Избранное

Весна

Чу, свирель! Смолкла трель… Соловей — Меж ветвей. Жаворонок в небе. Всюду птичий щебет. Весело, весело Встречаем мы весну! Рады все на свете. Радуются дети. Петух — на насесте. С ним поем мы вместе. Весело, весело Встречаем мы весну! Милый мой ягненок, Голосок твой тонок. Ты ко мне, дружок, прильни, Язычком меня лизни. Дай погладить, потрепать Шерстки шелковую прядь. Дай-ка поцелую Мордочку смешную. Весело, весело Встречаем мы весну!

Вечерняя песня

Отголоски игры долетают с горы, Оглашают темнеющий луг. После трудного дня нет забот у меня. В сердце тихо, и тихо вокруг. — Дети, дети, домой! Гаснет день за горой, Выступает ночная роса. Погуляли — и спать. Завтра выйдем опять, Только луч озарит небеса. — Нет, о нет, не сейчас! Светлый день не угас. И привольно и весело нам. Все равно не уснем — птицы реют кругом И блуждают стада по холмам. — Хорошо, подождем, но с последним лучом На покой удалимся и мы.— Снова топот и гам по лесам, по лугам, А вдали отвечают холмы.

Дитя-радость

Мне только два дня. Нет у меня Пока еще имени. — Как же тебя назову? — Радуюсь я, что живу. Радостью — так и зови меня! Радость моя — Двух только дней, — Радость дана мне судьбою. Глядя на радость мою, Я пою: Радость да будет с тобою!

Сон

Сон узор сплетает свой У меня над головой. Вижу: в травах меж сетей Заблудился муравей. Грустен, робок, одинок, Обхватил он стебелек. И, тревожась и скорбя, Говорил он про себя: — Мураши мои одни. Дома ждут меня они. Поглядят во мрак ночной И в слезах бегут домой! Пожалел я бедняка. Вдруг увидел светляка. — Чей, — спросил он, — тяжкий стон Нарушает летний сон? Выслан я с огнем вперед. Жук за мной летит в обход. Следуй до дому за ним — Будешь цел и невредим!

О скорби ближнего

Разве ближних вам не жаль, Если их гнетет печаль? Зная ближнего мученья, Кто не ищет облегченья? Можно ль, видя слез ручьи, Не прибавить к ним свои? И кого из вас не тронет, Если сын ваш тяжко стонет? И какая может мать Вместе с крошкой не страдать? Нет, нет, никогда, Ни за что и никогда! Как же тот, кто всем отец, Видит скорбь твою, птенец? Как всевидящий и чуткий Может слышать стон малютки И не быть вблизи гнезда, Где тревога и нужда, И не быть у той кроватки, Где ребенок в лихорадке? Не сидеть с ним день и ночь, Не давая изнемочь? Нет, нет, никогда, Ни за что и никогда!

Из «Песен Опыта»

Святой четверг

Чем этот день весенний свят, Когда цветущая страна Худых, оборванных ребят, Живущих впроголодь, полна? Что это — песня или стон Несется к небу, трепеща? Голодный плач со всех сторон. О, как страна моя нища! Видно, сутки напролет Здесь царит ночная тьма, Никогда не тает лед, Не кончается зима. Где сияет солнца свет, Где роса поит цветы,— Там детей голодных нет, Нет угрюмой нищеты.

Заблудившаяся девочка

В будущем далеком Вижу зорким оком, Как от сна воспрянет Вся земля — и станет Кротко звать творца, Как дитя — отца… И бесплодный край Расцветет, как рай! В дебрях южной стороны, В царстве ласковой весны Крошка девочка брела, Утомилась и легла. Ей седьмая шла весна. Птичек слушая, она Увлеклась и невзначай Забрела в пустынный край. «Сладкий сон, слети ко мне В этой дикой стороне. Ждет отец мой, плачет мать… Как могу я мирно спать? Баю-баюшки-баю… Я одна в чужом краю. Разве может дочка спать, Если дома плачет мать? Коль у мамы ноет грудь, Мне здесь тоже не уснуть. Если ж дома спит она, Дочка плакать не должна… Ты не хмурься, мрак ночной! Полночь, сжалься надо мной: Подыми свою луну, Лишь ресницы я сомкну!» Сон тревогу превозмог. Звери вышли из берлог И увидели во мгле — Спит младенец на земле. Подошел к ней властный лев И, малютку оглядев, Тяжко прыгать стал кругом По земле, объятой сном. К детке тигры подошли, Барсы игры завели… И на землю, присмирев, Опустился старый лев. Он из пламенных очей Светлых слез струил ручей, И, склонив златую прядь, Стал он спящую лизать. Львица, матери нежней, Расстегнула платье ей, И в пещеру — в тихий дом — Львы снесли ее вдвоем.

Маленький трубочист

Черный маленький мальчик на белом снегу, «Чистить трубы кому?» — он кричит на бегу. — Где отец твой и мать? — я спросил малыша. — Оба в церкви, — сказал он, на пальцы дыша. — Оттого, что любил я играть на лугу, А зимою валяться в пушистом снегу, Был я в черное платье, как в саван, одет И пошел в трубочисты с младенческих лет. Слышат мать и отец, что я песню пою, И не знают, что жизнь загубили мою. Славят бога они и попа с королем — Тех, что рай создают на страданье моем.

Муха

Бедняжка-муха, Твой летний рай Смахнул рукою Я невзначай. Я — тоже муха: Мой краток век. А чем ты, муха, Не человек? Вот я играю, Пою, пока Меня слепая Сметет рука. Коль в мысли сила, И жизнь, и свет, И там могила, Где мысли нет,— То пусть умру я Или живу, — Счастливой мухой Себя зову.

Тигр

Тигр, о тигр, светло горящий В глубине полночной чащи! Кем задуман огневой Соразмерный образ твой? В небесах или глубинах Тлел огонь очей звериных? Где таился он века? Чья нашла его рука? Что за мастер, полный силы, Свил твои тугие жилы И почувствовал меж рук Сердца первый тяжкий стук? Что за горн пред ним пылал? Что за млат тебя ковал? Кто впервые сжал клещами Гневный мозг, метавший пламя? А когда весь купол звездный Оросился влагой слезной, — Улыбнулся ль наконец Делу рук своих творец? Неужели та же сила, Та же мощная ладонь И ягненка сотворила И тебя, ночной огонь? Тигр, о тигр, светло горящий В глубине полночной чащи! Чьей бессмертною рукой Создан грозный образ твой?

* * *

Есть шип у розы для врага, А у барашка есть рога. Но чистая лилия так безоружна, И, кроме любви, ничего ей не нужно.

Маленький бродяжка

Ах, маменька, в церкви и холод и мрак. Куда веселей придорожный кабак. К тому же ты знаешь повадку мою — Такому бродяжке не место в раю. Вот ежели в церкви дадут нам винца Да пламенем жарким согреют сердца, Я буду молиться весь день и всю ночь. Никто нас из церкви не выгонит прочь. И станет наш пастырь служить веселей. Мы счастливы будем, как птицы полей. И строгая тетка, что в церкви весь век, Не станет пороть малолетних калек. И Бог будет счастлив, как добрый отец, Увидев довольных детей наконец. Наверно, простит он бочонок и черта И дьяволу выдаст камзол и ботфорты.