Из Тьмы

А дальше произошло нечто, стёртое из его памяти, и он очутился во Тьме. Точнее, в Бездне.

***

Лишившись вместе с телом привычных органов восприятия, но сохранив способность мыслить, дух Виктора каким-то нечеловеческим, непонятным для него самого образом смог ощутить безбрежный океан злой и тёмной энергии. Окружающая Сила с жадностью принялась поглощать чувства, разум и эмоции неудачливого эзотерика, взамен щедро делясь голодом, безумием и жаждой разрушения, словно стремясь перекроить вторженца по каким-то своим лекалам. И хотя молодой мужчина, приложив всю свою волю и силы, каким-то чудом смог воспротивиться изменениям, Бездна с неумолимостью морских волн, бьющихся о скалы, продолжала подтачивать его волю и разум.

Виктор не знал, сколько прошло времени. Да и существовало ли время в этом проклятом месте? Постоянно сражаясь с собой и давлением желающей его изменить Силы, он научился ощущать не только Бездну, но и её обитателей.

От каждого из отвратительных порождений веяло неизмеримым голодом, ненавистью и чем-то, совсем уж чуждым человеческому разуму. Сильные жрали слабых, слабые сбивались в стаи и нападали на сильных, чтобы над трупом поверженного врага вцепиться друг в друга. Изредка появлялись титанические, неописуемо ужасные твари, одним своим присутствием уничтожающие и пожирающие всё вокруг.

К удаче Виктора, по какой-то причине местные чудовища не могли почувствовать или как-то повлиять на его душу. Но даже просто способность воспринимать этот мир, неописуемый с помощью любого из языков смертных, едва его не уничтожила.

Казалось, что он не единожды был готов сломаться и раствориться в окружающей мерзости, но каждый раз врожденное упрямство не позволяло пойти на поводу у своей слабости, и он продолжал бороться, не желая обесценивать свои прошлые усилия. Если ему суждено исчезнуть в этом месте, то лучше он уйдёт сражаясь, а не покорно склонив голову!

К счастью, как вода выталкивает попавший в неё пузырёк воздуха, так и это странное и страшное место вытолкнуло чужеродный элемент, не пожелавший стать его частью.

***

Когда на просторах Междумирья появилась объятая флёром тёмных энергий сущность, большинство местных обитателей сочло за лучшее убраться с её дороги. Даже стая вечно голодных и почти не ведающих страха в своей тупости астральных хищников предпочла не связываться с этим, на вид не слишком сильным, но пробуждающим в них глубинный ужас существом. Их более развитый, практически ставший разумным собрат тоже предпочёл держаться поодаль, так и не рискнув напасть. Он посчитал странную, кажущуюся слабой, но окутанную мощной тёмной энергией сущность неумело замаскировавшимся демоном… или даже Тварью Бездны.

Дух, фонтанируя на всё окружающее пространство радостью и ненавистью, неутолимым голодом и надеждой, счастьем и жаждой разрушения, метнувшись сначала в одну сторону, потом в другую, на мгновение остановился, а затем, начал погружаться в один из материальных миров.

— Я победил!!! — издало существо мощный ментальный крик, наполненный мрачным торжеством. — Подавись, Бездна!!!

После того, как ментальный вопль сотряс окружающее пространство, заставив астральных зверей порскнуть в стороны, огонь присутствия странного духа, начал стремительно тускнеть. Словно он вложил в этот крик свои последние силы и теперь умирал. Осознав, что так напугавшее их существо всё это время находилось на грани гибели, порождения Междумирья бросились за ним в надежде разорвать и присвоить себе часть его силы. Но поздно, сущность уже пересекла грань, отделяющую материальные миры от астрала. А туда таким как они самостоятельно не добраться.

Глава 2 Взгляд назад

— Уф, чёрт, — мозг тщетно пытался воспринять не предназначенные для человеческого сознания картины Бездны и Междумирья. Взамен недовольный орган «награждал» свою хозяйку чувством головной боли и вращающимся перед глазами кошмаром художника-абстракциониста, от одного вида которого начинала кружиться голова, а желудок подкатывал к горлу.

— Перерождение, значит, — сказала я, когда самочувствие пришло в относительную норму, а воспоминания о нематериальных пространствах потускнели и скрылись в глубинах сознания, забрав с собой память о ненависти, страхе, безнадёге и подкатывающем безумии.

Или сказал?

Неожиданная проблема с гендерной самоидентификацией отвлекла от неприятных воспоминаний, несколько выбив из колеи.

«Хм, тоже ещё закавыка, — проскочила недовольная мысль. Технически, обладая телом девушки, говорить и мыслить о себе следовало в женском роде. Но почему тогда эти мысли вызывают внутри чувство неправильности? — Ведь я — девушка, и всегда ей была».

«Нет, — не согласилась память Виктора, — я всегда был парнем! И пусть у меня теперь нет яиц, но духовно — они со мной, хе-хе!»

«М-да, не знаю, как с яйцами, но своё тупое чувство юмора моя земная часть умудрилась сохранить даже после смерти, — на губы, против воли, наползла лёгкая улыбка. — Он и Кей Ли легко нашли бы общий язык».

Ладно, возможно, следовало зайти с другой стороны. Воображение нарисовало перед глазами картину полуобнажённой красотки, идущей навстречу с вполне недвусмысленными намерениями. Почему-то черноволосая и алоглазая девушка подозрительно напоминала сестру.

Представший перед глазами образ вызвал внутри волну одобрения.

Идём дальше: на месте красотки оказался накачанный мужик, с паскудной улыбкой протягивающий в мою сторону руки. Протянутые куда не надо хваталки сразу захотелось отрубить, желательно вместе с головой владельца.

Вот и ответ. Что, в принципе, неудивительно: я-землянин имел достаточный сексуальный опыт общения с девушками, благо, стоявший неподалёку от alma mater мединститут неплохо этому способствовал. Опыт же меня-Куроме ограничивался невнятными мечтами о «прекрасном принце», почерпнутыми из книг.

«Хех, розовый цвет, я выбираю — тебя! …Но думать о себе в мужском роде? Как-то это… С другой стороны — почему нет? — Путаться в окончаниях мне бы особо не пришлось. В этом плане имперский язык больше походил на английский из прошлой жизни, чем на родной русский. К тому же хотелось сохранить хоть что-то от прошлого воплощения, пусть и таким странным образом. Ведь что осталось у Виктора? Ни родных, ни друзей, ни тела, ни жизни. Только память с именем, да и та… Кто мог гарантировать, что она постепенно не сотрется? — А-а… плевать! Хочется думать о себе в мужском роде, да и хрен с ним! Всё равно это актуально только для русского языка, — я поставила… поставил локти на стол и упёрся лбом в ладони. — К тому же это — меньшая из проблем».

Вот кем мне теперь себя считать? Виктором в новом теле? Или Куроме, получившей новые воспоминания? Чем-то третьим? С одной стороны, я представлял собой одну личность с двумя наборами воспоминаний. С другой — слишком уж разный жизненный опыт был у моих «граней».

Нет, хватало и общих черт. К примеру: обе мои личности любили книги, музыку и сладкое. Или, ха-ха, то, что в играх Виктор предпочитал класс некроманта. Да уж, мечты сбываются, блин!

Но и вызывающих внутренний конфликт различий оставалось немало. Например: даже не смотря на основательно испортившийся после аварии характер, я-Виктор вряд ли смог бы хладнокровно убить её виновника-мажора. Зато я-Куроме никаких моральных терзаний по отношению к убийце своих близких, пусть и невольному, не испытывала. Да… окажись я на Земле, то сначала бы его хорошенько помучила, а потом, превратив в мертвую марионетку, отправила ублюдка вырезать собственную семью.