Изабелла де Круа
Шрифт:
Через две недели мы прибыли на Землю. Ну, первым делом — особисты берут всех «на карандаш». Разговоры, разговоры, разговоры. Сначала, мягкие и дружелюбные — потом, каждого второго чуть ли в сговоре с Империей подозревают. Приятного — на самом деле, мало. Точнее, нет совсем ничего приятного. Но — что делать? С одной стороны, эти люди делают свою работу, с другой — иногда кажется, что они в самом деле нас всех ненавидят — «как оптом, так и в розницу». Сложно это было, особенно, когда ты не спала три дня, на тебя светит настольной лампой такой… дядя в чёрном костюме — и ещё угрожает при этом. Я долго думала, что ему сказать — он требовал, чтобы я призналась,
В соседней «комнате для допросов» раздался грохот. Сильный грохот, я бы сказала. Особист насторожился. Раздалось ещё несколько ударов, после чего дверь нашей комнаты просто влетела внутрь (хотя и открывалась наружу), после чего голос Алексея буквально прорычал:
– Слушай ты, жертва инцеста! Быстро отвалил от девушки! Она ни в чём не виновата!
«Жертва инцеста» (забавное, кстати выражение) испуганно воззрился на Алексея. Ну да, я бы на его месте тоже испугалась — всё же, Алексей почти под два метра ростом и телосложением — тот самый, приснопамятный «шкаф с антресолями». Добавить к этому выражение лица, которое ничего хорошего особисту не предвещало — вот и повод для испуга. Особист сглотнул, затем, всё же вспомнил, что он, как бы, представитель Особого Отдела — и начал орать:
– Ты кто такой есть? Ты — простой летяга! Я тебя сгною, если ты будешь мне мешать работать! Ты у меня остаток жизни будешь запасную полосу на Аляске от снега чистить! Пошёл отсюда!
Лицо Алексея неумолимо изменилось. И вот от этого мне стало реально страшно. Пока он строил зверские гримасы — я понимала, что это, по большому счёту, игра на публику, попытки запугать этого особиста. А вот теперь — теперь это по-настоящему…
– Слушай ты, жертва инцеста, — спокойно повторил Алексей. — Ты, конечно, хорошо сейчас сказал, я — просто летяга, да. Только я, в отличие от тебя — офицер, и отчитываюсь не перед такими… — он вздохнул, чтобы не ругаться при мне. — А только перед своим начальством. Это, во-первых. Далее, я могу много из того, что тебе и в кошмаре не приснится — это, во-вторых. Можешь, кстати, не тянуться за своей пукалкой — всё равно не успеешь достать — я просто тебя придушу. Быстро извинился перед Изабеллой, и чтобы я тебя больше не видел!
Особист пытался что-то сказать, но смог издать лишь хрип — рука Алексея поднялась вверх в жесте «силового захвата». Мне стало интересно — до каких пределов себя сейчас Алексей контролирует — я использовала захват дважды — и на том «джигпте» испытывала очень сильный соблазн его придушить. Но я смогла себя перебороть. А вот, сможет ли Алексей…
– Милый, не надо, — сказала я. — Он того просто не стоит.
– Думаешь? — спокойный голосом переспросил он. — Я ведь слышал, что он тут говорил. Хотя, мой был ничуть не лучше. Может, и его тоже в расход?
Я поняла, что Алексей на самом деле никого убивать не собирается. Ну что же, раз так — то можно и поиграть…
– А что твой хотел?
– Спрашивал, был ли я близок с тем имперцем, как бишь его…
– С лейтенантом Киммелом?
– Вот-вот, с Киммелом. Ну, я и не выдержал. Уронил особиста, нечаянно ногой стукнул… Восемь раз.
– Значит так, я ваших джедайских штучек не боюсь, — попытался начать особист. — И вы оба меня своими светящимися самотыками не напугаете.
– Самотыками? — а вот теперь мне стало немного страшно — такого
голоса у Алексея я раньше просто не слышала. — Ты назвал меч джедая самотыком?– А как же ещё его называть? Это же просто кусок железа, имеющий форму, похожую на…
И вот тут я поняла, что особисты кое-что упустили, допрашивая Алексея. Или он так отреагировал на приказ сдать всё оружие. Меча он не отдал. И теперь, голубого цвета клинок мерно гудел в нескольких сантиметрах от щеки особиста. Я даже не заметила тот момент, Алексей достал свой меч! Всё произошло так быстро.
– Ну что, дружок, — Алексей особо выделил это слово. — Мой меч всё же кажется тебе похожим на самотык? Может, проверим, как он войдёт в тебя?
И я увидела, как Алексей умеет работать с Силой. Всё было проделано так быстро и элегантно-небрежно, что я потом ещё долго пыталась научиться достичь такой же гармонии с Силой. Буквально за несколько движений Алексей сделал так, что особист оказался лежащим на полу, без брюк. Да, для него это довольно унизительно. Но самое страшное для него было ещё впереди…
Я узнала, что Алексей — прекрасный друг и хороший человек. Я знала его, как хорошего любовника. Я видела, на что он способен, как капитан корабля и пилот, я видела его, как «пользователя Силы», но я ещё не представляла, что он способен на блеф…
Особист вопил, как резаный от того, что его бельё кто-то стал стягивать, помимо его желания. Вдобавок к этому, клинок, как ему казалось в тот момент, находился в опасной близости к его «афедрону». В общем, человеку сейчас реально было страшно.
– Алексей, — сказала я, буквально давясь от смеха. — Он уже всё понял. Может, не надо?
– Слышал, о чём меня просит девушка, которую ты тут оскорблял? Быстро проси у неё прощения!
– Товарищ курсант, простите меня! Я ведь не сам до такого додумался. Работа у меня такая… Я не хотел Вас ничем обидеть…
– Хорошо, — ответила я. — Алексей, отпусти его, он извинился…
Разумеется, особиста Алексей отпустил. Он меньше всего на свете хотел брать грех на душу. Мы ушли из офисов, отведённых в Академии Особому отделу. Я посмотрела на Алексея.
– А теперь, — сказал он. — К ректору. Пока эти отморозки не пожаловали к нему сами.
В кабинете ректора я раньше не была — как-то не было у меня такой необходимости. Теперь я там побывала. Алексей толкнул дверь с табличкой «Адмирал Иванов». Ректор сидел за столом и смотрел на нас.
– Алексей, я так и знал, что, если соглашусь на Ваше предложение, то добром это не закончится, — немного ворчливо сказал адмирал. — Мне только что звонили из Особого отдела. Что ты сотворил с их оперативниками?
– Да, по большому счёту, ничего страшного.
– Да, «ничего страшного», конечно. Почему же тогда старший лейтенант Ищенко жалуется на то, что «допрашиваемый быстро, словно молния, оказался позади меня, после чего я ничего не помню», — зачитал он с листа факса. — Вы что с ним сделали?
– Да просто приём «снятие часового». Третьи сутки же одно и то же! Куда такое годится?
– Так, хорошо. А почему прапорщик Моисеев сказал, что Вы хотели вставить световой меч ему в задницу?
– Я так хотел? — обернулся Алексей ко мне.
– Никак нет, товарищ капитан первого ранга. Прошу прощения, товарищ адмирал.
– Вольно, курсант. Тьфу, Алексей, ты и меня скоро канцелярщиной выражаться заставишь. Так что ты сотворил с прапорщиком?
– Да ничего. Он оскорблял курсанта. Я попросил его прекратить. Он отказался в ультимативной форме. Всё.