Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия

Сначала слышно только невнятное шуршание, смазанные звуки голосов… затем…

– Иди! – резкий, но приятный женский голос.

Пауза.

– Почему? – это мужской голос.

– Что? – тот же женский, но уже ближе, чувственнее.

– Почему ты не приказала Неспящим вернуться из Киндеона до вскрытия печати? – опять этот мужской. – Чем больше эёранцы измотают Безымянный ужас, тем лучше для нас.

– Почему? – переспрашивает женщина.

Короткая пауза.

А затем её чувственный голос совсем близко:

– Потому что Нергал и вампиры отнимают еду Хозяина.

Судорожный выдох.

Звук падающего тела.

Тишина…

– Я же советовала не шпионить за мной, – голос женщины, несмотря на холодность, очарователен. – Иногда приказы лучше игнорировать.

И снова тишина.

Мад с Лиссой не сразу понимают, что звук из диктофона всё же идёт, просто это звук леса, он тихий и тонет в настоящем шелесте. Динамик послушно повторяет:

– Я знаю его. Это… это… Фазарис Нордотт. Племянник самого Гатанаса Аведдина!

И Мад, вздрогнув от звука собственного голоса, от осознания, как мало времени прошло между его словами и последними словами неведомой женщины, выключает диктофон.

– Кто такой Хозяин? – Лисса спрашивает об этом, потому что знает, что Нергал – эёранский бог вампиров. О Неспящих и Киндеоне она не знает, но они кажутся ей менее значимыми чем тот, кого называют Хозяином.

– Не знаю, – шепчет Мад и хватает её за руку. – Это какие-то дела Возмездия. И нам лучше убраться отсюда до того, как явится убийца.

Под прикрытие леса они бросаются одновременно. Впрочем, их никто не преследует.

Глава 61

– Ты с отцом встречаться собираешься? – Агент Яд выглядывает с лестничного пролёта второго этажа на квадрат гостиной.

Тайгерос запрокидывает голову, расплёскивая белые волосы по чёрной спинке дивана, и лениво сообщает:

– Нет.

После чего возвращается к просмотру записи шоу «Найди себе пару».

– Стоило бы, – не соглашается Яд.

– Зачем? Чтобы он снова втирал мне о великом долге Аведдинов, о том, что мы обязаны скормить Безымянному ужасу целый мир и убить влюблённую парочку? Да не пошёл бы он. Я в палачи не нанимался.

– И всё же было бы неплохо с ним встретиться, – мягко настаивает Яд. – Хотя бы для того, чтобы с тебя сняли обвинения в покушении на Леонхашарта.

– Мне и так неплохо.

– Если бы полиция знала, что тебя подставили, они хотя бы искали в правильном направлении и досаждали нашим врагам, а не нам.

Глядя на стоящую над ним Яд, Тайгерос интересуется, передразнивая её интонации:

– А ты с моим отцом встречаться собираешься? Было бы неплохо, если бы ты сказала ему о себе. Хотя бы для того, чтобы тебя официально воскресили из мёртвых. Если бы отец с тобой пообщался, он может хотя бы послушал тебя и попробовал думать не вколоченными с детства шаблонами.

– Он уверен, что я просто влюбилась во врага и предала родину. Тебя он может послушать, ты его сын.

– Я знаю, что меня он слушать не будет. Он упёртый старый маразматик с идеей фикс, разговаривать с ним бесполезно. Я с ним разговаривать не хочу.

Агент яд хмыкает:

– Если бы не хотел, не стал бы его спасать.

– Ой, неправда! Мне просто стало припекать родовой магией, жаждущей назначить меня преемником в этой авантюре, я спас его, чтобы на меня не свалились его обязанности и силы.

Снова хмыкнув, Агент яд оставляет его смотреть шоу. Что бы Тайгерос ни говорил, но у спасения Гатанаса не было никакой логической подоплёки. Смерть Гатанаса была бы им на руку, но кровные узы – даже, казалось бы, разорванные – порой значат намного больше, чем нам хочется.

*** 

Взрывчатка в автомобиле, пуля в голову – свобода встречает Леонхашарта очень горячими объятиями, он только уворачиваться успевает.

Ему даже интересно, попытаются ли его убить в секторе Возмездие. Взорвать его вместе с кабинетом Гатанаса Аведдина и им самим – на месте преступников Леонхашарт бы так и сделал.

Но в кабинете Гатанаса взрывчатки нет. Возможно, её не успели подложить, а может не могли – знать бы точно, и можно было бы больше узнать о врагах.

– Где Анастасия? – Сидящий в кресле Гатанас Аведдин почти сливается с обстановкой белого кабинета. – Я имею ввиду настоящую.

Он слишком бледен, а первый же вопрос… говорит о растерянности и почти отчаянии, потому что сразу с головой выдаёт его интерес.

«Он сдаёт», – с этой мыслью Леонхашарт садится в кресло для посетителей напротив Гатанаса.

– Не знаю. Я помог ей сбежать, дал денег, а дальше… – Леонхашарт пожимает плечами. – Настя достаточно изучила кольцевой город, чтобы жить самостоятельно. И, учитывая обстоятельства, будет лучше, если я не буду знать, где она находится. Безопаснее.

– Это правда? – уточняет Гатанас. – Мы же с тобой на одной стороне.

– Я помню об этом и говорю правду. Если мы закончили с этой темой, я бы хотел поговорить о своей безопасности.

Сердце Гатанаса противно сжимается, он ждёт вопросов о странном поведении своего сына Тайгероса, обвинений, но Леонхашарт молчит. И это молчание затягивается, усиливая у Гатанаса ощущение уязвимости, какой-то неприкаянности из-за внезапного предательства сына.

Но Леонхашарт не спрашивает о нём, и Гатанас проявляет слабость, уводит тему в сторону:

– Хочешь, чтобы тебя подменял инкуб?

– Да.

– Хорошо, я организую… И ты случайно не знаешь, где может быть Шаакаран?

– Шаакаран? – от столь резкой перемены темы даже подготовившийся к допросу Леонхашарт теряется. – Наверное, дома отдыхает после шоу или очередных развлечений.

– Он исчез в тот день, когда я попал в больницу. Семья пыталась это скрыть, полагая, что Шаакаран что-нибудь учудил или явится сам, чтобы изгнать сменщика-инкуба, но Шаакаран не появился.

– При чём здесь Возмездие? Вы не занимаетесь исчезновениями.