Избранное. Компиляция. Книги 1-14

* * *

У „Хитрого дела“ выдались хлопотливые деньки. Как только майская жара сменилась нестерпимым летним зноем, „оперативники“ Хемингуэя начали следить за лейтенантом Мальдонадо, который охотился по всему острову за проституткой по имени Мария, подозреваемой в убийстве радиста яхты „Южный крест“. Я намекнул Хемингуэю, что слежка за человеком, который пользуется репутацией хладнокровного убийцы, служит в Национальной полиции и возглавляет поиски женщины, которую мы прячем неподалеку от усадьбы, – дело весьма рискованное, но писатель лишь посмотрел на меня и ничего не сказал. Некоторые из его агентов залегли на дно – они овладевали этим искусством в Испании и в других странах – до тех пор, пока не уляжется шум, вызванный нашим пиротехническим представлением.

Портовые бродяги и рыбаки доложили Хемингуэю о том, что на яхту прибыл новый радист – он прилетел из Мексики, – однако повреждения подшипников и ведущего вала оказались более серьезными, чем предполагали сначала, и запасные части будут доставлены не раньше, чем через неделю.

Пока „Южный крест“ стоял на якоре в гаванском порту, Хемингуэй и его старший помощник Фуэнтес отвели „Пилар“ в Касабланку. Фуэнтес остался следить за переоборудованием судна для разведывательных операций, а я съездил туда за Хемингуэем на „Линкольне“. На протяжении следующей недели мы регулярно получали донесения Фуэнтеса, который ежедневно появлялся на верфи и наблюдал за ходом работ.

Оба двигателя „Пилар“ были перебраны по винтику и форсированы. На борту разместили дополнительные топливные баки для дальних плаваний. Представители военно-морского флота Кубы собирались оснастить яхту двумя съемными пулеметами 50-го калибра, однако американский советник, следивший за переоборудованием „Пилар“, согласился с Фуэнтесом в том, что крепления и сами орудия слишком тяжелы для 38-футового судна, поэтому они так и не были установлены. Вместо них плотники устроили потайные ниши и полки, в которых можно было прятать автоматы Томпсона, три базуки, два противотанковых ружья, несколько маленьких магнитных мин, запас динамитных зарядов, бикфордова шнура, капсюлей и несколько дюжин ручных гранат. От постороннего взгляда гранаты были скрыты хитроумными перегородками.

Когда Гест сообщил нам об этих новшествах, Хемингуэй улыбнулся и сказал:

– Если старушка загорится в море, у нас будут самые пышные похороны в традициях викингов, которые когда-либо видели Карибы.

Военный флот США обеспечил нас новейшей радиоаппаратурой, в том числе оборудованием для пеленгации передач, ведущихся между берегом и морем, между кораблями и с подводных лодок. Определение координат передатчиков должно было вестись методом триангуляции совместно с береговыми базами флота и кораблями союзников в открытом море. Хемингуэй запротестовал, утверждая, что у него нет времени учиться пользоваться аппаратурой и обучать этому экипаж, и посол Браден с полковником Томасоном придали нам морского пехотинца. Его звали Дон Саксон, это был светловолосый парень примерно моего возраста; он выступал на ринге в полусреднем весе. В его личном деле было указано, что он умеет стрелять в темноте из пулемета 50-го калибра. За ужином в „Ла Бодегита дель Медио“ Хемингуэй объяснил Саксону, что, к сожалению, у нас нет пулеметов, но ему придется взять на себя радиосвязь и наши шифры. Мы умолчали о германских кодах, которые пытались расшифровать во флигеле Хемингуэя.

Последним штрихом при превращении „Пилар“ в исследовательское судно была установка быстросъемного плаката „Американский музей естественной истории“.

– Эта штука должна обмануть немецкого шкипера, когда он взглянет на нас через перископ, – проворчал Хемингуэй, уезжая в тот день на верфь, чтобы привести яхту домой. – Может быть, его любопытство разгорится до такой степени, что он поднимет лодку на поверхность и высадится со своими людьми на борт „Пилар“ посмотреть, кто мы такие и чем занимаемся, и мы встретим их огнем автоматов и противотанковых ружей и обстреляем субмарину из базук.

– Ага, – отозвался я. – А может быть, капитан немцев сумеет прочесть только одно слово – „американский“, и, отведя свою лодку на полмили, потопит нас одним залпом стопятимиллиметрового орудия.

Хемингуэй сложил руки на груди и свирепо воззрился на меня.

– На немецких субмаринах класса „740“ нет стопятимиллиметровых орудий, – презрительно заявил он. – Только восьмидесятивосьмимиллиметровая пушка и двадцатимиллиметровые зенитки.

– На новых моделях класса „XI“ стоят стопятимиллиметровые орудия, – возразил я. – А их пулеметы 50-го калибра разнесут „Пилар“ в клочья еще до того, как вы вытащите на палубу базуку или противотанковое ружье, а уже тем более – зарядите их.

Хемингуэй смерил меня долгим взглядом и усмехнулся:

– В таком случае, Лукас, мой загадочный друг, мы – я уже говорил об этом полковнику – окажемся в глубоком дерьме. И ты вместе с нами.

* * *

О том, что я оказался в глубоком дерьме, мне стало ясно уже на следующий день после нашей эскапады с фейерверками.

Я сам поставил себя в такое положение, что должен был выбирать – доложить ли, что я незаконно проник на борт яхты, принадлежащей американской некоммерческой организации (не говоря уже о том, что при моем содействии на ней вспыхнул пожар) и практически наверняка лишиться работы, либо умолчать о своих похождениях, дождаться, когда Дельгадо или ему подобные узнают о них и доложат начальству, и уж тогда точно остаться не у дел. Дополнительные трудности для меня создавали пропажа шифровального блокнота и исчезновение женщины из публичного дома. Я решил повременить с докладом об этих второстепенных фактах, и чем дольше я стану ждать, тем более очевидными будут выглядеть мои некомпетентность и лживость, когда правда наконец выплывет наружу. Однако, вздумай я признаться в своих грехах, возникло бы впечатление, будто я провалил задание шпионить за Хемингуэем и выполнял его приказы за счет Бюро.

Обо всем этом я написал в рапорте и после нападения на „Южный крест“, приехав в Гавану по делам организации, отвез его в явочный дом, чтобы передать Дельгадо.

Дельгадо опоздал на несколько минут. Он явился в чистой рубашке и соломенной шляпе, низко надвинутой на глаза. Со своим обычным нахальством он вскрыл конверт с докладом, прочел его и поднял на меня взгляд.

– Лукас, Лукас… – В его голосе слышались изумление и гадливость.

– От вас требуется только передать рапорт, – бросил я. – И потребовать, чтобы Бюро установило личность женщины и лысого мужчины с яхты. В случае необходимости я предоставлю их фотографии и отпечатки пальцев, и мы запросим их досье, если таковые имеются.

Дельгадо постучал пальцем по моему рапорту.

– Если я передам этот документ Гуверу, тебя отстранят от операции и вышвырнут из ОРС еще до того, как ты успеешь прочесть эти досье.

Я внимательно присмотрелся к нему. Уже не в первый и даже не в десятый раз я представил, как мои кулаки врезаются ему в лицо и живот, если дойдет до потасовки. Драка будет серьезная. Я знал, что Дельгадо, вместо того чтобы боксировать, попытается убить меня голыми руками.

– Что вы имеете в виду? – спросил я. – Это не первая противозаконная операция, в которой я принимаю участие.

– Но первая, которую ты осуществил без указаний сверху, – ответил Дельгадо, язвительно кривя губы в ухмылке. – Разве что если ты счел таковым приказ Хемингуэя.

– Мне было ведено выполнять его требования, чтобы втереться к нему в доверие, – возразил я. – Я не смогу выполнить задание, если Хемингуэй не будет мне доверять.

– Почему ты решил, что он тебе доверяет? – спросил Дельгадо. – Неужели ты думаешь, что директор хочет, чтобы человек из его ОРС прятал шлюх от кубинской полиции? Притом подозреваемых в убийстве.

– Она не убивала Кохлера, – сказал я.

Дельгадо пожал плечами.

– Ты не можешь знать этого наверняка. В таком деле все возможно.

– От вас требуется только передать рапорт, – повторил я.

Дельгадо покачал головой и подтолкнул ко мне конверт с докладом.

– Нет, – сказал он.

Я моргнул.

– Перепиши рапорт так, чтобы из него было трудно понять, где ты раздобыл блокнот Кохлера и названия книг, которые используются для шифровки, – велел Дельгадо. – Это Должно прозвучать уклончиво – например, олухи Хемингуэя случайно наткнулись на них. Таким образом ты сохранишь свое место, а нам не придется вновь организовывать операцию с самого начала.