Изабелловая масть

Пожалуй, на данный момент, это её единственное оружие.

Зря он это сделал.

Сердобольный…

Подняв туфли, она поставила их возле кровати и, снова накинув на себя блузку, залезла на постель. Поджала ноги, прижимая колени к груди и укладывая на них подбородок. Ноги мёрзли. Она, в общем-то, вся замёрзла. Поэтому, подняв тяжёлое одеяло, залезла под него и перевела взгляд на часы. Если бы сейчас было лето, уже бы рассвело.

Но сейчас осень. Унылая пора и затяжные дожди. Она не любила холод. Она всегда болела в осенний период. Возможно, это была хандра. С сегодняшнего дня, она ещё больше возненавидит этот сезон.

***

Удивительно, как быстро сморил его сон. Виктор и не надеялся, что заснёт этой ночью. Хотя бы потому, что через стену взаперти сидит Вера. Больше не кричит и не зовёт на помощь. Возможно, это дало ему ложное чувство спокойствия. Он надеялся, что она прекратила истерику и послушала его совета. В любом случае сбежать ей не удастся. Надёжный замок и такие же надёжные ребята во дворе его дома. Вряд ли она станет бить окна. Он был уверен, что сейчас Вера, если не спала, то тихо и спокойно обдумывала ситуацию. Виктор не исключал того, что это мог быть план побега. Только дурак в её ситуации не будет думать об этом. Она наверняка сделает попытку. Возможно, не одну. И это простительно…

А пока, мужчина принял горячий душ и, упав на широкую кровать, закрыл глаза. Провалился в сон мгновенно. Стоило тяжёлым векам погасить остатки света, и Виктор провалился в тёмную бездну Морфея.

Ему снилась мама. Она была одета в белоснежный классический костюм. Её любимый. Аккуратно забранные волосы, и яркие красные губы. Она всегда была великолепна. Во сне она стояла на балконе их большого семейного гнезда и держала в руках крошечную кофейную чашку. Разговаривала с ним о каких-то мелочах, изредка поворачивая голову и демонстрируя открытую и ласковую улыбку.

— У тебя спина болит, — произнесла тихо и, развернувшись, посмотрела на него.

— Да, — тоскливый взгляд коснулся маминых глаз, орехового цвета, — скоро пройдёт.

Опустив голову, Виктор почувствовал тяжесть в области лопаток. Повёл плечами, стараясь снять напряжение в позвоночнике. Он уже успел забыть, какого это: лёгкость в движениях.

Рядом стояло кресло, которое он ненавидел лютой ненавистью. Он обошёл его, и нехотя сел, отпуская трость. Она упала на тёплый серый камень и рукоять, ударившись, раскололась пополам.

— Прям как моё сердце, — прошептала мама, опускаясь на корточки и поднимая отколовшуюся часть…

Открыл глаза. Почти темно. Предрассветные сумерки позволяли рассмотреть очертание спальни. И то самое кресло, одиноко стоявшее в углу комнаты. Изредка, когда спина совсем плохо себя чувствует, он пересаживается в него. Нехотя, тихо ненавидя своё положение, он наступает себе на глотку, и позволяет своему хребту расслабиться.

Стрелка часов указывала на раннее утро.

Виктор осторожно отбросил одеяло в сторону и медленно поднялся с кровати. Взял в помощь трость и подошёл к окну. Осмотрел территорию, замечая двух ребят Клима по разные стороны двора. Кажется, настало время обзавестись собственной охраной. Рано он расслабился. Думал, здесь до него никому нет дела. А нет… как оказалось, расслабляться не стоило. Ни в этой жизни.

Прислушавшись, он попытался уловить посторонние звуки. Но было тихо.

Он умылся и, накинув на себя футболку и домашние брюки, вышел из своей спальни. Остановился перед дверью, за которой была Вера и, выждав пару минут, всё же приложил большой палец к сканеру. Если девушка спит, не хотелось бы, чтобы она проснулась от противного писка.

Затаив дыхание, он распахнул дверь. Слегка прищурившись, осмотрел комнату. Остановил взгляд на постели и улыбнулся. Она была там. Свернувшись под одеялом, лежала к нему спиной. Светлые локоны рассыпались по подушке. Ему захотелось запустить пальцы в эти мягкие и шелковистые пряди. Зарыться в них и…

Но эти фантазии сейчас только отвлекали.

Он тихо зашёл в спальню и так же тихо закрыл за собой дверь.

Неторопливо приблизился к кровати и, замерев, наблюдал за тем, как поднимаются хрупкие женские плечи от неровного дыхания…

— Не притворяйся, что спишь, Вера, — хрипло произнёс, стоя у неё над душой. Но девушка продолжала делать вид, что спит. А он был уверен, что она в сознании. И даже больше: она, скорее всего, даже не засыпала.

— Ты спала вообще? — задав ещё один вопрос, Виктор осторожно опустился на край её постели. Упругий матрац только лишь слегка промялся под его весом. — Вера?

Едва заметно она шевельнулась. Пальчиками зацепила одеяло и стянула его со своего лица. Её взгляд был устремлён в окно, за которым медленно начало светать.

— Что тебе нужно? — не глядя на него.

— Я пришёл пожелать тебе доброго утра.

Я пришёл убедиться, что ты всё ещё здесь.

— Оно будет добрым только тогда, когда я окажусь дома. Подальше от тебя.

Неприятно. Почти задела за живое. Потому что у него чувства совершенно противоположные.

Если бы она знала, как он сейчас борется. Держит руки при себе, чтобы не коснуться её. Чтобы не притянуть ближе, стискивая зубы и стараясь не замечать боль от её сопротивления. Он переводил взгляд с её подрагивающих ресниц на полные и слегка опухшие губы. Представил, как бы она смотрелась на его постели. Светлый ангел на тёмных простынях. Нежная, ласкаемая солнечными бликами, пробравшимися в спальню сквозь плотные шторы. Они бы играли с её золотистыми волосам, маня к себе ещё больше.

— Есть хочешь? — совсем немного сдвинулся, чтобы оказать ближе.

Шелест одеяла заставил её, наконец, повернуться. Резко. Вздрагивая и отодвигаясь почти на самый край кровати.

Она едва не упала, но его рука молниеносно перехватила тонкое женское плечо и удержала девушку на постели.

— Осторожно, — кривая ухмылка на его лице только разозлила. Но Вера вовремя осекла себя. Скрипнула зубами и, сглотнув злость, позволила ему проявить эту псевдозаботу.

— Хочу, — не разрывая зрительного контакта, она потянула руку, чтобы высвободиться из его оков.

— Чего? — не сразу понял.

— Есть, — неловко. В горле снова вырос ком. — Я голодна.

Я тоже…

Но его мысли снова были далеки от еды. Её нежная кожа под его пальцами. Это единственное, о чём он сейчас мог думать.

— Хорошо, — слегка охрипшим голосом, — боишься меня?

Его поволокло в другую сторону.

Она молчала. Поджав подбородок, пугливо взмахивала длинными ресницами. А он хватал ртом воздух, представляя как она задыхается от его прикосновений. Такая красивая…