Избранное в 2 томах. Том 2

Десять дней назад я ехал сюда, — как же изменилась степь за эти десять дней! Напрямик по серой глине пустыни пролегла глубокая, укатанная машинами колея, — извиваясь, тянулась она к горам, словно канат, связывающий стройку и город, расположенный у подножия юр. Горы поднимались навстречу нам, лиловые в вечернем сумраке, небо над нами было чистое и синее, зимняя, белая полоса снегов спустилась до самой подошвы, черная полоса лесов тонула во мраке. Под горой уже надвигалась ночь.

— Начальник назначил меня архитектором жилищного сектора, — сказал я Майбороде, когда мы проехали полпути. — Я представил ему проект жилищного блиндажа. Можно строить, но я не могу здесь оставаться.

Майборода ничего не ответил, только слегка пожал мне локоть, — мы стояли за кабиной на платформе, и на каждом повороте нас бросало из стороны в сторону. Дорога петляла, минуя высохшие озера, там и тут кучки людей возились у дороги с жердями, штативами и рулетками, — триангуляторы производили разбивку будущей железнодорожной ветки, которая должна была связать станцию со стройкой.

Уполномоченный на станции принял нас сразу, но не предложил сесть.

— В чем дело? — спросил он. Он куда-то торопился, Надел уже фуражку и подтягивал портупею.

— По сведениям, которыми мы располагаем, — сказал я, — у вас производится запись в партизанские отряды на Украине.

Уполномоченный посмотрел на меня, на Майбороду, снял фуражку, расстегнул портупею и сел.

— Кто вы такие? — спросил он.

Мы ответили.

— Почему вы не обратились в вашу парторганизацию?

Мы переглянулись. Мы не знали, что надо обращаться в парторганизацию.

— Вы — члены партии?

Мы были беспартийные.

Уполномоченный попросил предъявить документы.

Мы достали документы и протянули ему. Уполномоченный бегло просмотрел их и положил перед собой.

— Кто из вас Майборода? Вы закреплены за оборонным строительством. Раз вы забронированы, я не могу вести с вами никаких разговоров. Вы должны работать на своем посту.

Майборода побледнел. Он хотел что-то сказать, но уполномоченный перебил его:

— Я не могу вести с вами никаких разговоров. Вы можете уволиться с работы на стройке только через Наркомат обороны.

— Я хочу в партизаны! — простонал Майборода.

Уполномоченный улыбнулся. По выражению лица Майбороды он понял, что причиняет ему боль.

— Дорогой мой, — сказал он, — оборонное строительство — это фронт. Каждый рабочий на оборонном строительстве нужен не меньше, чем боец на фронте.

— Ты меня не агитируй, — угрожающе сказал Майборода, — я уже разагитированный.

Уполномоченный пожал плечами. Слова и тон Майбороды шокировали его.

— Я хочу в партизаны! — чуть не кричал Майборода. — Я не могу здесь! Мне никто не может запретить. Я уже просился в армию, и мне отказали…

— Вот видите! — сказал уполномоченный.

— Но уйти в партизаны мне никто не может запретить. А если бы я не уехал совсем и остался там?

Уполномоченный снова пожал плечами и отодвинул документы Майбороды.

— Тогда я сбегу! — крикнул Майборода.

Уполномоченный серьезно посмотрел на него.

— Тогда вы будете дезертиром.

Майборода прямо захлебнулся от негодования и с горечью махнул рукой, глаза у него покраснели.

— Я ничего не могу сделать для вас, товарищ, — мягко сказал уполномоченный. — Поговорите у себя в парторганизации, с начальником строительства, пусть они обратятся в Наркомат обороны, если вы не нужны на строительстве. — Затем он обратился ко мне. — Вы тоже завербованы на строительство, но из вашей карточки я вижу, что вас так и не оформили за эти десять дней. Разве для вас не нашлось дела?

— Меня не могут использовать по специальности, — сказал я, — а направить на черную работу не хотят.

— Вы архитектор?

— Архитектор.

Уполномоченный улыбнулся.

— Я мало смыслю в архитектуре, но думаю, что архитектору действительно трудно найти себе дело на таком строительстве. Раз вы не оформлены через сектор кадров и не забронированы, я могу поговорить с вами, но… — уполномоченный бросил на меня насмешливый, как мне показалось, взгляд, — но вы ведь понимаете, что партизанские отряды — это партизанские отряды? — Он окинул критическим взглядом мою фигуру. — Почему вас не призвали в армию?

Я кивнул на мое свидетельство об освобождении от военной службы.

— Я был признан негодным.

— Что у вас?

— У меня была болезнь почек.

Уполномоченный развернул свидетельство и посмотрел статью.

— Ах, у вас одна почка, другая удалена! Какой же из вас может быть боец?

Он отложил мои документы и пренебрежительно посмотрел на меня.

— Как хотите. Я могу записать вас и доложить начальнику.

— Прошу вас! — сказал я и повторил аргумент Майбороды: — А что, если бы я остался там и пошел в партизаны или стал диверсантом? Кому какое дело до моей почки?

Уполномоченный неохотно придвинул чернильницу, взял перо и вынул из папки лист бумаги. Это был бланк анкеты.

— Вы не будете возражать, если я буду задавать вам вопросы при вашем товарище?

— Наоборот. Мы решили ехать вместе.

Уполномоченный улыбнулся:

— Друзья?

— Друзья.

— Садитесь. Ваша фамилия?

Я назвался. Потом я ответил на все вопросы о возрасте, положении родителей, социальном происхождении. Это была длинная и скучная анкета с вопросами о том, что я делал и что делали мои родители до первой мировой войны и во время войны гражданской, с полным перечнем всех моих родственников и данных о родственных и дружеских связях за границей. Но мне было легко: родственников у меня было совсем немного, а знакомых за границей никаких. Уполномоченному было скучно записывать такие трафаретные и неинтересные данные. Он не торопился и четко выписывал все мои «да» и «нет». Майборода вздыхал в углу у окна.

В конце анкеты был вопрос о знании языков…

— Украинский, русский, польский, французский, немецкий, — ответил я на этот вопрос.

Уполномоченный бросил на меня быстрый взгляд, и перо его вдруг быстро забегало по графам анкеты.

— По-немецки только читаете или и разговариваете?

— Свободно разговариваю, читаю и пишу.

Перо уполномоченного быстро записывало мои ответы. Уполномоченный оживился и приветливо поглядывал на меня. Улыбаясь, он протянул мне через стол анкету.

— Подпишите.

Я подписал.

Он взял у меня анкету и на уголке написал наискось какую-то резолюцию.

— Теперь напишите еще заявление собственноручно. — Он протянул мне чистый листок бумаги и перо. — Коротко, без подробностей и клятв. Фотокарточки приготовит наш фотограф. Пожалуйста!

Я написал заявление и отдал его уполномоченному. Он весело поглядел на меня и снова на уголке заявления наискось написал какую-то резолюцию.

— Все в порядке! — весело сказал он, положил анкету с заявлением в свою папку и, закрыв папку, прихлопнул ее сверху рукой. — Завтра вам выезжать!