Избранница волка
Шрифт:
Глава 32
Цветана
Ох, мало того, что этого невыносимый герр канцлер оккупировал мою гостиную, так теперь, он еще и ехидно улыбаясь, заявляет, что ночи будет проводить в моей спальне. У меня не то что слов не хватает ответить на его бескомпромиссное заявление, а даже эмоций никаких не хватает. Вернее, наоборот, эмоций-то полным полно и всяких-разных, я чувствую, что сейчас прямо взорвусь от их неудержимого бурления у меня внутри, но высказаться вот так с ходу, облечь в слова то, что чувствую, не получается. А в таком случае лучше помолчать.
Не скажу, что меня не терзают беспокойством мои ночные прогулки в неглиже,
Усталый Дитрих, в который раз проводя по мне светящимися ладонями, заключает, что с моим молодым и цветущим организмом все в порядке. Только этот ответ Рейнхарда ни капли не удовлетворяет. Он сначала награждает гневным взглядом смущенного старика, как будто подозревая того в некомпетентности, затем и мне достается, пару суровых и весьма красноречивых взоров, а уж как смотрит разъяренный оборотень на притихшую стражу у дверей, тут и говорить нечего. Подозреваю, если бы он и сам не попал под воздействие неведомой магии, сладко заснув на посту, но несчастным Финну и Рикету было бы несдобровать, а так проштрафились все бдящие в равной степени.
Как по мне, то я чувствую себя просто прекрасно и, с позволения лекаря, спокойно отправляюсь спать. А спустя несколько минут с другого края кровати матрас ощутимо прогибается. Сон как рукой снимает.
Подпрыгиваю на постели и резко поворачиваюсь. Так и есть. Уважаемый герр канцлер, вальяжно развалившись поверх покрывала, преспокойно просматривает какие-то бумаги.
– Что вы тут делаете? – вскидываю брови.
Когда Рейнхард упоминал, что будет ближе, лично я предполагала, что имелась в виду оттоманка, стоящая возле окна.
– Неужели не понятно, – отвечает мне точно таким же изумленным взглядом мужчина.
– Работаю. Между прочим, на твоей кровати это делать гораздо удобнее, как оказывается, чем на диване в гостиной.
– Почему тут? – мое недоумении ни на йоту не сменяется пониманием. – Есть же тахта. Там и света побольше.
– Нет, милая моя, – ухмыляется оборотень. – Боюсь, что быть дальше, чем на метр от тебя чревато твоим новым путешествием. А света мне и тут предостаточно.
Горький комок возмущения застревает в горле и вырывается наружу легким покашливанием. Что ж, хватает значит, удобно значит... Ну, и мне удобно. Постель вон какая большая, метра три в ширину, мы вполне можем и не пересекаться. А спать мне хочется гораздо больше, чем пререкаться, тем более, зная, что все равно окажусь поверженной стороной, задавленной опытом искусного оратора, который на спорах собаку съел.
– Вот и умничка, – летит мне в спину, когда я, не скрывая своего недовольства, поворачиваюсь на бок и натягиваю одеяло по самые уши.
Сдерживая колкость, рвущуюся с языка, обнимаю мягкую подушку и утыкаюсь в нее носом. Присутствие этого мужчины настолько рядом волнует меня и будоражит. В голове вертятся странные образы и мысли, которые заставляют меня краснеть до самой кромки волос.
Прижавшись пылающим лицом к прохладному шелку наволочки, хоть как-то пытаюсь остудить свое возбужденное сознание и охладить горящую кожу. Каждый раз, слыша легкое поскрипывание матраса под его телом, шорох переворачиваемых страниц, тихое дыхание, сладкий узел внизу живота стягивается еще плотнее, и волна томления прокатывается по телу так, словно пальцы Рейнхарда пробегают по моей коже, а не по гладкой поверхности листа, который он читает.
Порой мне кажется, что я чувствую его взгляд, и тонкие волоски на затылке становятся дыбом, тогда мое дыхание замирает в предвкушении. Я, словно жду чего-то, жду, что вместо взгляда скользящего по моей спине, скрытой шелком покрывала, пройдется его теплая рука, лаская нежную кожу, задевая чувствительные точки на позвоночнике и пояснице, лелея и поглаживая. А, спустя несколько секунд, ощущение пропадает, и с ним постыдное желание, но лишь для того,
чтобы через время появится вновь.Уму непостижимо, как при таком возбужденном сознании, я таки умудряюсь провалиться в крепкий, лишенный сновидений сон.
А утро заставляет меня снова краснеть до корней волос, ибо первое, что чувствую после пробуждения это невыносимый обжигающий жар, исходящий от тела, которое я оплела руками и ногами, будто виноградная лоза. Мой нос четко упирается в яремную впадинку между ключицами Рейнхарда, а голова покоится на его груди. Жесткие волоски щекочут нежную кожу лица, и я неосознанно потираюсь щекой о его грудь.
– Доброе утро, – звучит хриплый голос.
Я несмело поднимаю голову и встречаюсь глазами с горящим и слегка насмешливым взглядом герра канцлера, который умудряется до сих пор держать в руках документы и скрупулезно их изучать, несмотря на то, что я так нахально оккупировала его тело.
Глава 33
– Доброе, – сомневаюсь я и потихоньку пытаюсь отползти. Когда это он успел рубашку снять?
Крепкая рука тут же обвивает мою талию и водворяет на место.
– Не ерзай так, – хриплым голосом шепчет мне прямо на ухо герр канцлер. Забытые документы немым укором возлежат на покрывале.
– Как так? – непонимающе уточняю, будто можно по-разному ерзать, и естественно не оставляю своих попыток выбраться на свободу.
– Соблазнительно, – заявляет этот нахал, продолжая крепко прижимать к своему горячему телу и умудряясь при этом выписывать на моей пояснице большим пальцем замысловатые узоры. Кожа в том месте горит огнем, а внутри все пульсирует от сладостного томления.
Усилием воли сбрасываю с себя это наваждение и вырываюсь из мертвой хватки нахального оборотня. Он лишь посмеивается в ответ на мой гневный взгляд, а у меня закрадывается серьезное такое ощущение, что освободиться мне просто позволили, и в том, что я сейчас гордо стою, возмущенная и мечущая глазами молнии, нет ни капли моей заслуги.
Совместный завтрак проходит в молчании. Рейнхард время от времени прячет лукавую улыбку и невозмутимо уплетает яичницу с беконом, а я тихо сражаюсь с собственным чувством уязвленного достоинства и легкого опасения. Ибо даже и думать неловко, к чему могут привести такие совместные ночи. Усложнять между нами отношения интимной близостью будет верхом глупости, ведь планы о побеге из головы я не выкинула, а даже наоборот, существенно продвинулась в исполнении своих замыслов.
Информацию приходится собирать по крупицам и из разных источников. Но самым большим кладезем нужных знаний для меня оказывается Лизхен. Открыто спрашивать девушку я, конечно, не отваживаюсь, дабы не вызвать подозрения, но служанка оказывается той еще болтуньей и с радостью вываливает на меня кучу ненужных сведений, среди которых, как это не удивительно, я нахожу много важного и полезного.
Вот тут удача воистину поворачивается ко мне передом. Оказывается родная сестра Лизхен, талантливая магичка, специализирующаяся как раз таки на порталах и работающая подмастерьем у одного из лучших портальщиков столицы. Служанка с такой гордостью и неиссякаемым энтузиазмом рассказывает о своей талантливой родственнице, будто сама приложила руку к ее заслугам. Мне и делать ничего не нужно, лишь иногда задавать подходящие вопросы, дабы направить словесный поток моей собеседницы в нужное мне русло.
Именно в такие моменты мои фантазии о побеге приобретают более четкие очертания, превращаясь в серьезный и основательный план.
О городе я узнаю от Дитриха, у которого с недавних пор появилась новая обязанность утром и вечером осматривать меня на предмет странных и столь волнующих герра канцлера магических эманаций, которые окружают меня, словно коконом. Стоит мне лишь невзначай вздохнуть о том, что прекрасную столицу королевства я так и не видела, как добрый старичок тут же принимается расписывать ее красоты и достопримечательности.