Избранное. Компиляция. Книги 1-14

Мария все еще смотрела на меня, робко улыбаясь. Судя по ее виду, она не была испугана, только смущена.

– Ладно, – сказал я по-немецки. – Идем на корму. Я припас для тебя чудесные подарки.

Во взгляде Марии по-прежнему читалось недоумение, и только когда я перебрался через сиденье и двинулся к выходу из рубки, она улыбнулась и взяла руку, которую я ей протягивал. Она прошла между сиденьем и приборной панелью и осторожно зашагала к корме.

Я открыл один из тайников и вынул изогнутый нож, взятый у убитого немца.

– Узнаешь, Мария? – спросил я по-испански.

Она улыбнулась с таким видом, будто радуется тому, что я заговорил понятными для нее словами.

– Si, – ответила она. – Это тростниковый нож. Такими ножами режут тростник.

– Очень хорошо, – сказал я, продолжая говорить по-испански. – Ты знаешь, что это такое… но ты не знаешь выражение „между нами и морем“. А ты не могла этого не знать, Мария. Любая девчонка, выросшая на кубинском побережье, обязательно перенимает эту фразу от взрослых. Кто ты – испанка? Или немка с испанскими корнями? Кстати, твоему знанию кубинского диалекта можно позавидовать.

Мария смотрела на меня широко распахнутыми глазами:

– Что ты говоришь, Хосе? Я…

– Если ты еще раз назовешь меня Хосе, я пристрелю тебя раньше, чем собирался, – сказал я, вынимая из тайника „магнум“ и наводя дуло в сторону Марии. – Sprechen Sie! – рявкнул я.

Мария отпрянула, словно я закатил ей пощечину.

Устав от притворства – Марии и своего собственного, – я ударил ее по лицу. Один раз, но от души. Она рухнула на подушки сидений и сползла на палубу. Потом поднесла ладонь к щеке, глядя на меня во все глаза, откинув голову на планшир.

Кривой тростниковый нож лежал там, где я его оставил – на кормовом сиденье, чуть ближе ко мне, чем к ней. Я все еще держал в руке пистолет.

– Итак, – заговорил я по-английски, – я начну по порядку, и если ошибусь, ты меня поправишь. Ты – один из двух членов ликвидационной группы Бекера. Панама. Это твоя постоянная кличка. Тебя забросили на Кубу несколько месяцев назад. Если я съезжу в твою деревню – как ты ее называла?

Пальмарито, неподалеку от Ла Пруэба, в предместьях Сантьяго де Куба, – то наверняка выяснится, что там никто и не слыхивал о семье Маркес… во всяком случае, о семье Маркес, из которой сбежала девчонка, изнасилованная собственным братом. А может быть, Мария Маркес существовала, но ты убила ее?

Мария все еще прижимала ладонь к багровеющей щеке и смотрела на меня, будто на ядовитую змею.

– Очень хорошо, – сказал я, переходя на немецкий. – Мартин Кохлер, злосчастный радист „Южного креста“, приходит к тебе в бордель, как и было условлено. Или он должен был встретиться там с лейтенантом Мальдонадо? Впрочем, это несущественно. Дождавшись ухода кубинского полицейского, ты взрезала Кохлеру горло, заперлась в ванной и подняла шум. Очень тонко, Мария. Мы с Хемингуэем нашли шифровальный блокнот, который должен был попасть к нам в руки, а ты поселилась в финке. Господи, как ловко ты водила нас за нос!

Мария моргнула, но на ее лице не отразилось ни удовольствия, ни злорадства.

– Разумеется, ты и прежде бывала там, – продолжал я. – В первую ночь после моего приезда ты стреляла в нас, когда мы играли в ковбоев и индейцев в усадьбе Франка Стейнхарта. Но в кого ты стреляла, Мария? В Хемингуэя? Это бессмысленно. В меня? Это в равной степени бессмысленно, поскольку я нужен был вам, чтобы провести наивного писателя по этому лабиринту. Вам нужен был человек, который расшифрует радиопередачи и убережет Хемингуэя от смерти. Вам требовался человек, который поможет ему оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы мы послужили вам посыльными и передали вот это.

Я вынул немецкую курьерскую сумку и швырнул ее на длинное сиденье рядом с тростниковым ножом. Мария посмотрела на нее так, как заблудившийся в пустыне смотрел бы на кружку с холодной водой.

– Одерни юбку, Мария, – небрежно бросил я по-немецки. – Ты сидишь задрав колени, и я вижу твои трусы и торчащие из-под них волосы.

Женщина еще сильнее покраснела и потянула подол платья. Потом ее руки замерли, и она впервые за все время посмотрела на меня с неприкрытой ненавистью.

– Не огорчайся, – сказал я. – Ты настоящий профессионал. Просто у тебя выдался неудачный день.

Мария встала и опустилась на край сиденья, подчеркнуто избегая смотреть на нож и курьерскую сумку, лежащие между нами.

– Сеньор Лукас, – медленно заговорила она на кубинском диалекте, – вы принимаете меня за кого-то другого. Клянусь матерью. Я действительно немного знаю немецкий и английский… научилась у мадам, в доме которой…

– Заткнись, – ровным голосом произнес я. – В кого ты стреляла той ночью? Или это была всего лишь декорация, призванная подхлестнуть мой интерес к игре? Или ты хотела предупредить кого-нибудь из нас, или даже убить? Например, другого агента? Может быть, английского? Уинстона Геста, к примеру?

Ее взгляд оставался непроницаемым.

Я пожал плечами.

– Короче говоря, ты затесалась в нашу компанию, собирая информацию всеми доступными способами и передавая ее гауптштурмфюреру Бекеру… Ведь это Бекер руководил тобой, не так ли?

Мария молчала. Ее лицо превратилось в каменную маску, на нем не дрогнул ни один мускул.

– Отлично, – сказал я. – Потом ты убила малыша Сантьяго. Вероятно, тем же ножом, которым прикончила Кохлера. Ты отлично владеешь ножом, крошка.

Мария не смотрела ни на нож, ни на „магнум“, который я небрежно бросил себе на колени.

– В эпизоде, когда Мальдонадо, охотясь за тобой, появляется в усадьбе, вы дали маху, – продолжал я. – Как говорят британцы, переиграли. Но ваш замысел сработал… тебя взяли в плавание. Ну и что теперь, малышка? Ты вплотную приблизилась к своей цели… если твоя цель – Хемингуэй. – Я внимательно следил за мускулами вокруг ее глаз, но они словно одеревенели. – Ну да, конечно, именно он, – сказал я. – И, вероятно, я. Но когда ты должна была нас убрать? И зачем?

По всей видимости, передав вот это, – я похлопал по парусиновой сумке, —..и сыграв свою роль, мы становились лишними и от нас следовало избавиться. Но зачем Колумбия, твой напарник по ликвидационной группе, убил прошлой ночью этих несчастных мальчишек? Неужели нельзя было устроить так, чтобы они потеряли документы, а мы их обнаружили?

Мария закрыла ладонями глаза, словно собираясь расплакаться.

– Нет, думаю, нельзя, – продолжал я. – Эти парни получали приказы от Канариса, от армии. Абвер даже не догадывается о том, что случилось, не правда ли, Мария? Если не ошибаюсь, военная разведка осуществляет одну операцию, а вы с Бекером, Гиммлером, почившим Гейдрихом и твоим партнером – совсем другую. Вы собирались торговать секретами Абвера. Но кому вы намеревались их сбыть? И что вы хотели получить взамен?

Мария негромко всхлипнула.