Избранница Павла

— Хм. Любите вы загадки. Сколько времени вы еще пробудете в Харькове?

— Завтра вечером постараюсь уехать.

— Где вы остановились?

— У знакомых, но там нет телефона, поэтому будет лучше, если вы дадите мне свой номер для связи, и укажете часы, когда лучше звонить.

— Номер телефона я вам дам. Давайте так поступим. После этого занятия я созвонюсь с особым отделом округа. А когда вы мне часа в три или позже перезв'oните, назначим следующую встречу. Будете звонить, первым делом назовитесь. А сейчас извините, мне пора.

— Разрешите идти?

— Идите.

На входе в ХАИ, Павла застала безрадостную картину. Несколько сотрудников НКВД выносили большие коробки и загружали их в грузовой фургон.

"М-да. Тут мне пока делать нечего. Жаль. Очень мне хотелось у Проскуры выспросить про все, что без меня тут успели сделать. Ладно, видать в другой раз".

Немного поболтавшись по городу, Павла поняла, что до времени звонка по данному майором номеру, придется или сделать хоть что-то полезное, или целых полтора часа провести в обнимку с бутылкой. Поскольку второй вариант был под запретом, она направила свои стопы к знакомому зданию Технологического института. Дежурный по институту удивился услышанным вопросам, но подробно ответил красному командиру, что радиоделом в институте занимается небольшая лаборатория, приписанная к кафедре физики. Правда, выяснилось, что сама лаборатория закрыта, но зато на кафедре случайно оказались несколько членов институтского радиокружка. Беседа со студентами вышла слегка сумбурной. Оказывается кроме «ключевой» техники, ретрансляторов и простых детекторных приемников, другим оборудованием институт не располагает. На вопросы Павлы о возможности создания малогабаритных голосовых радиостанций для установки на самолеты, молодежь растерянно разводила руками. Единственным результатом беседы стали адреса и телефоны заведующего радиолабораторией и еще одного активиста радиодела. Поняв, что дождаться быстрого результата у нее не получится, Павла попрощалась со студентами и прямо с кафедры позвонила по телефону майора.

Разговор был по-военному кратким. Из трубки прозвучало приглашение, от которого у многих людей мог бы случиться инфаркт. Но Павла была готова и к такому варианту развития событий, поэтому не испытала ни капли сожаления по поводу услышанного в трубке предложения. "Ехать, так ехать. От судьбы не уйдешь".

— Это старший лейтенант Колун… Так точно.

— Могу подъехать в течение получаса, товарищ майор.

— Слушаюсь.

Перемещаясь по нынешнему Харькову, Павла в очередной раз отметила, что снова чувствует себя, как в бытность свою бригадиром в какой-нибудь дальней командировке. Та же относительная свобода планирования дня. И то же тревожное чувство, словно она забыла о чем-то важном.

"Так вот ты, оказывается, какое Харьковское управление НКВД в пятом доме по Совнаркомовской улице? Жаль. я не психолог. А то могла бы, опираясь на авторитет доктора Фрейда, вывести мысль, что у руководства НКВД гипертрофированная тяга к прекрасному, как компенсация хронического отвращения к собственной работе. Ша! Про устав не забываем".

— Старший лейтенант Колун. Мне назначено.

— Пока присядьте вот здесь. Сейчас за вами придут.

"Угу. "Погодите не спешите, я вас мигом проглочу. Проглочу, проглочу, не помилую…" И чего это я такая спокойная? Между прочим, некоторые посетители выходят отсюда отнюдь не через парадный вход. Хм. А вот потому, товарищи пионеры, комсомольцы и беспартийные, что от судьбы все равно ведь не уйдешь. Если уж прижмут мне тут хвост, значит, еще раз в бубен для "матери-моржихи" сыграем. А если кое-что другое удастся мне, то я эту толпу сине-малиновых бюрократов и самих припашу на оборону страны поработать. О! А вот и майор Скрынников".

— Здравствуйте, старший лейтенант.

— Здравия желаю, товарищ майор.

— У товарища капитана госбезопасности сейчас совещание, поэтому пойдемте, в помещении КРО его подождем.

— Слушаюсь.

"А ведь сначала майор говорил, что с особым отделом округа договариваться будет. Обманул меня, значит. Или все же нет? Так-так. А начальник вот этого КРО, где мы сидим, сам ходит в звании лейтенанта госбезопасности, что равняется армейскому капитану. Если не контрольно-ревизионный, то… то, значит, контрразведывательный это отдел. Мдя-я. Это за кого же они меня тут принимают-то? Неужели за Мату Хари? Смешно. И еще кое-что интересное. Меня ведь сюда пригласил аж целый капитан госбезопасности, звание которого равняется общевойсковому полковнику. То есть аж на целых два размера выше, чем у хозяина кабинета. Угхм. И что бы это значило? Это с кем меня этот Скрынников познакомить-то решил? Стоять мурашки! Вам фальшстарт забега. Ничего мы пока пугаться не будем, просто поглядим, да послухаем".

Дверь открылась, и в кабинет бодро вошел широколицый с залысинами мужчина, похожий на главного инженера какого-нибудь завода. Одет он был в цивильный серый костюм. Удивленно поднятые брови и веселое выражение глаз, придавали ему некоторое сходство с украинским начальником той самой на весь Союз известной бензоколонки из популярного фильма шестидесятых годов. Улыбнувшись, явно своей фирменной улыбкой, он бодро представился.

— Кувшинов Николай Иванович. Представляться не нужно, старший лейтенант. Про вас и так уже столько всякого известно, что понять, что из этого правда, а что вымысел довольно сложно. То вы простой летчик, то неожиданно превратились в конструктора, то вы уже летчик-испытатель, а то вдруг и десантником стали. Просто, как сказочный герой какой-нибудь. Который, то в волка, то в сокола, то в щуку превращается. А сейчас вы вон уже и делами пограничников занялись. В общем, поражает нас широта ваших интересов. Но раз уж вы, товарищ Колун, к нам в этот раз сами пожаловали, то сначала просто расскажите нам о ваших идеях, а потом, возможно, и другие темы для разговора найдутся.

"Угум. Пока я ему еще "товарищ" значит. Ну-ну, поглядим, надолго ли. А очертил он их информированность моими подвигами, видать, чтобы показать, мол "давненько ты у нас, "товарищ" на крючке уже". Так что лучше не отпирайся, а сам все добровольно нам расскажи. Угу. С моим удовольствием. Слух я вам, товарищ "капитан-полковник" конечно же, ублажу. Но не так, как вам бы хотелось, а чуток по-своему. А насчет других тем – перебьетесь".

— Разрешите, товарищ капитан госбезопасности, рассказать сразу о вашей профессиональной части вопроса, минуя наши сугубо авиационные тонкости?

— Да, про ваше предложение о центре воздушного боя нам уже известно, записку вашу читали, так что можете не рассказывать с самого начала.

— Благодарю. Так вот я предлагаю одновременно с развертыванием учебного центра в Монголии, подкинуть японцам мысль, которая их должна сильно заинтересовать. Полагаю, она их настолько заинтересует, что у вашей службы появятся хорошие возможности для игр с теми, кого пришлют японцы для выяснения подробностей на месте.

— Что еще за мысль? И, пожалуйста, давайте говорить без загадок.

— Есть говорить без загадок. Только, товарищ капитан госбезопасности, для прояснения темы беседы, я прошу вас сначала честно ответить на один вопрос, представив себя на месте японского командования. Как бы вы себя повели, если бы узнали, что во вражеском учебном центре не очень далеко за линией фронта, навыки воздушного боя гайдзинам преподает какой-то японец?

— Хм. Предлагаете их выманивать? И откуда мы этого вашего японца возьмем? Да и что нам делать, если выяснится, что за все время боев ни один из японских пилотов в плен так и не сдался?

— Даже если ни один японский пилот, еще не попал в плен, все равно хоть один или два пилота наверняка нашими летчиками могли быть сбиты над территорией, не контролируемой японцами. Если даже они сделали себе харакири, то пока не появится точное подтверждение об их гибели, они будут считаться "без вести пропавшими". А значит, отвергать такую возможность никто не станет. На худой конец за японца можно выдать корейца или представителя наших северных народов. Если информация об этом "предателе" просочится, то японцы обязаны будут ее проверить. Или я не прав?

— Ну, допустим, японцы поверят нам, и мы спровоцируем их активность. Но в этом центре ведь не удастся долго сохранять в тайне лицо этого "японца". Скоро все будут знать, и как он выглядит, и что он ест, и много чего еще. А через какое-то время японцы поймут, что их обманули.

— Если японец будет перед учебным вылетом садиться в самолет в закрытом ангаре, который и будет местом его проживания, то увидеть его будет практически невозможно. А кормить его можно специально подобранным рационом, о котором будет известно только то, что в основе рис и рыба.