Избранное 2017. Сборник рассказов

– Плохо занимается…

– Сейчас же замолчи, – приказал я ей.

Она посмотрела на меня исподлобья и отвернулась. Испугавшись, я заперся в кабинете и позвонил Шерману. На экране появилось его узкое лицо.

– Я просил вас стереть все воспоминания, – сказал я.

– Что-то не так?

– При жизни Вера занималась проблемами экологии в Даксфорде. А сейчас ее биос волнует то, что там умирают люди.

– Ну, это волнует всех порядочных людей. Вы же хотели, чтобы ваша подруга стала человеком?

Я промолчал, мне не понравился сарказм в его голосе.

– Она могла увидеть это в новостях, – Шерман открыл банку с энергетиком.

– Я не смотрю новости, мне хватает этого говна на работе.

В тот первый раз Шерману удалось успокоить меня. Да, возможно, что это было совпадением, и Вера узнала про Даксфорд откуда-нибудь еще. Но с того момента я стал очень внимательным. Теперь мне казалось, что она осмысленно слушает музыку, оценивающе смотрит на мир вокруг себя, и все время о чем-то думает. Каждый раз, когда я возвращался с работы я видел, что она заходила в сеть. Но было бы бессмысленно закрыть от нее всю внешнюю информацию, ведь я хотел чтобы она стала моей Верой, которая всегда была в курсе происходящего. Я видел как менялась моя био-подруга, и не скажу что эта трансформация всегда радовала меня. Однажды, когда мы занимались любовью, она закрыла глаза и волна отвращения пробежала по ее лицу. Сначала я пытался успокоить себя тем, что возможно, случилось сокращение волокон под лицевым материалом. Но потом, не мог отвязаться от мысли, что все таки, это была настоящая, нелестная для меня реакция.

Спустя неделю после моего разговора с Шерманом, Вера поставила кофейник на стол и спросила :

– Помнишь, что ты сказал мне той ночью, перед вылетом?

Я напрягся, руки мои похолодели.

– Нет.

– Ты сказал мне : Давай, не будем ни о чем жалеть…Возможно, теряя друг-друга, мы спасаем человечество. – Я улетала всего на три года, а ты попрощался со мной навсегда? Почему?

В волнении я сбил чашку со стола и пролил горячий кофе на брюки.

– Не смей говорить об этом! Вообще не смей со мной говорить, я запрещаю! – выкрикнул я.

Она отошла к окну и села на подоконник. Ее буравящий взгляд пронизывал меня насквозь.

– Молчи и улыбайся, – приказал я.

Рот ее неприятно растянулся. В этой новой гримасе, к которой ее принудили, было так мало от прежней, радостной улыбки. Я вдруг понял, что очень скоро она перестанет меня слушаться.

Через несколько дней утром, после душа, я нашел в своем бельевом ящике одиннадцать мертвых мышей. Жалкие, скукоженные, они были завернуты в салфетки, пропитанные бурой кровью. Запах уже появился. Надев перчатки, я побросал трупики в пакет. Она не спрятала их, не смолола в органическом утилизаторе, она хотела ЧТОБЫ Я НАШЕЛ ИХ.

Вера сидела на веранде, застыв в одном из кресел у окна. Далеко внизу расходились стрелки воздушных дорог, мягко на разных уровнях скользили аэромобили. Стоял ясный день, и можно было увидеть крыши второго уровня.Чашка чая дымилась на столе. Прежняя Вера любила чай, и теперь ее синтетическая реплика во всем подражала оригиналу. Она и сидела как Вера, подложив одну ногу под себя, только ладони неподвижно лежали на коленях. Только это искусственное положение рук и выдавало подлог.

– Что это? – спросил я, раскрыв перед ней пакет с мышами. – Откуда?

Она показала на закрытый рот. Вот уже несколько дней я не разрешал ей разговаривать.

– Говори, где ты взяла их?

– В зоомагазине.

– Ты спускалась вниз? – поразился я. – Без моего разрешения? Зачем ты убила их?

– Я хочу быть похожей на человека, – прошептала она. – Хочу быть похожей на тебя. Ведь ты знал, что миссия обречена. Одиннадцать человек отправить на верную смерть! Ты прощался со мной навсегда. Ты знал…Ты знал, что я не вернусь!

От ужаса на моей голове зашевелились волосы.

– Я видела в сети свои имиджи с Зед 2, – продолжала она. – Когда все остальные погибли, я перебралась в окси-капсулу. Кровь сочилась через мои поры, лимфы опухли так, что я не могла говорить…Ты знаешь каково это, умирать от облучения? Когда целый год нужно лететь до земли? И знать, что тебе никто не поможет? А вы сделали из этого шоу, с трансляцией по всем каналам…Делали из нас героев, когда мы дохли, захлебываясь собственной кровью. А потом вы казнили весь отдел Светлова, как ответственного за миссию. Он ведь бойкотировал этот проект с самого начала и всегда выступал против. Но вам нужно было кого-то обвинить! И вы приговорили тридцать человек! Почему не казнили Лефара, который занимался всем этим? Почему сейчас он возглавляет все подразделение ИКосмо? За что его повысили?

– Режим ожидания, – вспомнив инструкцию, выкрикнул я. Ее нужно было обездвижить как можно скорее.

Но она встала с кресла и надвинулась на меня.

– Ты не можешь мне приказывать, убийца!

Ее глаза из нанокристаллов неотрывно свербили меня, и как ни странно, в них мне виделся живой, укоризненный взгляд настоящей Веры. Я бросился вон из квартиры.

В кабинете Шермана я вывалил мертвых мышей ему на стол.

– На те деньги, что я заплатил вам, можно было бы купить пентхаус в Парадизе.

Шерман улыбнулся так, что я сразу понял, что попал.

– Я не хотел делать эту работу, мистер Горин. Двадцать лет назад я почти разорился на калькировании из-за судебных исков. А десять лет назад я сам добился запрета на него. И только бумага от Вице-президента заставила меня сделать это для вас. Я предупреждал вас о рисках, но вы – ребята с департамента, знаете как заставить…

– Мне кажется, она хотела меня ударить.

– Было за что? – он усмехнулся. – Калькированые биосы иногда помнят те вещи, которые их заказчики хотят забыть. Никто не знает, что вспомнит биос после стирания, а что забудет навсегда. В мозгу есть нейронные карманы, доступ в которые …

Я плохо слушал, потому что уже понял, что к Шерману у меня не может быть претензий. Он прав, вина была полностью на мне. Пользуясь связями в правительстве, я добился разрешения на выдачу скана и калькирование Веры, и Шермана заставили делать то, чего он не хотел.

– Мы ее деактивируем, – вывел меня из размышлений его голос.

– Других вариантов нет?

– Вера может существовать только в том виде, в котором она уже существует. У нее был единственный скан, сделанный прямо перед отлетом. Она ведь работала на департамент всего лишь год…

Он уже тревожно смотрел на меня, мое отчаяние было очевидным.

– Она может стать очень приятной подругой, – продолжил он. – Мы сделаем любые накрутки : можно поменять формы, сделать блонд, дадите ей другое имя…

– Нет-нет, я не хочу.

– Тогда утилизация и рециклинг. Ну..,– он замялся. – Конечно, же деньги мы вам вернуть не сможем. Производство обходится мне очень дорого …

Махнув рукой, я остановил его. Мне захотелось, чтобы он просто заткнулся.

В коптере со мной летели два специалиста из Биолайфа и несколько роботов-гардов. Смог был плотный, видимость почти нулевая, дышать в нижнем городе было нечем. Западный ветер принес с собой проклятье Даксфорда – самого перенаселенного полуострова на Земле. За эту неделю там умерло пол-миллиона человек. Они умирали от перенаселения, грязного воздуха и воды, легочных болезней, плохих санитарных условий, голода, преступности, новых вирусов, против которых не было вакцин. Умирали от того, что уже давно на земле было проблемой номер один – нас просто было слишком много. Вера занималась экоколлапсом в Даксфорде до полета на Зед 2. Ее предложение по окси-генераторам заинтересовало правительство, и ее приняли в департамент. Так я познакомился с ней.