Избавитель

Заколыхались дымчато-искристые шторы. В буфете за стеклами звякнула посуда. Зашуршали пришпиленные к обоям фотографии. Внезапно зазвонил будильник, стоящий на этажерке у кровати. Дева захлопнула окно и придавила кнопку будильника.

— Дай… — Малыш потянулся к будильнику пухлой ручкой.

— Нельзя… вы кто и что вам нужно?..

— Я Инспектор и мне нужен ваш муж…

— Мне он тоже нужен… негодяй, он бросил нас… — сказала дева с надрывом, расплакалась. Заревел и малыш. Инспектор попытался успокоить его.

— А где твой папа?..

— У нас теперь другой папа…

— Вот как… — Инспектор отступил. Из всех военных приемов отступление лучший…

Проходя мимо дома Ксении, Инспектор приостановился у окна.

«Странно… такое впечатление, что у нее полно людей…» — подумал он. Его насторожили тени, маячившие на гардинах. Их было несколько.

Гардины зашевелились, из складок высунулось лицо Серафима. Инспектор отступил в тень.

— Мне, кажется, там кто-то ходит… — сказал Серафим, слегка понижая голос.

— Тебе показалось…

— Но я ясно слышал звук шагов…

— Закрой окно…

Окно захлопнулось.

«Опять он здесь… и, похоже, опять строит какие-то козни…» — Инспектор задумался. Какое-то время единственной реальностью для него был этот нереальный свет, льющийся из окна…

Серафим закрыл окно и присел на кушетку. Уже около часа он обсуждал с Дуровым план освобождения Моисея и Жанны. Дуров слушал его и не знал, что возразить.

«Какие-то фантазии в стиле Карно, причуды… я и не предполагал, что он еще может увлечься… он явно сошел с ума… ведь она совсем девочка… — Мысли перепутались. Дуров встряхнул головой, помрачнел. План Серафима ему нисколько не нравился. Ему не очень хотелось перед премьерой впутываться в такое опасное дело. Он припал грудью к столу, мимолетно оглянул Серафима, зевнул, как будто его лихорадило. — Загорелый, небритый, взгляд острый, волчий, весь в отца… да, с ним трудно быть хорошим…» — Откинувшись на спинку стула, Дуров ковырнул прыщик на щеке, ободрал.

— Ну и что скажешь?.. — Серафим как будто догадался о сомнениях Дурова. — Конечно, дело довольно опасное…

— И ты думаешь, что я смогу тебе чем-то помочь?..

— Ну, не знаю…

— Я тоже не знаю… впрочем, у меня есть брат…

— У тебя есть брат?..

— Да, двоюродный, он старше меня на два года… что ты меня так смотришь?..

— И кто он?..

— Он судья… по четвергам у него собирается не мало известных и влиятельных людей… вполне возможно, что ему что-то известно…

Инспектор все еще стоял под окном, как вдруг что-то сверкнуло впереди. Хлопнула дверь, послышались шаги. Он едва успел отступить назад и в сторону. Мимо прошел Серафим, на ходу одеваясь и путаясь в рукавах обмокшего плаща. Он шел как-то странно приседая и оглядываясь…

Судья, пожилой человек, с опухшим желтым лицом, еще в передней, пользуясь отсутствием других гостей, предупредил Серафима об осторожности.

— Здесь кругом одни зеркала и агенты… — Судья коротко и зловеще хохотнул, после чего повернулся спиной к гостю и исчез.

В комнате было шумно, накурено и Серафим вышел в зимний сад, заставленный какими-то статуями, сосудами, вазами.

— Жаль, очень жаль, что мы не были знакомы раньше… — Неизвестно откуда появившийся судья ласково, как-то по-детски заглянул ему в лицо. — Да, так вот, что касается вашего дела… их увезли в тот же день и неизвестно куда… так что нужно наводить справки… даже не знаю, смогу ли я вам помочь… правда, у меня есть специалист в таких делах, вот его адрес, тут рядом, всего несколько минут на трамвае… сколько сейчас, восемь?.. после девяти он всегда дома… да, если что, вдруг он задержится, посмотрите ключ под ковриком… — Судья неожиданно и как-то хищно осклабился и тут же забыл о существовании Серафима…

На улице было сумрачно. Все еще шел дождь, и вода затопила рельсы. Трамваи стояли.

Серафим раскрыл зонт и, приседая и обходя лужи, пошел по направлению к набережной.

Вот и нужный дом. Окна темные, явно никого нет. Он пошарил под ковриком. Ключ был на месте. Покопавшись в запоре, он открыл дверь. Цветы, книги, картины, под потолком остроклювая люстра, что-то вроде римского светильника.

«Да-м-да… это что-то… неожиданный рай… уголок отдохновения для поэта…» — Серафим оставил раскрытый зонт на полу, разжег камин и сел в плюшевое кресло. Дрова были сырые и потрескивали. Некоторое время он листал томик Нострадамуса, перечитал дважды одно из предсказаний, возможно не без задней мысли, потер рукой лоб, левый глаз и увидел, как поворачивается ключ, оставленный им в замке. Ключ выпал, и дверь приоткрылась, как в ночном кошмаре. В щель протиснулась незнакомец. Серафим не мог пошевелиться. Загремело, покатилось что-то. Незнакомец чертыхнулся. Вдруг вспыхнул свет. Серафим зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел улыбающуюся физиономию Дурова.

— Черт, так это ты… перепугал до смерти… — пробормотал Серафим с дрожью в голосе и нервно рассмеялся.

— Устал, как собака… весь день на ногах… просто нет сил… — Дуров сел, тотчас же и привскочил… — Сразу хочу предупредить, что Кальмана не будет… он в бегах… — Дуров коротко хохотнул.

— Ну и что будем делать?..

Они долго совещались, хватались за разные планы, один другого фантастичнее, наконец, остановились на самом невероятном. Дуров надел рыжий парик, плащ, примерил велюровую шляпу, очки с дымчатыми стеклами. Соблазн рискованной игры уже увлек его.

— Узнаешь?..

— Ну, просто вылитый Иосиф, только чуть меньше ростом… — Серафим сощурился. — Нет, все это слишком рискованно… постой, куда ты?..

— К черту… — обиженно проговорил Дуров. Странный звук в коридоре остановил его. С шумом распахнулось окно. Опрокинулась ваза с мелкими желтыми цветами. Ржавая вода растеклась по подоконнику.

— Ну, вот, кажется, накликали черта… — По спине Серафима пробежал холодок.

Кто-то три раза постучал в дверь. Дуров, крадучись, подошел к гардинам, укрывающим дверь, и слегка приоткрыл их. Дверь была распахнута настежь, а на пороге стоял странного вида господин в потертом клетчатом пиджаке. В полутьме глаза его жутко поблескивали.

— Кажется, я ошибся дверью, извините, потревожил зря… — Незнакомец принужденно улыбнулся. Лицо кошмарное, глаза обведены красным, горло стянуто шелковым, пурпурным шарфом.

Дверь сама собой захлопнулась и воцарилась тишина. Неожиданно тихо пискнула кукла в вертепе, за блекло-красным ситцем. Дуров обернулся, попытался вспомнить лицо посетителя. Странно, он не мог его вспомнить.

— Я же тебе говорил, с этим не шутят… — Серафим запрокинул голову. Некоторое время он рассеяно разглядывал потолок. — Ты что-нибудь понимаешь?..

— Нет… — отозвался Дуров и зевнул в голос…

— Я так и думал…

— О чем ты?..

— Как-то странно, да?.. пришел, ушел…

— Ну и что?..

— Тебе не кажется это странным?..

— Нет, не кажется… просто он ошибся дверью, со всяким может такое случиться…

— Это же не кто-нибудь, это Фома…

— Да?.. ну и вид у него, как будто его пытали…

— У него всегда был такой вид, ты просто уже не помнишь…

— Ну, да, конечно, не помню и не знаю, что он жил в седьмой квартире, а я в девятой и что его сестра, эта мадам с зелеными глазами, еще в детстве разбила мне все сердце… как же не помню, все помню, было это осенью, я только что вернулся с гастролей по провинции, смотрю, дверь не заперта, вхожу в комнату и что я вижу… на моем месте в углу дивана лежит какой-то тип, как осьминог… что делать?.. закрыть глаза на такое предательство?.. тут и она появляется… увидев меня, замаскировалась улыбкой… она была в довольно просторном халате с накладными карманами и с бахромой… полы слегка расходились, и она пыталась поймать пояс… я стою, проглотив аршин… на ногах и руках как будто кандалы тонны по три, а может и больше… нет, лучше не вспоминать… надо что-то выпить, ты как?..