Избранное (сборник)
Шрифт:
Он. Умираю.
Она. Сейчас на пол ляжет.
Он. Ничего не осталось за три дня?
Она. Ни-че-го! Все. (В трубку.) На пол рухнул. (Ему.) Ничего не осталось. Дай денег! Денег дай! (В трубку.) Сейчас уйдет.
Он. Пошла вон!
Она. Ушел! Верочка, почему я все это должна терпеть? Он мне все угробил. Всю мою жизнь молодую, красивую. Клади трубку, Верочка!
На
Я был на приеме у врача. У врача – этой прелестной женщины лет между… двадцатью-тридцатью и сорока одним.
– Вы на пределе, – сказала она, когда я сомкнул ноги, сомкнул глаза, разомкнул руки и две минуты качался как могильный крест.
– Вычтите семь из ста, по семи каждый раз. Я буду мерять ваше давление…
Я сидел, считал, в одних брюках с прискорбием в груди.
– Да, от этой задачки ваше давление повысилось на 20 мм, представляю, что с вами творится, когда вы решаете задачи посложней.
– Да я недавно…
– Тише… Я все вижу сама… Рассказывайте.
– Дело в том…
– Я все сама вижу. Вы на пределе… Резервов уже нет. Когда вы смотрите детские фильмы, хочется плакать?
– Детские вряд ли, но грустные…
– Комок в горле?
– Да.
– Ясно… Кошечку в подъезде в дождь жалко?
– Очень.
– Все понятно. Долго не можете уснуть, читаете?
– Да, читаю.
– Возбуждаетесь от читанного и не можете уснуть?
– Да, я вообще…
– Просыпаетесь поздно с тяжелой головой?
– Да.
– Ясно. Если вас что-то вывело из себя, хочется разбить к черту, ударить?
– Да, доктор, хочется.
– Но быстро проходит?
– Да, я только глазами сверкну.
– Лучше уж бейте.
– Хорошо, доктор.
– А выпиваете, становится вроде легче?
– Да!
– Вроде веселей?
– Да!!! Точно.
– Ясно. А когда много работаете и не получается, и погода плохая, и денег нет, и выпить нечего, и девушка не пришла, так и жить не хочется?
– Точно, не хочется.
Я заплакал.
– А когда работа идет, и день ясный, и деньги есть, и вы выпили и она пришла…
– Жизнь прекрасна, – закричал я.
– Вот-вот-вот… А бывает, что вы из-за мелочи расстраиваетесь и весь день подавленный?
– Да.
– А крупная неприятность, например, болезнь или даже смерть родственника, никак не действуют на вас?
– Да.
– Какой ужас…
– Кошмар…
– А бывает, что беспричинно хочется петь, и не утром, а ночью, когда все спят, и это ужасно?
– Бывает.
– Вы на пределе. А бывает, что вы никак, ну, никак, с женщиной, которая вам не нравится?
– Да.
– И изнемогающе высоко и страстно с женщиной, от которой вы без ума?
– Да, – выдохнул я, – да!.. Как ты все понимаешь…
– Будем лечить… Запустили вы…
– Да-а, – задышал я, – … лечи быстрей… Я запустил…
– Я выпишу тебе шалфей, боярышник и Прибалтику… Ты на пределе.
– Я это чувствую…
– Вот эти травы.
– Я их буду сеять.
– Ты
их будешь настаивать…– Зачем настаивать, я их так… Все, что ты скажешь…
– На слабом огне…
– Хорошо, на слабом огне…
– 15 минут.
– Сколько скажешь.
– Вот пей… Ты успокаиваешься?
– Я успокаиваюсь.
– Ты здоров.
– Я здоров.
– Ты спокоен.
– Я спокоен… ты закрыла дверь?
– Перестань сейчас же, сейчас же прекрати. Ты спокоен… Спи… Спи…
– Послушай, тебе завтра рано?
– Нет, завтра воскресенье, больных нет… спи…
– Сплю.
– Ты очень болен.
– Да, я очень болен.
– Но я тебя вылечу…
– Ты меня вылечишь…
– Я уже лечу, лечу, лечу, лечу…
– Да… Мы лечим, лечим…
Простые вещи
И после того, как не понял сложного и не осуществил, начинаешь открывать простые вещи:
Что спать на воздухе лучше.
Что жить среди зелени лучше.
Что надо поднять упавшего.
Что надо впустить в дом переночевать.
Что надо угостить каждого, кто вошел.
Что надо принести, если попросят.
Что надо заплатить первым.
Что надо сварить бульон для больного, даже чужого.
Что надо не раздражаться на раздражение.
Землю надо любить. Воду надо любить. Чистый воздух надо любить.
Детей надо захотеть.
Бросить все лишнее. Выбросить хлам.
Остаться с одной женщиной.
Смеяться, если смешно. Громко.
Плакать, если больно. Тихо.
Сказать «жид» может только плохой человек. Хороший уйдет от твоей обиды.
Надо восстановить свой род и посмотреть, кто там был, чтобы знать откуда.
Не стесняться ходить к врачам.
Ходить на могилы.
Смерть есть смерть.
И до нее какое-то время.
Великому администратору
Один из них, вечно гонимый, презираемый и великий администратор Одесской филармонии Козак Дмитрий Михайлович.
Великий администратор всегда стоит на улице, а дело делается и без него. Ура!
Великий администратор во время великого ажиотажа, когда лишний билетик спрашивают за 5 км, перед самым началом рвет последний билет и говорит: «Начали!»
Великий администратор не работает, он три-четыре раза в день что-то мычит в трубку – и дело сделано.
Великий администратор встречает только великих артистов.
Великий администратор с группой поклонников всегда стоит на Пушкинской угол Розы Люксембург, потому что Великий администратор включен в сеть круглые сутки. Семья здесь ни при чем.
– Посмотрите на эту телеграмму – «восемь люксов, двадцать полулюксов, тридцать одинарных», – как будто они не знают, что публика на этот хор не идет, а родственников у них не хватает даже на три ряда. Они притворяются, и я притворяюсь. Летите, пожалуйста.