Из жизни карамели

– Где не воруют. За воровство в бараний рог сверну, – неожиданно подало голос переднее пассажирское кресло.

– Думаю, господин Бархатов совсем другое имел в виду, – осторожно возразила мужу Вера Рашидовна.

– Это я так, Верунчик… Чисто предупредить.

Рыба хотел было обидеться за совершенно необоснованные – с порога в зубы – подозрения, что он что-то там собирается стащить, пользуясь служебным положением. Но, представив недомерка из тундры, сворачивающего его, довольно рослого мужика, в бараний рог, обижаться раздумал.

– Вообще-то я специалист по средиземноморской кухне, я уже вам писал. Испанская, итальянская…

Рыба специально сделал упор на испанской и итальянской кухнях, хотя мог назвать еще французскую, арабскую (с нюансировкой, касающейся стран Магриба и стран Аравийского полуострова), да еще грузинскую с еврейской. Но испано-итальянские корни работодательницы… Они наверняка не останутся равнодушными к Средиземноморью!

Корни соображали ровно минуту

– А попроще?..

– Попроще? – Рыба на секунду задумался. – Можно немецкую, но лично меня немецкая не вдохновляет.

– И меня. Не люблю немцев, – снова отозвался Николай.

– Опять ты за свое! Чем тебе немцы-то не угодили?

– Фашисты они проклятые…

– А к… еврейской как относитесь? – стал сбрасывать козыря Рыба-Молот. – Или… там к грузинской?

– Грузинские хари – наглые-носатые – видеть не могу. Ни по телевизору, ни по радио, ни на базаре. А жиды – те же фашисты. – Ксенофобская сущность Николая никак не хотела успокоиться. – Вон как арабов мочат!

– Так, может, арабскую? – осенило Рыбу. – В знак солидарности, так сказать… Со страдающим народом Палестины.

– Не-а… Арабы сами нарываются. Вот и получают по рогам.

Логики в словах карликового мужа Веры Рашидовны было не больше, чем в иных высказываниях иррациональной Рахили Исааковны, а до этого – иррациональной Кошкиной. Но не только отсутствие логики смущало Рыбу-Молота: его еще можно пережить, но что делать с людоедскими настроениями мужа потенциальной благодетельницы? А ничего. Не скажешь ведь, находясь на его территории, в его городе и в его машине: «Сударь, вы подлец! Где у вас здесь выход? Где прокуратура? Где правозащитные организации?!.» Пацифистскую сущность Рыбы скрючило – да так, что он всерьез стал подумывать о том, как бы вернуться туда, откуда приехал. Но об этом и речи быть не могло, причем сразу по нескольким причинам:

– авиабилет, по которому Рыба десантировался в Салехард, заказан по Интернету Верой Рашидовной и ею же оплачен, следовательно – человек рассчитывал на сотрудничество и обманывать его ожидания не есть хорошо;

– лететь обратно, да еще самолетом, да еще в компании со змеей-гестаповкой он не в состоянии. Может быть, потом, спустя какое-то время (декаду, месяц, квартал) – но не сейчас;

– в крайнем случае, можно отправиться домой поездом, хотя поезда ходят и не от самого Салехарда, а от станции рядом, странное название которой напрочь вылетело из головы, но – опять же… Расписание поездов Рыбе неизвестно, вдруг следующий будет только через декаду (месяц, квартал?);

– в город Салехард, неизвестно какими судьбами, залетела Изящная Птица – вдруг они еще встретятся?

Последнее обстоятельство перевесило все остальные, и Рыба-Молот решил не нарываться и не высекать. В конце концов, все еще может повернуться светлой стороной, а поспешные выводы часто бывают ошибочны.

– Ну, ты совсем парня запутал, Николаша! – мягко попеняла мужу Вера Рашидовна. – Давайте-ка вопрос о кухне перенесем на завтра. И другие организационные вопросы тоже. Встретимся утром на точке и там все решим. Человек ведь с дороги, не забывай. Ему отдохнуть надо, с местностью ознакомиться. Сейчас устроится, а ты проследишь за этим, а потом покажешь ему город… Как договаривались.

Перспектива остаться один на один с расистом-недомерком ужаснула Рыбу, и он поспешил дистанцироваться:

– Вообще-то, я привык знакомиться с новыми местами сам. Для чистоты, так сказать, эксперимента. Не стоит утруждать себя…

– А Николаше не трудно. Правда, Николаша?

– Не трудно, – подтвердил недомерок. – Заодно выясним твои взгляды на жизнь.

– Чего их выяснять? – удивился Рыба-Молот. – Я же поваром к вам приехал работать. И мои взгляды, какими бы они ни были, на качестве кухни не отразятся. Уверяю вас.

– Все правильно, – после небольшой паузы заметила Вера Рашидовна. – Но и Николашу понять можно! Он у нас депутат Городской думы, потому и смотрит на все под политическим углом зрения. Он – человек идейный. Правда, Николаша?

– Идейный, – эхом откликнулся Николаша. – Вот ты – каких убеждений придерживаешься?

– Каких еще убеждений? – странный разговор тяготил Рыбу-Молота все больше и больше.

– Левых. Правых. Или ты – центрист?

– Я магниты на холодильник собираю.

– Магниты, положим, все собирают. Ты не увиливай.

Несмотря на то что Рыба прожил на свете уже тридцать пять лет и успел насмотреться на метаморфозы Великой Империи (а может – именно благодаря этому), никаких ярко выраженных политических предпочтений у него не было. И активной жизненной позиции тоже. В разное время он считал себя либералом, почвенником, сторонником крепкой руки, сторонником максимального сближения с Западом, сторонником максимального от него отторжения с последующей автаркией; анархистом, экологическим радикалом, славянофилом, славянофобом; противником и власти, и оппозиции, живущим под лозунгом «Чума на оба ваши дома!». Что же касается принципов (не путать с убеждениями!) – их у Рыбы-Молота было немного:

1. Женщин, детей и стариков нельзя обижать.

2. На женщин, детей и стариков нельзя обижаться.

3. Каждый человек достоин уважения.

4. Каждого человека нужно как минимум выслушать.

5. Увидел нищего – подай копеечку.

6. Увидел слепого – переведи через дорогу.

7. Увидел инвалида-колясочника – спроси, не нужна ли помощь.

8. Увидел проститутку – иди себе мимо.

9. Увидел сволочь – разберись, не сходя с места.

10. Не жри на ночь и чисти зубы после еды.

В основном Рыба-Молот видел нищих и проституток – и поступал с ними согласно своему катехизису. Инвалиды-колясочники попадались редко, сволочи – еще реже: ведь сволочи предпочитают темную сторону бытия, а Рыба-Молот старался держаться поближе к светлой. Но как-то и он – находясь на границе света и тьмы – спас хорошенькую девушку от приставания сволочей. Девушка с жаром поблагодарила его, но номер телефона не дала, очевидно, Рыба оказался не в ее вкусе. А может, у нее уже был парень… Еще один раз Рыба снял с парапета Кантемировского моста потенциального самоубийцу и потратил на него полдня, приводя в чувство, – что в какой-то мере соответствовало пункту № 4 – «каждого человека нужно как минимум выслушать». Вот Рыба и слушал – и не только того бедолагу. Но и алкашей у соседнего магазина «24 часа», дворников, таксистов, уборщиц, официантов и младший персонал во всех ресторанах, в которых работал (в основном это были женщины, отягощенные не очень-то благополучными семьями). А также непосредственных начальников, если тем вдруг приспичивало затеять откровенную беседу. Что уж говорить о собственных женах и контуженном на всю голову Агапите с его отроками!..