Избранное

Третьи, наложив печать Гермеса, [163] приступали к Великому делу; [164] четвертые смотрели, как черное превращается в белое, и ждали, когда оно станет красным, а произнося слова вроде „соразмерное количество природы, природе довлеет природа и она сама себе помогает“, равно как и другие подобные темные речения, ожидали восстановления намешанных ими веществ до первичной материи, превращая между тем свою собственную кровь в самый мерзкий гной, и, вместо того чтобы из дерьма, волос, человеческой крови, рогов и шлака получить золото, безрассудно его растранжиривая, переводили на дерьмо. О, сколько раз слышал я крик: „Покойный отец воскрес!“ [165] и после этого его снова убивали. И какие возгласы сопровождали слова, на которые так часто ссылались пишущие о химии: „Великая благодарность всевышнему, что из самого низкого на свете дозволяет создавать нечто столь драгоценное“.

163

Печать Гермеса. – Имеется в виду Гермес Трижды Величавый, греческое наименование египетского бога Тота, считавшегося отцом алхимии.

164

…приступили к Великому делу – то есть к поискам философского камня – вещества, способного превращать неблагородные металлы в благородные; долгое время отождествлялся с панацеей – лекарством от всех болезней.

165

„Покойный отец воскрес!“ – образчик языка алхимиков, непонятного непосвященным.

По поводу же того, что является самым низким, они никак не могли прийти к соглашению. Один уверял, что он это уже открыл: если философский камень нужно создавать из самого низкого на свете, то его необходимо делать из фискалов. И их бы сварили и перегнали, если бы в дело не вмешался сторонний, заявивший, что раз они способны были надувать начальство ложными доносами, следовательно, в них содержится слишком много воздуха для столь твердой материи, как камень. После чего согласились на том, что самым низким на свете являются портные, ибо каждый стежок их вел по стежке погибели и уже при жизни они высохли так, что ярче всех могли гореть в аду. Алхимики уже готовы были наброситься на них, если бы один из чертей не остановил их словами:

– А знаете, что самое низкое на земле? Алхимики. И посему для того, чтобы создать камень, необходимо всех вас сжечь.

Им дали огня, и они спалили себя почти охотно ради того, чтобы увидеть философский камень.

Толпа астрологов и суеверных была не меньше. Хиромант брал за руку всех прочих осужденных и говорил им:

– Бугор Сатурна вполне ясно указывает, что вы должны были осудить себя на вечные муки!

Другой, стоявший на четвереньках среди эфемерид и таблиц, с помощью циркуля измерявший высоты светил и записывавший звезды, встал и сказал громким голосом:

– И подумать только, что если бы моя мать родила меня на полминуты раньше, спасение мое было бы обеспечено! Ибо как раз в этот момент Сатурн менял аспект, Марс переходил в дом жизни, [166] а Скорпион терял свою зловредность; однако я родился в самый неблагоприятный миг и всю жизнь влачу жалкое существование.

Третий, шедший за ним, говорил терзавшим его чертям, что надо сначала проверить, действительно ли он умер, это-де не может быть, поскольку Юпитер у него был на восходе, а Венера находилась в доме жизни, не имея неблагоприятного аспекта, и поэтому он обязательно должен был прожить девяносто лет.

166

…Дом жизни… – Все небо астрологами разделено на двенадцать разных домов, образованных горизонтом, меридианом и окружностями, проходящими через север и юг горизонта. Первый наиболее восточный дом назывался домом жизни. Влияние светил определяется их аспектом, или углом, образованным между прямыми, соединяющими их с землей, а также положением их в том или ином доме.

– Нет, вы посмотрите, – повторял он, – посмотрите внимательно. Разве я покойник? По моим расчетам это никак не получается.

С этими словами он обращался ко всем, но из ада его никто вызволить не мог.

Но тут, чтобы довершить эту картину безумия, выскочил еще некий приверженец геомантии [167] и стал показывать свое искусство: он построил свои астрологические двенадцать домов, приобретавшие тот или иной смысл от брошенной земли и линий, которые при этом образовывались. Все это сопровождалось магическими заклинаниями и молитвами; тут же, сложив четные и нечетные числа, выставив судью и свидетелей, он попытался доказать, что является самым надежным астрологом, и если бы кто добавил: „и самым честным в своих предсказаниях“, то не солгал бы, ибо вся наука его держится на честном слове, как бы это ни было прискорбно для Педро [168] де Абано, который был одним из присутствовавших вместе с великим чародеем Корнелием Агриппой [169] (последний, имея одну душу, сгорал в четырех телах своих проклятых и запрещенных церковью сочинений).

167

Приверженец геомантии – прорицатель, предсказывающий будущее по тем фигурам и линиям, которые образуются от горсти земли, брошенной на какую-либо поверхность.

168

Педро де Абано (1250–1316) – итальянский врач я астролог, подвергался преследованиям инквизиции как маг и еретик.

169

Корнелий Агриппа Неттесгеймский (1486–1535) – немецкий медик, автор книги „О тайной философии“, слыл великим астрологом и чародеем.

За ними я разглядел Тритемия, [170] автора „Полиграфии“ и „Стенографии“, препиравшегося со стоявшим против него Карданом. [171] (Только об этом последнем он отозвался плохо в своей книге „De subtilitate“, [172] ухитрившись в ней наврать еще более, чем Кардан, и не удивительно, ибо собрал там всякие старушечьи чародейства.)

По другую сторону Юлий Цезарь Скалигер [173] терзался из-за своих „Exercitationes doctissimae“, [174] казнимый за бесстыдную ложь, которую он написал о Гомере, и за свидетельства, которые он приводил, чтобы воздвигнуть алтарь Вергилию, сделавшись маронопоклонником.

170

Тритемий (Иоганн Триттенгейм; 1462–1516) – немецкий историк и богослов, в „Стеганографии“ изложил более ста способов тайнописи, слыл чернокнижником.

171

Кардан Джеронимо (1501–1576) – итальянский медик и математик, увлекался астрологией.

172

„О тонкости“ (лат.).

173

Юлий Цезарь Скалигер (1484–1558) – итальянский врач и филолог.

174

„Ученейших упражнениях“ (лат.).

Потешался над собой и своей магией Артефий, [175] изготовляя таблички для того, чтобы разуметь язык птиц; Мизольд [176] же был в отчаянии и вырывал у себя бороду, ибо после огромного количества бессмысленных опытов не мог найти новых глупостей и написать о них. Теофраст Парацельс [177] жаловался на то время, которое он потратил на алхимию, но радовался тому, что написал про медицину и про магию (ибо никто последней не понимал), а также тому, что поставлял книгопечатням насмешливые и весьма остроумные писания.

175

Артефий (ум. 1130) – автор пяти трактатов, в том числе трактата „О характере планет, пении и движении птиц, о вещах прошедших и будущих и о философском камне“.

176

Мизольд (Антуан Мазо; 1510–1578) – французский врач и астролог.

177

Теофраст Парацельс (1493–1541) – немецкий врач и алхимик.

Позади всех стоял нищий Веккер, одетый в лохмотья всех тех, кто писал бессовестную ложь и распространял всякое колдовство и суеверия. Книга его была напечатана в Женеве и была понадергана отовсюду – из мавров, из язычников и из христиан.

Здесь был и тайный сочинитель „Claviculae Salomonis“ [178] и тот, кто обвинял его в мечтаниях. О, как горел обманутый суетными и глупыми речами еретик, написавший книгу „Adversus omnia pericula mundi“! [179]

178

„Ключей Соломоновых“ (лат.).

„Claviculae Salomonis“ – книга неизвестного автора о методах заклинания духов.

179

Против всех мирских опасностей» (лат.).

А как пылали Катан и творения Расиса! [180] Теснье [181] со своей книгой о физиономиях и руках расплачивался за людей, которых он довел до сумасшествия своими бреднями и линиями. Этот хитрец насмехался над людьми, прекрасно зная, что ничего определенного из лица дюжинного человека не заключишь, поскольку люди из страха, или потому, что не имеют соответственных возможностей, не проявляют своих наклонностей и подавляют их, и лишь на лицах монархов и вельмож, не знающих управы на себя, склонности их могут проявляться безоглядчиво.

180

Катан Христофор (XVI в.) – швейцарский философ; Расис Мо-хаммед-абу-Бекр Ибн-Захария (850–923) – врач, уроженец Хорасана, занимался алхимией.

181

Теснье Жан (1509–1598) – бельгиец, издал ряд чужих книг под своим именем («Физиономия», в частности, приписывается врачу Коклесу).

Рядом с ними находился Эйльгард Любин со своими книгами о лицах, руках и животных, выводя из сходства лиц и сходственность их нрава. Видел я там и Скотта, [182] итальянца, но попал он в ад не как маг и чародей, а просто как лжец и обманщик.

Тут же я увидел огромную толпу. По-видимому, ожидала она еще значительного пополнения, так как я приметил в ней много пустых мест, никем не занятых. Никто из этих людей, попавших сюда за чародейство, не был, по справедливости говоря, настоящим колдуном, если не считать нескольких красавиц, лица коих на самом деле обладали колдовской силой, ибо все прочее отравляет лишь нашу плоть, они же приводят в смятение наши чувства и вредят душе, заставляя страстно вожделеть то, что рисует помраченное сознание. Увидав их, я сказал про себя: „Кажется, мы скоро доберемся до жилища тех, кто похуже Иуды“.

182

Скотт Майкл (1214–1291) – шотландец, длительное время живший в Германии и Италии, переводчик Аристотеля на латинский; прославился как алхимик и маг.

Я жаждал поскорее увидеть эти места и наконец попал туда, где без особой милости господней нельзя было сказать, что творится. У ворот стояло грозное Правосудие, а у второго хода находились бесстыдный и тщеславный Порок, неблагодарное и невежественное Коварство, слепое и упрямое Безверие и безрассудное и дерзкое Неповиновение. Наглое и тираническое Кощунство было залито кровью, лежало сотней пастей, извергая из каждой из них яд, меж тем как глаза его горели адским пламенем. Уже подступы к этому страшному месту внушали мне ужас и отвращение. Я вошел и у входа увидел великое множество еретиков, бывших до рождения Христа. Были там офиты, [183] название свое получившие от греческого слова, обозначающего змею, они поклоняются змею, соблазнившему Еву, ибо благодаря ему люди познали добро и зло; каинаны, превозносившие Каина за то, что, будучи сыном зла, он оказался сильнее Авеля; сифиане, названные по имени Сифа. Как горн пылал Досифей, [184] считавший, что жить надлежит исключительно плотью, не веривший в воскресение и лишивший себя (по невежеству своему, превосходящему невежество всех скотов) величайшего блага, ибо, если бы мы были подобны животным, нам пришлось бы, чтобы обрести утешение перед смертью, самим измыслить себе бессмертие. И так Лукан [185] устами одного из своих героев называет тех, кто не верит в бессмертие души: Felices errore suo, счастливые по собственному заблуждению; если бы и впрямь было так, что души умирали вместе с телами!

183

Офиты. – Сведения об офитах и упоминаемых дальше ересях Кеведо заимствовал из «Каталога ересей» Филастриля, епископа города Брешии, жившего около 380 года и сообщавшего весьма фантастические сведения.

184

Досифей (I в.) – самарийский маг, утверждавший, что он мессия. Учеником его был Симон-маг: для того, чтобы убедить народ, что он действительно вознесся на небо, Симон-маг спрятался в пещеру, где я умер от голода.

185

Лукан Марк Анней (39–65) – римский эпический поэт, родом испанец.