Избранное. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
Мы выплатили запрошенную ею сумму. Вскоре деньги перестанут быть для нас проблемой, к тому же, еще раз пристально взглянув на миссис Ходжес, я подумала о том, что в будущем смогу найти ей другое применение.
Весна наступила незаметно, как это всегда бывает на моем любимом юге. Иногда я позволяла Калли выносить меня на руках в комнату для шитья, а раз – всего один раз – он вынес меня во двор, чтобы я отдохнула в шезлонге и посмотрела, как чернокожий юноша вскапывает землю в саду. Калли, Говард и доктор Хартман обнесли весь двор высоким забором высотой десять футов, так что я не боялась посторонних, мне просто вредно было принимать солнечные ванны. Гораздо приятнее было разделять чувства с Джастином, когда он
Дни становились все длиннее и теплее. Ко мне в открытые окна долетал аромат свежей зелени. Иногда мне казалось, что я слышу визг и смех внучки миссис Ходжес и ее подруги, но потом я поняла, что, скорее всего, это совсем другие дети, живущие по соседству.
Днем пахло свежескошенной травой, а ночью – медом. Благословенный мой юг! Я чувствовала себя в безопасности…
Глава 44
В четверг после полудня Тони Хэрод лежал в роскошной по-королевски постели в отеле «Хилтон» и размышлял о любви. Эта тема его никогда особенно не интересовала. Хэрод полагал, что любовь – это фарс, чреватый тысячью банальностей. Она оправдывала ту ложь, самообман и лицемерие, которые процветали в отношениях между полами. Тони гордился тем, что спал с сотнями женщин, и никогда не делал вид, что влюблен в них, хотя, возможно, в те последние секунды, когда они ему отдавались, в момент оргазма он и испытывал нечто напоминавшее любовь.
Теперь же Тони Хэрод был влюблен, кажется, по-настоящему.
Он поймал себя на том, что постоянно думает о Марии Чэнь. Его пальцы и губы хранили подробную память о ее теле, повсюду ему чудился ее сладкий, неповторимый запах. Ее темные волосы, карие глаза и нежная улыбка витали в его сознании как некий бестелесный образ, скользящий на периферии реальности, – образ был хрупким и растворялся при едином повороте головы. Одно ее имя, произнесенное вслух, вызывало в нем странные и необъяснимые чувства.
Хэрод закинул руки за голову и уставился в потолок. Скомканные простыни еще хранили острый аромат секса, из ванной доносился плеск воды.
Днем Хэрод и Мария Чэнь по-прежнему продолжали заниматься своими делами. Каждое утро, пока он лежал в джакузи, она приносила ему почту, отвечала на телефонные звонки, писала письма под его диктовку, затем ездила на студию на съемки «Торговца рабынями» или на просмотр эпизодов, отснятых накануне. В связи с профсоюзными проблемами съемки были перенесены в «Парамаунт», и Хэрод был рад, что мог наблюдать за работой, не покидая дом на долгое время. Накануне он смотрел пробы с Джанет Делакурт – двадцативосьмилетней коровой, взятой на роль семнадцатилетней нимфетки, и вдруг представил в главной роли Марию Чэнь, неуловимую смену ее настроений вместо грубых эмоциональных всплесков Делакурт, ее чувственную и смуглую наготу вместо бледного тяжелого тела.
После Филадельфии Тони и Мария Чэнь лишь трижды занимались любовью – совершенно необъяснимое для Хэрода воздержание, возбуждавшее в нем такую страсть, что она уже переходила из сферы физической в психологическую. Большую же часть дня он думал о Марии. Ему доставляло удовольствие даже то, как она двигается по комнате.
Плеск воды в ванной прекратился, до Хэрода донеслись приглушенные шорохи и гудение фена.
Он попробовал представить себе жизнь с Марией Чэнь. У них было достаточно денег, так что они могли спокойно собраться и уехать куда-нибудь и прожить без каких-либо проблем в течение двух-трех лет. Хэроду всегда хотелось все бросить, найти небольшой островок на Багамах или где-то еще и посмотреть, удастся ли ему написать что-нибудь стоящее, кроме дешевых киношных эпизодов. Он представлял себе, как отсылает Баренту и Кеплеру записку с советом убираться ко всем чертям и исчезает. Видел, как Мария Чэнь идет по берегу в своем
синем купальнике и как они вдвоем пьют кофе с круассанами, любуясь восходом. Тони Хэроду нравилось быть влюбленным.Джанет Делакурт вышла из ванной комнаты обнаженной и встряхнула головой так, что ее длинные белокурые волосы рассыпались по плечам.
– Тони, малыш, сигаретки не найдется?
– Нет.
Хэрод открыл глаза и увидел лицо, как у потасканной пятнадцатилетки, и грудь такого размера, что Расс Мейер[54] обкончался бы. Джанет снялась в трех фильмах, но ее актерские способности, слава богу, так и остались нераскрытыми. Кинодива была замужем за шестидесятитрехлетним техасским миллионером, который купил ей чистопородного скакуна и роль оперной примадонны, над которой в течение нескольких месяцев потешался весь Хьюстон. Теперь же миллионер скупал для нее Голливуд. Режиссер «Торговца рабынями» Шу Уильямс неделю назад в баре заявил Хэроду, что Делакурт и падение со скалы не сможет изобразить – даже если ее оттуда столкнуть. В ответ Хэрод напомнил ему, из каких источников была получена треть бюджета в девять миллионов долларов, и предложил в пятый раз переписать сценарий, чтобы избавиться от тех эпизодов, в которых Джанет должна была делать нечто, выходящее за пределы ее возможностей – например, говорить, – заменив это парой постельных сцен.
– Кажется, у меня есть в сумочке. – И Джанет принялась копаться в холщовой сумке, превышавшей по размерам ту, которую Хэрод обычно брал с собой в путешествия.
– У тебя ведь сегодня пересъемка эпизода в сериале с Дерком, так? – спросил он.
– Угу. – Она затолкала в рот жвачку и принялась жевать ее, не вынимая сигареты изо рта. – Шу сказал, что лучше, чем сняли во вторник, все равно уже не снимем. – Она легла на живот, опершись на локти и прижавшись к бедру Хэрода грудями. Они выглядели как тяжелые дыни на прилавке фруктового лотка.
Хэрод закрыл глаза.
– Тони, малыш, это правда, что оригинал пленки хранится у тебя?
– Какой пленки?
– Ну, ты знаешь. Той, где малышка Шейла Баррингтон дергает какого-то хера за хер.
– Ах этой…
– О господи, за последние несколько месяцев я видела эту десятиминутную запись уже минимум в шестидесяти домах. Такое ощущение, что люди никак не насмотрятся. Но ведь у нее же вообще нет сисек!
Хэрод промычал что-то невразумительное.
– Я видела ее на том благотворительном вечере. Ну, знаешь, который устраивался для детей, больных… как это там называется?.. Она сидела за столом с Дрейфусом, Клинтом и Мерил и изображала из себя чуть ли не святую. Понимаешь, о чем я? А теперь, когда над ней все стали смеяться, она выглядит так глупо.
– Над ней действительно стали смеяться?
– Конечно. Знаешь, Дон – он так смешно умеет говорить. Он подошел к Шейле и сказал что-то вроде: «Мы удостоены присутствия одной из прелестнейших русалок с тех пор, как Эстер Уильямс[55] забросила свою купальную шапочку…» Так у тебя есть?
– Что?
– Оригинал этой записи?
– Какая разница, у кого оригинал, если копии разошлись по всему городу?
– Тони, малыш, мне просто интересно, вот и все. Я считаю, это хорошая месть за то, что Шейла дала тебе от ворот поворот с «Торговцем гусынями» и вообще.
– «Торговец гусынями»?
– Ну, Шу так называет этот фильм. Вроде как Крис Пламмер всегда называет «Звуки музыки» «Звуками пузика», знаешь? Мы все так говорим.
– Забавно, – пробормотал Хэрод. – А кто сказал, что Баррингтон предлагали там роль?
– Ну, малыш, всем известно, что ей первой предложили. Я думаю, если бы наша мисс Недотрога подписала контракт, фильм получился бы гораздо хуже. – Джанет загасила сигарету. – А теперь она вообще ничего не может получить. Я слышала, что диснеевская группа отказалась от большого мюзикла с ее участием, а Донни и Мари вышвырнули ее из этого спецвыпуска, который делали на Гавайях. Ее старая мормонская мамаша подергалась-подергалась и получила инфаркт или типа того. Вот так. – Джанет принялась елозить грудью по его ноге и бедру.