Избранное 2009-2012

Энергия... крадущейся лозы...

Возможно, итальянки темноокой

дыхание почувствует... язык?

И обожжет язык огонь жестокий.

Налей ещё... Сознание бежит...

Куда? Какая разница, приятель!

Империи упадок и расцвет,

всё это в прошлом... Гунны, шорох платья,

и оброне'нный на бегу букет...

Коварство ядов,.. жар её объятий...

И яд страстей, и звучность языка...

О, Seniorita... или Bella Donna...

Как нежно – дуновенье ветерка!

К её руке припасть главой склоненной...

Налей еще... я пьян, но лишь слегка!

О пользе капли атропина... – Уже Другая

ммммм... Bella Donna опьяняет слух,

но горечь дёгтя – это норма к мёду.

/...пришёл внезапно образ чьих-то рук,

причудливо тасующих колоду,

и, мысль сорвав, как аленький цветок,

уходит вдохновение по следу

букетов, ядов, гуннов/... Как жесток

был век империй, верно? Нам, эстетам,

пресыщенным усталым мотылькам,

подверженным депрессиям и сплину,

натурализм укутавшим в меха,

нет, не понять реальную причину,

которая тогдашних милых дам,

носивших гордо звание матроны,

толкала под руку бежать в ночи к прудам,

на поиски созревшей белладонны.

Боюсь подумать, что могло бы быть,

но женщины, как правило, искусны.

Всё обошлось – не оборвалась нить,

и сквозь века горят, горят искусом

глаза мадонн грешнейших – в этом суть,

пардон, похоже, снова повторяюсь.

Что женщина – огонь?... Или сосуд?

И как прожить, ни разу не раскаясь?

Да полноте... но стоит ли тогда

Париж всех месс, а день похмелья – граппы?

...прозрачен вечер, кубиками льда

разбавлена тоска. Из старой шляпы

ночь звёзды извлечёт, и будет свет,

и будет тысяча и плюс одна причина,

чтоб позабыть на время слово "нет"

Пойти, что ль, вправду, капнуть атропину?

Grappa tuttogrado... – Анна Рубинштейн

А не пойти ли тяпнуть коньяка?..

Пуста бутылка "Grappa tuttogrado"...

За дивный вечер горькая награда –

Мигрень... Слегка неверная рука

Листает книгу – кони, гунны, ночь...

Аттила, окровавлен и неистов,

Убийства, как игра, игра в убийство

И пленницы, которым не помочь...

Оправданная скупость языка –

На что слова, ведь есть мечи и стрелы!

И от шатров уже несёт горелым...

И бьёт в виски звериная тоска...

Как бьёт в виски звериная тоска,

Стучат коней копыта по затылку...

От граппы опустевшая бутылка

На боль мою взирает свысока.

Был век империй яростно жесток,

Горели виноградники и храмы...

Земли незаживающие шрамы

Сшивал лозы пробившийся росток.

Лигурия, Тоскана и Пьемонт,

Дольчетто, Неббиоло, Барбареско –

Названия с осыпавшихся фресок,

Полуднем раскалённый горизонт.

* * *

История, ах, как ты неправа:

Ведь если б гунны всё ж завоевали

Италии сияющие дали,

И к чёрту б виноградники пропали,

То так бы не трещала голова...

Уехать в Стабию... (after Анна Рубинштейн) – docking the mad dog

Уехать в Стабию... Подальше от солдат

и грязных улиц, поскорей убраться...

Порочный Рим, интриги и разврат, кровавые плащи преторианцев –

всё надоело...

Вечер раскалён,

вино не пьётся, остаётся граппа.

Бросает солнце

луч прощальный на пол,

потом на стену.

Неба окоём

окрашен в тот же красно-алый цвет

(кровавые плащи преторианцев...)

О, боги, как же хочется надраться!

Звериная тоска…

Спасенья нет.

В деревню – Анна Рубинштейн

В деревню – к тётке, к бабке, к чёрту

В глушь

От грязи городской скорей убраться...

Крыш раскалённых яростная тушь,

Взбесившегося дня протуберанцы...

Не пьётся,

не живётся.

И тоска...

Надраться вдрызг?..

Осталась только граппа...

Колоду карт смешавшая рука

Шестёркою меня швырнула на пол.

Жара. Тоска.

Кровавые плащи?..

Из фильма в сон войдут преторианцы...

Под Стабией

в траттории ищи

Меня, во сне успевшую надраться... <