Избранное в 2-х томах (Том 1, Повести и рассказы)
Шрифт:
Через несколько дней, когда Скридон косил траву на равнине, Миша, возвращаясь из района, вручил ему первую газету. Скридон сразу бросил косу и сделал из пиджака шалашик, чтобы была тень. Несколько часов кряду звенел ветер косой, и высохла вода в жестянке, и Скридон раза четыре менял место, передвигаясь за тенью.
Прочитав строчку за строчкой две страницы районной газеты, он поднялся. Остальные две страницы решил оставить на вечер. Удивленно протер глаза.
– Ишь ты, сколько всего делается в мире!
Вечером, возвратившись домой, вымыл руки.
–
– А что такое?
– Хочу дочитать газету.
Но разве дома почитаешь? Только начал, а мать уже:
– Ты, Скридон, пойди и закрой сперва уток. Чтобы не украли...
– Никто их не украдет. Утки галдят, когда их воруют.
– Иди, иди, для тебя ведь их держу. Завтра-послезавтра женишься, а двор вот пустой, даже поросенка не на что купить.
– Будет у меня поросенок!!
– Откуда он у тебя будет?
– Я возьму жену с поросенком. Может, даже с двумя. Одного, как вырастет выше загородки, зарежу. И поджарит мне жена грудинку - пальчики оближешь! Скридон прижал пальцем недочитанную строчку, повернулся и от удовольствия прищурился - ему уже мерещилась жареная грудинка.
– Оближешь ты пальчики! Возьмешь какую-нибудь теху, что и борща не сумеет сварить.
– Я ее научу.
– Научишь! Лучше скажи ей, чтобы она теперь сидела возле матери и училась уму-разуму, а то в селе только и слышно, что ее голос.
В одно мгновение газета слетела со стола.
– Это ты про кого?
– Про Домнику, про кого же еще! Ишь, спрашивает: не сердятся ли ее родители, что он так часто ходит к ним? Они не то что сердиться - им бога надо благодарить за то, что ходит к ихней дурехе такой парень.
– Это я ее спрашивал?
– Не я же.
"Кто-то шпионит. Поймаю - убью".
– Подожди немного, я запру уток, потом поговорим. Что-то мне не нравятся эти сплетни.
Запер уток, но когда хотел вернуться в дом, заметил у ворот Аркашку тот стоял и хлестал хворостиной по доскам.
– Что случилось, баде Аркаша?
– Тебя зовет председатель. В сельсовет.
"Уж не узнали ли они, что я получаю газету? Может, и узнали - теперь быстро обо всем дознаются".
– Сейчас приду!
Вошел в дом и сказал матери, что его вызывают в сельсовет. Мать слезла с печи.
– Помоги тебе господь, Скридон. Может, должность какую дадут, все равно ничего путевого из тебя не выйдет...
Скридон вдруг рассвирепел:
– А если лошади слабые, ты что, хочешь, чтобы я сам тащил плуг?!
Скридон спешил в сельсовет и думал, что он, пожалуй, сглупил. Следовало подписаться сразу на две газеты. Возможно, он теперь был бы выше всех в селе. Хорошо еще, что мать научила, - бабы хоть и сидят на печи, а разумеют кое-что.
Во дворе сельсовета чернела толпа, и в темноте то тут, то там вспыхивали огоньки самокруток. Собрались все его одногодки.
– Ребята, еще один пришел! Иди сюда, Скридон!
В две секунды его окружили, и Скридон стал вглядываться в лица, пытаясь отгадать,
кто из них успел сунуть ему в карман комок земли.– Скридон, так на кого ты оставишь свою Домнику?
У Скридона сердце ушло в пятки.
– Зачем ее оставлять, если она мне нравится?
– Ха, вы слышите? Она ему нравится...
– Едем на военные сборы.
– Слушайте, а кто это сует мне землю в карманы?
Хриплый голос крикнул из дверей сельсовета:
– Пержару Скридон есть?
– Е-есть!
– Что за черт...
– Иди, иди...
Скридон вернулся через десять минут, застегивая на ходу воротник. В стороне заметил друга:
– Едем, Георге?
– Едем.
Потом он отправился известить Домнику. Шел торопливо, на ходу вытряхивая из карманов землю. Внезапно вспомнил, что истратил шестьдесят рублей на газету.
"Убью почтальона!"
Домника вымыла посуду, прикрутила фитиль в лампе и собралась уже ложиться спать. Внезапно во дворе залаял щенок и вдруг как-то сразу умолк. Шаги, очень знакомые шаги. Скридон? Но ведь они условились встретиться только в воскресенье.
Она была уже в одной нижней юбке и, услышав, что шаги замерли у порога, а в дверь никто не стучится, набросила на плечи платок, вышла в сени и, откинув задвижку, посмотрела в щель.
– Это ты?
– Я.
– Да ведь... А почему так поздно?
– Я ненадолго. Пришел попрощаться.
Домника открыла тихонько дверь, встала на пороге, прислонившись к дверному косяку. Спросила чужим голосом:
– Попрощаться?
– Расстаемся. Еду в Мелеуцы изучать военное дело.
– Надолго?
– На две недели.
– Аж на две?
На минуту задумалась. Потом зябко повела плечами, натягивая платок; тихонечко прикрыла за собой дверь, чтобы не слышали дома.
Скридон катал ногой по земле кукурузный початок.
– Слышишь, Домника, ты меня не забудешь?
– А ты?
– У меня есть твоя фотография.
– Я тоже не забуду.
– Смотри... Ты ведь знаешь, какой у меня характер. Если рассержусь кончено. До самой смерти...
Щенок взобрался на порог и уселся рядышком. Домника нагнулась и положила ему уши одно на другое.
– А ты там не найдешь себе другую?
– Не для того собирают.
Помолчали.
– Ну будь здорова.
– Счастливого пути, Скридон.
Но стояли так же, друг против друга. Домника сошла с порога на землю и подошла к нему так близко, что ветер, играя кистями платка, закутал и Скридона в них. Стояла притихшая, опустив глаза. Он едет - пусть он и прощается. Скридону оставалось только раскрыть объятия. Но никак не мог добраться до губ.
"Нужно было сказать, что уезжаю на месяц".
Теперь Скридон не торопился - какой вообще смысл торопиться?
С трудом, но все же нашел губы. Потом, склонив голову набок, стал любоваться своим сокровищем. Чудная девчонка. И хороша - сил никаких! Только зачем она закуталась в платок и все прячет губы?