Избранная
Шрифт:
– А если бы ее не было?
– Да повзрослей ты уже! – возмутилась Маша и, подхватив сумку, быстро вышла из библиотеки.
Но, вопреки всем доводам разума и собственным решениям, ей все равно было приятно его внимание. Мелькнула соблазнительная мысль – а что, если он правда бросит Лизу?
А когда уроки кончились, Дэн догнал ее в вестибюле гимназии:
– Мы не договорили.
– Ну, говори.
– Я не хочу играть в остроумие… я хочу услышать тебя. Ты хочешь быть со мной?
Он смотрел честно, даже с мольбой. Маша растерялась. Больше всего на свете ей хотелось сейчас броситься ему на шею, прижать покрепче и не отпускать уже никогда-никогда. Но… Имелся горький опыт, уже кое-чему ее научивший. А потому девушка не спешила с ответом.
И, как выяснилось, не зря. Спустя несколько мгновений входная дверь распахнулась, и в вестибюль вихрем ворвалась Лиза. С ходу оценив ситуацию, красотка вклинилась между Машей и Дэном, оттеснила их друг от друга:
– Ну сколько тебя можно ждать?!
И
День у Елены выдался по-настоящему тяжелым. Мало того что этот наглец Мартин слонялся по отделению и не давал ей проходу, так еще и новый пациент, Алексей Кравцов, которому срочно нужно было делать операцию, заартачился и ни за что не соглашался ложиться под нож. Упрямый старик не пожелал слушать даже родную дочь, которая вместе с врачами пыталась его уговорить.
– Отец считает, что будет жить вечно! – грустно сказала дочь Кравцова, когда медики, так и не добившись согласия, вышли из палаты. – Однажды он попал в авиакатастрофу, все погибли, а он единственный выжил. С тех пор считает себя везунчиком.
– Да он и есть везунчик, – ответила Нина. – Знаете, сколько пациентов к Елене Васильевне попасть хотят?
Елена смущенно улыбнулась и попросила:
– Пожалуйста, поговорите с ним еще раз.
– Я постараюсь, – вздохнула Кравцова.
Старик остался в палате один. Разговор врачей в коридоре стих, и наступила полная тишина. Но вскоре дверь бесшумно скрипнула, и в палату проник незнакомый Кравцову человек, одетый не как врач, а скорее как «лежачий» пациент. Недолго думая, незваный гость взялся за кислородную маску старика.
– Вы кто? – испугался Кравцов. – Что вы здесь делаете?
– Тсс! – Мартин приложил палец к губам. – Делаем вдох!
И с этими словами он перекрыл кислород и накрыл маской лицо старика.
Кравцов задергался, пытаясь бороться, но силы были неравны. Он захрипел, и вскоре его руки бессильно упали на кровать… Из аппарата дыхания полетел тревожный непрерывный гудок.
– Вы что здесь делаете? – раздался гневный голос из-за двери.
Михаил, тот самый врач со светлой бородкой, стоял в двери.
Мартин быстро убрал руки от маски.
– Посторонним нельзя здесь находиться! – жестко сказал врач, бросаясь к Кравцову. – Вон отсюда!
Раздосадованный Мартин выскочил за дверь. После нескольких быстрых манипуляций доктора сигналы аппарата дыхания восстановили свой ритм.Елена вошла в свой кабинет и ахнула от возмущения. Мартин, бесцеремонно рассевшись в ее кресле и забросив ноги на стол, небрежно листал документы и насвистывал.
– Что вы делаете в моем кабинете?!
– Я ждал тебя, ужасно соскучился, – нахально ответил «больной» и вновь принялся листать бумаги. – Врачебный почерк… У тебя не было летальных исходов… пока?
Елена подошла, выхватила документы:
– Послушайте, так не может больше продолжаться! Что вам от меня надо?!
Мартин встал, подошел к ней вразвалочку, а потом вдруг резким движением схватил за талию и притянул к себе:
– Мне нужна ты! С той минуты, как я тебя увидел…
Елена пыталась отбиваться, но его руки были словно тиски.
– Стань падшей женщиной, – сладострастно зашептал он ей на ухо. – Худшей из всех… или… лучшей для меня…
Один его быстрый жест – и на двери сам собой защелкнулся замок, а документы из рук Елены полетели на пол.
Женщина пыталась вырваться, но кричать боялась. Что подумают люди – этот извечный женский страх сковывал даже сильнее, чем железные объятия Мартина.
– Оставь меня…
– Ты же хочешь этого, – ухмыльнулся он и припал к ее губам долгим страстным поцелуем. И от этого поцелуя все поплыло в глазах у Елены, сознание покинуло ее, голова безвольно свесилась. Мартин положил ее обмякшее тело на диван, ухмыльнулся:
– Теперь все изменится, Елена!
Какое-то время он стоял рядом с ней, насвистывая странную протяжную мелодию, а потом вынул фотоаппарат…– Лена, у меня новости… – в кабинет Авериной вошла заведующая. И остолбенела: Елена мирно спала на диванчике, прикрытая сверху лишь белым халатиком.
– Лена! Что с тобой? Почему ты в таком виде?!
Аверина спросонья захлопала глазами, ничего не понимая, но в следующий момент все вспомнила.
– Вздремнула немного, – пробормотала она, поспешно одеваясь.
– Извини, но… допустить тебя к операции в таком состоянии я не могу! – покачала головой заведующая.
– К какой операции?
– Кравцов дал согласие на шунтирование! Уже и операционную готовят…
– Я буду готова через десять минут, – решительно ответила Елена. – Я в порядке, Нина.
– Ты уверена, что справишься? – с сомнением спросила та.
– Абсолютно!Через десять минут Елена вошла в операционную. Таких операций она в жизни сделала немало, и еще ни одна из них не закончилась трагически. Вот только в этот раз никак не получалось сосредоточиться, в голове царил какой-то туман. Это заметил и Слава, ее ассистент:
– Ты готова?
Елена кивнула.
– Все хорошо?
– Да, все отлично, – собираясь с мыслями, ответила Елена.
И операция началась. Елену выручал профессионализм – даже рассеянные мысли не мешали ей делать все как положено.
– Скальпель!
Медсестра
приняла из рук Елены инструмент и подала ей другой. Аверина взяла его, собираясь сделать новый надрез в глубине раскрытой грудной клетки пациента, но вдруг замерла на месте.Протяжная мелодия неожиданно зазвучала в ее ушах. Флейта… нет, это был свист, самый обычный свист, но от него у Елены снова все поплыло перед глазами, а руки перестали слушаться.
– Лена, сейчас будь очень осторожна, – голос Славы вывел женщину из оцепенения.
– Я делала это сто раз! – сердито бросила Елена. Но едва она занесла скальпель, как свист снова парализовал ее сознание. На лбу выступил пот, женщина тяжело дышала, и скальпель задрожал в ее руке. Силой воли она пыталась вернуться в нормальное состояние, но ничего не получалось.
– Что такое? – испугался Слава. – Лена, мы можем продолжать?!
– Минуту… одну минуту…
Кое-как собравшись с мыслями, Аверина сказала хрипло:
– Я в порядке. Могу продолжать.
– Не в таком состоянии, – возразил Слава, переглянувшись с анестезиологом и медсестрой.
– Это мой пациент! – рявкнула Аверина. – Операцию провожу я!
И занесла над пациентом скальпель в дрожащей руке.
– Что ты делаешь! Ты убьешь его! – ассистент попытался отвести ее руку.
– Не мешай мне! – Елена нечаянно зацепила скальпелем его щеку. На белый халат упали капли крови.
– Вон из операционной! – грозно повысил голос Слава.
– Пульса нет! Мы его теряем! – закричал анестезиолог.
Ассистент оттолкнул Аверину, и она словно отрешенно смотрела, как они вдвоем с анестезиологом пытаются реанимировать больного…
А Мартин за стеной самозабвенно высвистывал свою протяжную мелодию. Ему было весело.На негнущихся ногах Елена вышла из операционной и, словно в тумане, брела по коридору.
– Елена Васильевна, как все прошло? – бросилась к ней дочь Кравцова.
Елена молчала.
– Елена Васильевна! Что с моим отцом?! Он жив?! – в отчаянии закричала молодая женщина.
Так ничего и не ответив, Аверина отстранилась от девушки и пошла дальше.В тот день после занятий одноклассники Маши договорились снова собраться в кафе, где не так давно была достопамятная вечеринка. Только теперь по другой причине – они решили оказать моральную поддержку Кате. Потому что Катя устроилась в это кафе подрабатывать после занятий, и сегодня был ее первый рабочий день.
Когда Маша вошла в кафе, уже почти все были в сборе. Катя в форменной одежде старательно протирала барную стойку.
– Ну как первый рабочий день? – подошла к ней Маша.
– Это выступление – исключительно ради тебя. Только не оборачивайся, – шепнула Катя, косясь куда-то за спину Маши.
– Какое выступление? – Маша, разумеется, обернулась. Там за столиком сидели Дэн с Лизой и самозабвенно целовались.
– Говорила же – не смотри! Он же только и ждал, чтобы ты их заметила!
– И что? – пожала плечами Маша. – У них любовь, хотят – обнимаются, хотят – целуются.
– Конечно! Только почему-то эта любовь проснулась именно сейчас, когда зрители появились, – иронично ответила Катя. – Весь вечер на арене…
Катин голос оборвался на полуслове, как и все остальные звуки. Вокруг Маши стало вдруг темно, тихо и пусто, и не было больше рядом ни людей, ни самого кафе – только темень и тишина.
Она даже не успела удивиться такой странной метаморфозе, как из темноты выступил Ян:
– Ты играешь с огнем.
Маша поняла, что он имеет в виду, и равнодушно ответила:
– Мне все равно.
– Где Книга?
– Я ее выбросила. Она бесполезная! Она не помогла мне спасти ту девушку из дельфинария.
– Иногда мы проигрываем, – мягко сказал Ян. – Но не сдаемся.
– А я сдаюсь, – отрезала Маша. – Проигрывайте без меня.
Ян вздохнул с сожалением:
– Ты должна вернуть Книгу! Хочешь или нет, но ты та, кто ты есть.
– Без вариантов, – огрызнулась Маша. – Книга давно в мусоре!
– Ты потеряешь свою семью, – тихо и с горечью ответил Ян. – И уже ничего не сможешь сделать.
– Это угроза? Ты пугаешь меня?!
Ян молча покачал головой. Маша разозлилась, схватила его за плечи и стала трясти:
– Ты мне угрожаешь?! Угрожаешь?!
И снова вокруг стало светло, шумно и многолюдно, и Маша увидела, что трясет за плечи не Яна, а ошарашенную Катю.
– Аверина, ты чего?! – Катя наконец-то оттолкнула ее. – Сейчас Дэн решит, что ты от ревности сошла с ума!
– Извини…
Маша решила не обращать внимания на Дэна, пусть хоть на столе пляшет со своей Лизой. Куда больше ее беспокоила мама. Что с ней? Сначала этот сон, потом предупреждение Яна… Маша позвонила ей, но мама не взяла трубку. Спустя пять минут она позвонила еще, потом еще и еще – трубку по-прежнему не брали. Конечно, у нее сегодня сложная операция, но должна же она когда-нибудь закончиться! А время шло, и Машу одолевало мрачное предчувствие.
Ее грустные мысли были прерваны грохотом и криками. Маша подняла голову. Ну конечно же, это был Егор Нежин, одноклассник Маши, парень слегка без башни.
Егор был готом и никогда не расставался с соответствующим прикидом. Он всегда лез на рожон и шел на конфликт со всеми, с кем только можно. Внезапные вспышки ярости были для Егора обычным делом, вот и сейчас он с остервенением лупил ногами музыкальный автомат: