь, — проверив барабан, произнёс полицейский. — Я жутко не люблю, когда у меня остаются не расстрелянные заряды.

Он выпустил оставшиеся патроны в мерзкое создание и высыпал стреляные гильзы, звонко ударившиеся о старый асфальт. Зарядив револьвер снова, Стивенс обратил свой взор на "Тойоту" и у него появилась идея.

— Иди сюда! — сказал он девице.

Она не повиновалась, скованная страхом.

— ИДИ СЮДА! — отчётливо повторил Джон, сам сделав шаг к ней.

Она осторожно приблизилась.

— Пойдём, — он повёл её прочь от костра к выходу со двора фабрики.

Когда они дошли до припаркованного сразу за воротами "Форда", его хозяин пристегнул Памелу наручниками к буксирной проушине. Разумеется, для этого "подстилке" пришлось встать на колени, но ей ли привыкать к подобной позе?

— Постой пока тут, в стойле! — улыбнулся Стивенс, открывая багажник. Достав оттуда канистру с бензином, он одарил девицу уничижающим взглядом и двинулся обратно во двор.

Поставив тару с топливом рядом, Джон затащил в "Супру" двух ещё подававших признаки жизни отморозков и посмотрел на третьего.

— Нет, этот из игры уже вышел, — с некоторым разочарованием констатировал он, после чего откупорил канистру и принялся поливать "Тойоту" бензином. Сначала крышу, потом капот, и в салон плеснул немного. Не торопя события, но и не мешкая, он опустошил тару, вылив остатки её содержимого тонкой линией на снегу — этакий бикфордов шнур, ведущий к машине. Бросив ставшую бесполезной канистру — но не в сторону, а на заднее стекло вражеского авто — полицейский достал зажигалку и чиркнул ею. Добыв, таким образом, огонь, Джон не замедлил воспользоваться его разрушительной силой, поднеся к пожелтевшему от топлива снегу. Бензин мгновенно вспыхнул, быстро устремляясь к "Супре". Стивенс едва успел отойти на безопасное расстояние, когда пламя перекинулось на кузов, а, чуть погодя, проникло и в салон с двумя отморозками. Крики их мучительной агонии не вызвали у человека ничего, кроме морального удовлетворения. Не прошло и полуминуты ("Слишком мало для этих ублюдочных созданий, слишком!!!"), как из общего раскалённого ада вырвалась более крупная огненная вспышка — полыхнул бензобак.

Широко улыбаясь, Джон повернулся к Памеле, оценив представшую его взору картину — размалёванная девица, этакое физическое олицетворение термина "шлюха", на коленях стояла перед задней частью коварно поблескивающего "Форда", словно намеревалась ублажить и эту стальную громаду. Впрочем, вряд ли "Краун Виктория" согласится.

— Здорово, правда? — весело произнёс Стивенс. — Обычно в таких случаях говорят: "Прямо как в День Независимости", мать его!

Она промолчала, наблюдая, как горит колымага её дружка и, собственно, он сам в ней. Джон подошёл к "подстилке" и отстегнул наручники. Однако это вовсе не означало, что он собрался отпустить её. Вместо этого он подвёл Памелу к передней пассажирской двери и, открыв её, сказал:

— Я очень щепетильно отношусь к чистоте в своей машине. Если, не дай Бог, в ней останется хоть малейший след твоего пребывания, то я тебе гарантирую очень неприятные процедуры, поняла меня?

Она по-прежнему молча кивнула.

— Вот и славно, — Стивенс толкнул девицу, вынуждая её сесть в "Форд". Пристегнув Памелу за подлокотник, он захлопнул дверь, обошёл "Краун Викторию" и плюхнулся за руль.

Во дворе заброшенной фабрики пламя продолжало бушевать в обугленном остове "Тойоты Супра".

Только теперь Джон внимательно рассмотрел сидящую рядом с ним в нелепой позе девку. Стоит ли удивляться, что она оказалась именно такой, какой он её себе представил с самого начала? Все они примерно одинаковые, хотя и не лишены неких отличительных черт (разумеется — чтобы не перепутать их в пасущемся стаде). Обычная блондинка (само собой — крашенная), с изначально красивым лицом и неплохой фигурой, но всё это было безнадёжно испорчено недостатком мозгов и переизбытком гормонов. Что ещё? Из характерных штрихов — тонна "штукатурки", пирсинг, "шалавские" шмотки, явственно демонстрирующие то, что приличные женщины не выставляют и — ну как же без этого! — характерное дыхание, сочетающее в себе: а). Никотин. б). Алкоголь. в). Что-то ещё, недавно принадлежавшее её дружку. И весь этот ужас был к тому же от души залит приторными духами. Брр.

Шумно выдохнув ("Потом придётся проветривать салон!"), Джон завёл "Форд". Поразмыслив, он включил MP3-проигрыватель. Из динамиков раздалась "Anywhere Tonight" в исполнении "Silent Circle".

— Это тебе не то дерьмо, что вы слушаете! — не удержался от в высшей степени справедливого замечания Стивенс. Сдав назад, он вырулил со двора и поехал за городскую черту, благо это было неподалёку.

Пару минут сидящая рядом с ним кукла молчала, а потом всё-таки соизволила произнести:

— Что ты собираешься делать?

— Во-первых, не "ты", а "вы"! — отрезал он. — Я знаю, что таких, как ты, воспитывает улица, но мне на это наплевать. Я не собираюсь терпеть здесь быдло. Усекла?

Она кивнула.

— Можешь повторить свой вопрос, — удовлетворённо сказал Джон.

— Что… вы… собираетесь делать?

— С кем?

— Со мной.

— А с чего ты взяла, что я собираюсь делать то, что ты любишь?

Она непонимающе (естественно) посмотрела на него.

— Впрочем, можно и поторговаться, — предложил он.

— Как? — она с такой охотой отозвалась на его предложение, что револьвер снова начал оттягивать карман. Но сейчас не до него — сперва надо закончить "дискуссию", а там посмотрим.

— Это уж от тебя зависит.

Опять задумчивое молчание.

— Ну, что ты можешь мне предложить? — подсказал он.

— А что бы… вы… хотели?

— А что ты готова сделать? — данная беседа, состоящая преимущественно из вопросов, забавляла его.

Она ничего не ответила, но отнюдь не выглядела чуть-чуть, хотя бы самую малость, смущённой или — помилуй Господи! — оскорблённой.

— Ты ведь хочешь жить? — спросил Джон.

— Да.

— Как сильно ты хочешь этого? — продолжил он. — Сможешь ли ты позволить мне всё, что угодно, если я пообещаю тебя не убивать?

— Да… — испуганно, но, опять-таки, вовсе не неуверенно, кивнула она.

— Даже если я использую тебя вдоль и поперёк, не пропустив ни единого отверстия? Даже если я проведу голой через весь город? Даже если, чёрт побери, тебе придётся пройти через все мыслимые унижения половой направленности? Я правильно понял?

Она не собиралась отвечать, однако извлечённый на свет револьвер развязал ей язык.

— Да.

— И ты, действительно, готова на всё это?

— А вы бы не были готовы? — истерично взвизгнула она.

— Я? Нет — никогда, — усмехнулся он. — Я знаю, что ты мне не веришь, но я вовсе не из тех, кто боится смерти или настолько любит жизнь. Так что, в случае, аналогичном данному, я предпочёл бы смерть. А ты — нет. Я был стопроцентно уверен в этом, даже не начав тебя расспрашивать. Шлюхи, вроде тебя, очень трясутся за свои жалкие грязные душонки, не торопясь отдавать их в ад.