Избранное в 2 томах. Том 2

Собственный рассказ увлекал Нину, и, выплакавшись, она с восторгом рассказывала Ольге про целый набор духов «Коти», который ей пытался всучить начальник «Тодта». Она, разумеется, не взяла, но это действительно были чудные духи: и ландыш, и вереск, и глициния, и роза, и даже альпийская фиалка!

Правда, об этом начальнике Нина не могла сказать ничего плохого: он не лез с руками и вообще не позволял себе никаких вольностей, он был настоящий джентльмен. Но как он смеет лезть к ней со своими немецкими вздохами?

Облегчив душу слезами, Нина уходила, уверенная, что когда наши вернутся, они поймут ее. На прощанье она целовала Ольгу и исчезала, чтобы снова появиться через несколько дней.

Нине все-таки больше повезло; у нее по крайней мере были дрова, потому ли, что так полагалось всем сотрудникам биржи, или, быть может, потому, что какой-нибудь из ужасных немецких ухажеров ухитрялся прикрывать таким образом свои коварные замыслы…

Нет, Ольга все равно не пойдет служить к фашистам! Она сунула письмо майора Фогельзингера в самоучитель немецкой стенографии и бросила книгу на окно. Пусть майор опять присылает своего конвоира… Сердце у Ольги замирало от тревожных предчувствий, от сознания неизбежности…

В этот вечер Пахол, как всегда, вернулся в одиннадцатом часу. После обычного приветствия он спросил:

— Это вы, панна Ольга, нарочно оставили дрова за дверью? Смотрите, хоть на лестнице и темно, все равно кто-нибудь увидит и тотчас утащит…

— Какие дрова? — не поняла Ольга.

— Я говорю о вязанке дровец, которая лежит за порогом на площадке.

Ольга ничего не поняла, — какие такие дрова? — и приотворила дверь. Пахол посветил своим фонариком, и она действительно увидела, что за порогом лежит вязанка отличных дубовых дровец, их хватило бы Ольге дня на три. Но это были не ее дрова.

— Что за чудеса! — сказала Ольга. — Это, верно, кто-нибудь ошибся этажом и положил не под свою дверь.

— Может быть, — согласился Пахол.

— Подождем, — сказала Ольга, — если кто ошибся, то придет и возьмет их.

— Зачем же ждать? — сказал Пахол. — Еще кто-нибудь утащит. Если позволите, панна Ольга, я сейчас же спрошу.

Он быстро сбегал в нижнюю и в верхнюю квартиры и вернулся, совсем запыхавшись.

— Нет, панна Ольга, ни внизу, ни наверху про дрова ничего не знают. Это, верно, кто-нибудь из наших фендриков бросил с пьяных глаз. С вашего позволения, я расколю их потоньше, и вы согреете детям чаю.

Пахол схватил топор, чтобы тут же расколоть дрова на щепки, но Ольга решительно воспротивилась. Она настояла на том, чтобы подождать день-другой, — может, кто-нибудь придет все-таки за своими дровами?

Но прошло три дня, а за дровами так никто и не явился, и Пахол наколол щепок и растопил буржуйку. Ольга не очень сопротивлялась, потому что раму от трюмо она уже сожгла и ей не на чем было приготовить детям чай и согреть матери воды для грелки.

Но спустя два дня, когда дрова уже кончились, за дверью была обнаружена новая вязанка.

Ольга забеспокоилась. Было ясно, что это не недоразумение, что под дверь кто-то умышленно подбрасывает дрова. Неужели кто-нибудь из немцев начинает таким образом ухаживать за нею? Какая мерзость… Однако, подумав, Ольга отбросила это предположение. Гитлеровские офицеры ухаживали напропалую, но ей не приходилось слышать, чтобы они сохраняли при этом скромное инкогнито. Они действовали всегда самоуверенно и нагло.

Когда Пахол явился домой, Ольга показала ему новую вязанку дров. Пахол тоже пришел в крайнее смущение, однако в голове у него вдруг мелькнула одна мысль.

— Панна Ольга! — сказал он. — С вашего позволения, не думаете ли вы, что дрова подбрасывает панна Нина? Ведь у панны Нины много дров. Может, она решила поделиться с вами?

— Ну, конечно, это, наверно, она! Я ж ей задам! Пусть только явится.

— Панна Ольга! — испугался Пахол. — Боже вас упаси сказать что-нибудь панне Нине.

— Отчего же, Ян? — удивилась Ольга.

Пахол даже руки с мольбою сложил на груди.

— Неужели вы, панна Ольга, не понимаете? Панна Нина хочет, чтобы все осталось в тайне. Если вы у нее спросите, она станет все отрицать и совсем смутится. Вы доставите ей большую неприятность. Очень прошу вас, не делайте этого.

Ольга возражала, но Пахол все-таки убедил ее. Конечно, Ольга ни за что не взяла бы у Нины дров. Нине они самой нужны, но все-таки Нина своя, а детям и маме действительно не на чем согреть воды. Тайный подарок уязвлял гордость Ольги, но, если она заговорит об этом с Ниной, им обеим будет только неприятно.

Вязанки дровец появлялись теперь за дверью каждые дна три дня, и Ольга даже привыкла под вечер, когда только начинало смеркаться, выглядывать на площадку: вязанка дровец неизменно лежала за порогом. Впрочем, вся эта удивительная история с дровами вскоре раскрылась.

Однажды вечером Ольга, проходя через переднюю, совершенно явственно услыхала, как что-то стукнуло за дверью о кафельные плитки площадки. Кто-то положил дрова. Ольга подкралась к двери и тихонько ее приотворила.

Вязанка лежала у самого порога.

Но в щелку Ольга в бледном сумраке пролета увидела Пахола. Пахол быстро поднимался на верхний этаж, и на спине у него была еще одна вязанка дров. Он подошел к двери на четвертом этаже, — там жила старушка с больной внучкой, — и осторожно положил вязанку у порога. Потом, торопливо крадучись, Пахол сбежал вниз, к своей квартире. На пороге открытой двери его ждала Ольга.

Долго стояли они друг перед другом в молчании. Ольге казалось, что даже в полумраке передней она видит, как покраснел Пахол.

— Ян, — сурово сказала Ольга, — что же это вы делаете?

Пахол долго топотал своими огромными бутсами, долго размахивал своими непомерно длинными руками и все пытался дернуть себя за коротенькие усики. Наконец он кое-как овладел собою.

— Простите, панна Ольга, — сказал он, пытаясь прикинуться беспристрастным, — но в сорок второй квартире живет совсем ветхая старушка и у нее больная внучка. Кто же им нарубит дров?

У Ольги спазматически сжалось горло.

— Ян! — сказала Ольга. — Милый Ян! — Она коснулась его рукава. — Но ведь я совсем не старуха, а вы вот уже три недели подбрасываете дрова и мне…

Ян Пахол вдруг замахал руками, загремел бутсами и чуть не закричал на Ольгу:

— Но, панна Ольга, у вас ведь тоже больная мать и двое маленьких детей. С вашего позволения, вы…

Ольга поспешно остановила Яна, — его голос могла услыхать мать в соседней комнате. Не надо, чтобы она слышала.