Избави нас от лукавого

Не все понимали, что дети склонны считаться с нами постольку, поскольку мы считаемся с ними.

И вот на одном из родительских собраний интеллигентный папаша обратился ко мне с вопросом:

– Скажите, у вас как принято обращаться к ученикам?

– В профлицее, – объяснял я, – положено обращаться к ученику по имени или фамилии.

– На «ты» или на «вы»?

– На «вы».

– Это где-то зафиксировано?

– Да, это записано в Правилах внутреннего распорядка, которые висят в учебном корпусе на видном месте.

– Ваши мастера знают об этих правилах?

– Конечно, правила доводились каждому под расписку.

– В таком случае, объясните мне, почему мастер Павлова сказала моему сыну Артему, ученику второго курса: «Ты, недоросль, еще не дорос до того, чтобы я тебе выкала?»

Такие неудобные вопросы время от времени выкатывались в мой адрес. Я принес свои извинения оскорбленному парню и его отцу и пообещал разобраться в инциденте.

На следующий день покрытая багровыми пятнами Павлова давала мне объяснения:

– Простите меня – не сдержалась. Этот Артем – прогульщик и двоечник. Он сбегает с уроков, подстерегает в туалете первокурсников и трясет с них деньги…

– Да, печальная история, – согласился я. – Но кто бы он ни был, вы не имеете права ему тыкать, да еще обзывать… Вы забыли о принципах педагогики любви.

– Да, я виновата.

– Плохо то, что вы нарушили главное предписание Педагогического кодекса…

– Простите.

– Объявляю вам замечание. Пока устное и то только потому, что знаю вас, Тамара Петровна, как добросовестного педагога, любящего детей. Но на будущее – поостерегитесь… Обращаться к ученику на «вы» и уважать его как личность – это не просто дань вежливости. Это наша должностная обязанность… Что касается неудовлетворительного поведения этого Артема, подготовьте докладную записку на него, его объяснения и прочее. Вызовем на ковер, на совет руководства. Его папу мы тоже пригласим.

Однако не только неопытные мастера – нередко и старые педагоги сомневались в целесообразности «выкания» и возвеличивания личности подростков. Почему-то многие считали и до сих пор считают, что подросток, только достигнув совершеннолетия и проявив себя в общественной жизни, может считаться личностью. Путаница исходит еще и от психологов, которые считают, что ядром личности является ее самооценка, а последняя строится на оценках индивида окружающими. Время от времени коллеги возражали мне:

– Подросток и тем более ребенок младшего возраста еще не является полноценной личностью, его самооценка еще не вполне сформировалась. Что касается уважения, то каждый человек должен заслужить у общества, чтоб его уважали. Многие из наших «фазанов» пока этого не заслужили.

Мой ответ всегда был однозначным: я категорически не согласен с подобными утверждениями. Нельзя видеть в ребенке-воспитаннике только будущую личность, которая сможет стать таковой де факто только после вступления во взрослую жизнь. Нельзя думать, что несовершеннолетний подросток еще не является личностью, – это серьезнейшее заблуждение. Заблуждение крайне вредное. Поскольку официальная наука связывает зарождение личности с возникновением сознания, то нет сомнения в том, что сознание присуще даже грудному ребенку. Поэтому те, кого мы воспитываем в наших образовательных учреждениях, безусловно, являются личностями. Что касается нашего отношения к этим личностям, то оно складывается в зависимости не только от того, понимаем ли мы, что наш ученик живет полноценной жизнью уже сегодня, когда он еще не достиг ни гражданской, ни профессиональной зрелости, но и – в зависимости от нашей педагогической культуры. Даже не владея инструментарием гуманистической педагогики (более известной у нас в России как личностно ориентированная педагогика, которая «центрирует» работу педагога на личности учащегося), любой хороший воспитатель, обладающий элементарной педагогической культурой, строит свои отношения с учениками на основе уважения и справедливых требований к их личностям. Те же, кто еще и возвышает ученика, признавая в нем Личность, да еще и Всеми Уважаемую, – это, конечно, наши люди – педагоги любящие.

2001–2010 годы

Долгое время, годы, понадобились на то, что чтобы разобраться, какой смысл следует вкладывать в понятия Культ Личности, Всеми Уважаемая Личность.

Между многими преподавателями, мастерами и учениками устанавливались близкие, доверительные отношения. Рождающиеся на глазах взаимное дружелюбие, товарищество и доверительность были намного ценнее, чем внешние формы взаимоотношений. Официально продолжались проповеди принципов, касающихся возвеличивания Личностей учащихся одновременно с Личностями педагогов и требования неукоснительно следовать этим принципам: великого макаренковского принципа единства требований и уважения; товарищества, т. е. равенства учителя и ученика; согласования собственных интересов с интересами общества; доверия; взаимности: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк 6:31). Но при этом одно правило никогда не дискутировалось, и строго требовалось безусловное его выполнение: абсолютный, категорический запрет посягательства на честь и достоинство Личности, независимо от того, кто эта личность – закоренелый двоечник-второкурсник или круглый отличник, никому не знакомая уборщица или всеобщий любимец-педагог.

Мы исходили из общего постулата: человеческая культура – это, прежде всего, система разумных запретов и ограничений.

Поиски новых путей

1991–1992 годы

Когда в начале 91-го мы получили статус высшего профучилища (ВПУ), нас, учреждений нового типа в стране было чуть больше восьми десятков. Популярность их, однако, росла так быстро, что уже через год число ВПУ превысило две сотни. Кто-то наверху спохватился: слово «высшие» применительно к бывшим «фазанкам» показалось чересчур претенциозным. И решено было всех подровнять и переименовать в профессиональные лицеи и колледжи. Нас тоже преобразовали в профессиональный лицей, оставив, правда, прежний правовой статус без изменений.

Наши дела шли в гору, в московских кабинетах нас, провинциалов, принимали радушно, но мы чувствовали по малозаметным признакам, что под нас кто-то копает. Пока был могучий Госпрофобр, мы твердо знали, что профтеховцев сверху поддерживает сильная рука. Но когда после распада Советского Союза начали соединять Минвуз, Минпрос и Госпрофобр, стало понятно, что между бывшими образовательными монстрами начнется грызня. Прежде всего – грызня из-за денег, потому что на горизонте забрезжил мутный рассвет «рыночных отношений».

Мы, люди, выросшие при социализме, хорошо знали одно правило, которое помогало самосохранению в самых трудных условиях: чтобы выжить – надо объединяться. Объединяться со всеми, с кем можно.

Мы начали объединяться в ассоциации. Сначала я вступил в ассоциацию профлицеев и колледжей, которую возглавил некий чиновник из Минобразования. И сразу же попал на конференцию, проходившую в подмосковном поселке Мамонтовка.

Дело было зимой. Я с трудом разыскал занесенный метровыми снегами пансионат, в котором расселили участников конференции. Что-то у организаторов не заладилось с самого начала: в номерах температура не превышала плюс 12 градусов – холодновато. Плохо было и с питанием.

Мой сосед по номеру Окоемов, директор крупного металлургического лицея из-под Магнитогорска, краснощекий спортивный мужчина, достал из пузатого портфеля поллитровку зубровки и шмат сала. Я достал палку колбасы.

– Давайте за знакомство, – предложил он и разлил напиток по стаканам.

Мы выпили, заели салом и колбасой. Вроде стало немного теплее. Разговорились. Владимир Ильич Окоемов был не новичок: в нашей системе он работал два десятка лет, хотя было ему чуть за сорок. По рассказам коллеги я понял, что его «фазаны» мало отличаются от моих.

– Я надеюсь, что преобразование моего училища в лицей подстегнет всех – и учеников, и преподавателей. Ребятам мы откроем реальный путь для получения не только рабочих профессий, но и дипломов техников. Педагоги освоят новые программы. Дело стоящее.

Мы с соседом попили еще горячего чаю и спать легли уже за полночь. Но холод все же достал. Пришлось вставать, напяливать на себя все, что было. Сон все равно не шел.

На следующий день заседания не начались, и полуголодные участники бродили по безлюдному дачному поселку, пока не догадались на электричке поехать за провизией в ближайший городок Пушкино.