Избранное в двух томах

и фонтан бьющего керосина) и вылетели, наделав дырок в обшивке фюзеляжа, наружу. Причем вылетели так

420

стремительно, что радист со старта, увидев это, растерянно бросил в эфир:

— Из них что-то выстрелило..

Я, правда, узнал об этой реплике узко на земле, когда все участники

происшествия и особенно зрители наперебой, почти не слушая друг друга, возбужденно рассказывали, кто что видел, слышал и думал.

Теперь можно было позволить себе и это удовольствие. .

* * *

Комментируя историю с наделавшим столько бед гидроаккумулятором, один

из моих друзей и коллег одобрительно заметил:

— Старый конь борозды не испортит!

Столь лестная оценка, казалось бы, должна была повергнуть меня в

состояние безудержной гордыни, во, каюсь, во всей этой фразе мое внимание

привлекли больше всего слова «старый конь».

Незаметно для себя я стал старым конем!..

Действительно, со дня, когда я, молодой аэроклубный летчик и выпускник

Ленинградского политехнического института, появился в отделе летных

испытаний ЦАГИ, проскочило уже двадцать лет! Двадцать лет!

А воздушный бой с фашистским «Дорнье-215» в ночном небе над Москвой

был, оказывается, целых пятнадцать лет назад!

И даже испытания первых отечественных реактивных самолетов

происходили не вчера, как казалось их участникам, а на десять долгих, насыщенных многими событиями лет раньше! Я стал таким же, выражаясь

деликатно, зрелых лет человеком и старым летчиком, каким представлялся мне

Козлов при нашем первом с ним знакомстве.

Незаметно прошло время, когда меня подпирал и страховал опыт старших

товарищей (чего стоил хотя бы один совет Чернавского: подумать заранее, что я

буду делать, если у меня, паче чаяния, начнется флаттер!).

Теперь приходилось думать самому, причем, не только о себе, но и об уже

вышедшем на арену следующем поколении испытателей — молодых людях, двадцать лет назад учившихся если не ходить, то в лучшем случае разбирать

буквы.

421 Это новое поколение уже вступало в жизнь. Постепенно оно принимало на

свои плечи главную тяжесть испытательной работы. То один, то другой из его

представителей привлекал к себе внимание коллег успешным выполнением

какого-нибудь особо сложного задания, умелыми действиями в тяжелых

обстоятельствах, квалифицированной позицией в оценке очередного, вновь

обнаружившегося непонятного явления.

Не раз получалось и так, что иной молодой летчик справлялся с новым, нестандартным заданием лучше меня да и других испытателей моего поколения.

Благо поколения в авиации, особенно в испытательной, сменяются довольно

быстро.

Впрочем, известность летной молодежи конца пятидесятых годов не

ограничилась одной лишь авиационной средой. Дело в том, что как раз в это

время возродилась захиревшая было с предвоенных лет мода на авиационные

рекорды.

И среди молодых испытателей один за другим стали появляться

рекордсмены.

РЕКОРДЫ И РЕКОРДСМЕНЫ

Авиационные рекорды. .

Время от времени в газетах появляется лаконичное сообщение: летчик такой-то (или экипаж в таком-то составе) установил рекорд. Далее следует дата полета, наименование типа летательного аппарата и, конечно, цифры, характеризующие

само достижение: скорость, высота, дистанция и тому подобное. Иногда рядом с

текстом помещают фотографию новоиспеченных рекордсменов. Реже —

восторженную (хотя далеко не всегда безукоризненно точную по существу) заметку «собственного корреспондента с N-ского аэродрома».

Читатель, не связанный с авиацией, пробегает все это, констатируя

периферией сознания что-нибудь вроде: «Молодцы ребята!» —и переключает

свое внимание на другие, более интересные для него сообщения.

Да и действительно: стоят ли авиационные рекорды того, чтобы специально

говорить о них? Особенно ря-

422

дом с основными проблемами летно-испытательского труда.

И все-таки поговорить о них стоит. Стоит хотя бы по одному тому, что

никакая другая сторона деятельности летчика, работающего на современных

самолетах (то есть прежде всего летчика-испытателя), не доводится до всеобщего

сведения так широковещательно и оперативно. Отсюда, наверное, и

распространенное недоразумение, которое мне не раз довелось наблюдать: наивная уверенность, будто установление рекордов а есть если не единственное, то, во всяком случае, основное содержание работы летчика-испытателя и главный

вид общественной отдачи этого труда.

Досадно бывает слышать, как о летчике, который испытал многие типы

новых летательных аппаратов, дотащил не один из них до серийного

производства, неоднократно выходил из самых, казалось бы, безвыходных

положений — словом, прожил трудную и славную жизнь испытателя, говорят:

— А! Я знаю. . Это тот самый, который перелетел через полюс в Америку

или какой-то рекорд установил, не то высоты, не то скорости.. В общем, что-то в

этом роде. .

Her, конечно, авиационный рекорд — далеко не самое главное в деятельности

людей, которые проектируют, строят, испытывают летательные аппараты. Скорее

можно назвать его чем-то вроде побочного продукта этой деятельности. Но и в

таком качестве он далеко небезынтересен.

Итак, что же такое авиационный рекорд? Вопрос этот, оказывается, далеко не

праздный уже по одному тому, что само понятие — авиационный рекорд — не

всем представляется одинаково бесспорным.

Когда рвет финишную ленточку бегун, или касается рукой мокрых изразцов

стенки бассейна пловец, или поднимает над головой гнущуюся от собственного