Избранница

Ариэна рассказала, но далеко не всё. Ей хотелось поскорей закончить разговор и оказаться подальше от этой женщины-призрака.

— Галиан глупей, чем я думала, если переметнулся, — усмехнулась Нэйя. — Что ж, тем хуже для него. Раскол в Ордене наметился ещё десять лет назад, но сейчас, по крайней мере, всё окончательно определилось, и стало ясно, кто есть кто.

"Если это кому-то и ясно, то только не мне, — подумала Ариэна. — Может, конечно, у вас там и правда раскол. Может, ты действительно до последнего верила Галиану, но я не верю ни ему, ни тебе".

Ариэне 6ольше не хотелось разговаривать с этой женщиной, но проклятая родинка на шее Нэйи не давала ей покоя.

— Расскажи мне о моём отце. Кажется, ты лю6ила его?

— Конечно, дорогая, — Нэйя улыбалась, но было видно, что она напряглась, как струна. — Что тебе о нём рассказать?

— Ну… Например, о вашей последней встрече.

Нэйя долго молчала.

"Не знаешь, что придумать? — позлорадствовала про се6я Ариэна. — Не могла уж заранее что-нибудь сочинить".

— Мне тяжело о6 этом вспоминать, — заговорила наконец Нэйя. — Когда я поняла, что он задумал, я испугалась. Я должна была явиться одна. Я всё чувствовала, слышала… Но чары, которые я сама на себя наложила, сковали мои члены. Это чары, которые так сразу не снимешь. К тому же для него я должна 6ыла оставаться мёртвой. Лодка плыла по морю, он был рядом со мной, а я лежала и лихорадочно соображала, как вернуть его домой. А потом мы чуть не столкнулись с лиммеринским торговым судном. Я даже обрадовалась, если это слово тут вообще уместно. Это и решило про6лему. Каждый лиммерин знает, как хоронят избранниц Найяры. И никогда не допустит, чтобы в погребальной ладье избранницы оказался кто-то ещё. Тем более живой. Я знала: эти люди не допустят, чтобы живой человек отправился в царство Гиамары. Они увидели нас, подняли лодку на борт. Я слышала, как они привели Астарана в чувство. Они решили доставить его в Лунную Гавань, но объясняться с местными по поводу случившегося не хотели. Боялись, что их в чём-ни6удь обвинят. Ты же знаешь, как у вас там относятся к лиммеринам. В общем, эти люди решили подвезти Астарана к берегу в спасательной шлюпке и там оставить. Я успокоилась. Я же знала, что на рассвете его найдут. Думаю, шлюпку не заметили с маяка из-за тумана. Ну а лодку со мной купцы снова спустили в море. Вскоре меня подобрали мои люди.

— Эти что ли?

— Ну конечно, нет. Это воины. Дела Звёздного Ордена их не касаются.

— Ты это на ходу сочинила или заранее придумала?

— Ариэна, я сказала правду. Что-то не сходится?

Всё вроде бы сходилось. Астарана действительно нашли ранним утром на берегу Лунной Гавани. Впрочем, это ещё не значило, что рассказ Нэйи правдив от начала до конца, и Ариэну это утешало. А родинки на шее — не такая уж редкость.

Следующие несколько дней она виделась с Нэйей и Тамраном лишь за столом. Лихана тоже не докучала ей своим присутствием, за что Ариэна была ей очень благодарна. Эта девица раздражала её абсолютно всем — своей бесшумной походкой, угодливыми манерами, притворно-любезной улыбкой, обнажавшей её частые мелкие зубки, которые придавали ей сходство с каким-то хищным зверьком. Впрочем, улыбка Лиханы не всегда была притворной. Когда по6лизости оказывались представители сильного пола, она превращалась в похотливый оскал, опять-таки придававший смазливому скуластому личику Лиханы что-то звериное. Ариэна никогда не была моралисткой, но откровенная похотливость этой особы вызывала у неё отвращение. Похоть сквозила буквально во всех манерах Лиханы, а особенно в том, как она раздувала ноздри своего тонкого носика. Он у неё вечно был в движении — как у зверька, который постоянно принюхивается, выслеживая добычу. Лихана чувствовала себя в этом разбойничьем логове, как рыба в воде. Её вечно кто-то тискал в коридорах и закоулках замка, а её притворно-испуганное повизгивание давно уже никого не вводило в заблуждение. Грубые ухаживания здешних кавалеров были ей по душе. А вот что ей было явно не по душе, так это присутствие в замке Ариэны. Лихана не могла замаскировать свою ненависть к внезапно объявившейся наследнице госпожи никакими угодливыми улыбками. Тем более что дружинники госпожи не могли скрыть своего интереса к юной полукровке. Правда, ничего лишнего они себе не позволяли. И не только потому, что Ариэна считалась дочерью Нэйи. Ариэне и самой не составляло особого труда держать мужчин на расстоянии. Они её всегда побаивались — даже не зная о той силе, которой она обладала. Возможно, они как-то чувствовали её… А возможно, они чувствовали в ней другую силу. Ту, что не заключает в себе ничего магического, но отпугивает почище любого колдовства.

Радуясь, что её все оставили в покое, Ариэна принялась обследовать замок. На четвёртом этаже она обнаружила библиотеку. Пыли здесь было едва ли не больше, чем книг. Самые новые относились к середине прошлого столетия. Просмотрев множество свитков и фолиантов, Ариэна с грустью убедилась, что ознакомиться с их содержанием ей будет трудно. А то и вовсе невозможно. Языки островитян и жителей материка были родственны, и, хотя контакты между двумя племенами сводились в основном к войне и торговле, в течение многих веков постепенно сложился разговорный диалект, которым владели и те, и другие. Он представлял собой смесь диввинского и лиммеринского в их разговорных вариантах. Разница же между письменными языками двух народов была значительной. Ариэна письменным лиммеринским почти не владела. Она с трудом разбирала лишь названия книг. И некоторые её заинтересовали. Она взяла "Жизнеописания правителей Ди-Милона", несколько трактатов по магии и отправилась на Средний Остров. Матарус получил неплохое образование и, возможно, даже знал старинный книжный. Да и кроме него в посёлке могли оказаться образованные люди.

В этот день был отлив, и Ариэна добралась до соседнего острова пешком. Она слышала, что летом перешеек между Скалистым и Средним иногда вообще высыхает. На влажном песке сверкали перламутровые ракушки, останки медузы киллы напоминали куски тающего льда. Какие-то длинные, похожие на волосы водоросли прели на солнце, источая резкий солоноватый запах. Ариэна всегда любила запахи моря и его шум, но здесь, на островах, эти запахи были острее, а голос моря звучал мощнее и глубже, чем у берегов Большой Земли. Там оно было гостем, а здесь хозяином, милостиво пригревшим на своей могучей груди маленькие островки суши. Ариэна вдруг поймала себя на том, что хотела бы тут жить. Лес она тоже любила, но леса были и здесь. Она решила, что не сегодня завтра побывает на третьем острове Ди-Милона.

В посёлке её встретили неприветливо. Если не сказать враждебно. Некоторые, едва увидев её, сворачивали в сторону. Ариэна сразу направилась к Матарусу. Почти всё семейство старейшины было в сборе.

— Неужели на меня так взъелись из-за этого сомнительного родства? Знали бы вы, как мне всё это поперёк горла…

— Дело не только в этом, — сказал Матарус. — Кем бы ты ей ни приходилась, ты сейчас — человек из замка. А он для нас давно уже стал главным источником всяких бед. Грех желать другим зла, но лучше бы уж эти головорезы поскорей отправились воевать на Большую Землю. Они всё равно туда собираются…

— Да что случилось?

— Мне неловко говорить о6 этом с такой юной девушкой…

— Матарус, два года назад я потеряла ребёнка… То есть он даже не родился… В общем, ты понимаешь. Клянусь паутиной, если вам что-то сделали люди из замка, я это так не оставлю.

— Вчера один из этих мерзавцев изнасиловал дочь Тирела. Это рыбак, мой сосед… Вон их дом, напротив. Девчонке четырнадцать лет, у неё ещё никого не было… До сих пор не может прийти в себя. Она и так-то заикается, а тут вообще речь потеряла от испуга. Моя старшая пошла туда, понесла ей какой-то отвар…

— Она его запомнила?

— Да какое… Было уже темно. Возвращалась от подруги и пошла через рощу.

— А вы уверены, что этот человек из замка?

— Абсолютно, — нахмурился старик. — Никто из наших такого не сделает. И никто их наших не носит ни браслеты, ни серьги, а он был весь увешан какими-то блестящими побрякушками. Это единственное, что она заметила, — они сверкали в лунном свете. Жаль, что луна сейчас одна и та на ущербе, а то бы Инния, может, и побольше разглядела. Это уже не первый случай. Но месяц назад всё обошлось. Ниде, дочери Мероя, удалось убежать. Мерой ходил в замок, и госпожа его приняла. Сказала, что приструнит своих молодцов, но, по-моему, ей до всего этого нет никакого дела. Если они в скором времени отсюда не уберутся, жизни не будет. Целая орава головорезов под боком, а у нас даже оружия нет нормального, чтобы защитить своих дочерей и жён. Целая орава здоровых молодых парней, а женщин на Скалистом — по пальцам можно пересчитать… Раньше они хоть подолгу пропадали — поди, разбойничали где-нибудь, а теперь… Уже столько месяцев тут сидят. Скоро совсем взбесятся, а нам что делать?

— Нэйя старается убедить меня в том, что я её дочь, и всячески меня задабривает. Она не станет возражать, если я потребую наказать этого негодяя.

— Да как ты его найдёшь? Инния его не разглядела. Уж не думаешь ли ты, что он сознается?

— Нет, но, может, мы сумеем его вычислить. Матарус, недавно ты показывал мне туманные изображения умерших… Колдунья, которая делает такое номмо, всегда знакома с покойным?

— Нет. Бывает, что избранница Найяры делает номмо того, кого она вообще ни разу не видела. Ни живым, ни мёртвым. Но она может вызвать его в туман, если вступит в глубокий контакт с кем-то из его близких. Из тех, кто хорошо его помнит.

— То есть она извлекает из его памяти образ умершего? И как осуществляется этот глубокий контакт?

— Мне это трудно объяснить, я же не колдун. Я не умею разговаривать с детьми тумана, а именно они и связывают сознание одного человека с сознанием другого. Колдунья уединяется с родственником умершего и вызывает из ариллина туман. Родственник старается как можно отчётливей представить себе покойного. А иные говорят, достаточно просто подумать о нём. В нашей душе хранится множество картин и образов, но мы не всегда можем их оттуда извлечь. А дочь Найяры может. Обычно она погружается в транс, её сознание сливается с сознанием заказчика, и туманное облако превращается в образ покойного. В общем-то так можно сделать для себя и суомо — портрет живого человека.

— Матарус, отведи меня к дочери Тирела. Я попробую вывести этого подлеца на чистую воду. Моя мать была избранницей Найяры, и я унаследовала её дар. Магией тумана я овладевала сама, следуя лишь интуиции, но она меня редко подводит. Идём.

Инния, некрасивая худенькая девушка, всё ещё не оправилась от испуга. Она так заикалась, что разговаривать с ней было почти невозможно.

— Если ты и правда хочешь помочь, юная госпожа, — подчёркнуто вежливо сказал Тирел, — то лучше приходи завтра. Ей надо успокоиться.