Избранное

— Да, я Зевс, — немного помолчав, повторил он в третий раз. Теперь он говорил своим обычным голосом, но в нем слышалось раздражение. Он надеялся, что, услыхав его имя, Метида благоговейно вздрогнет, воскликнет «О-о-о-о!» — и воззрится на него с восхищением, но она ничего такого не сделала, на уме у нее были явно одни только вверенные ей реки. Это раздосадовало Зевса и лишило уверенности.

— Я Зевс, верховный бог, я могу делать, что мне захочется, — произнес он опять — теперь он громко кричал. Радость от сознания своего могущества улетучилась, сменившись яростью оттого, что он производит столь слабое впечатление. Но Метиду все же охватил страх. Этот грубиян, столь же глупый, сколь неотесанный, внушал ей опасения. Может быть, это вовсе не Зевс, Победитель Кроноса! Она хотела молча уйти опять под землю и поведать о случившемся своему отцу Океану, но Зевс схватил ее за руку и не отпускал, а потом вдруг притянул к груди.

— Ты тоже принадлежишь мне, — сказал он, стараясь голосом и взглядом выразить нежность, которую ощущал в себе вместе с силой. Метида сопротивлялась и хотела закричать, но Зевс зажал ей рот рукой. Дыхание его участилось, он задрожал — и то и другое сделалось непроизвольно: его тело будто стало вдруг независимым и еще более могучим, чем он сам, и это тело испытывало необоримое желание прижать к себе другое существо так тесно, чтобы слиться с ним воедино. В лесу Зевс часто смеялся, наблюдая, как животные вот так же, дрожа и сопя, налезают друг на друга и столь жадно соединяются, что не замечают ничего вокруг, даже появления врага. Теперь вдруг он понял их всех, кабана, быка и барана, воробья, голубя и даже мух, которые вслепую налетали друг на друга. Он прижал Метиду к себе и пытался обхватить ее еще и ногами; теперь не только его грудь, но и вся его плоть, казалось, готова была разорваться. Он не слыхал и не чуял больше ничего, кроме биения и шума собственной крови, не чувствовал и отчаянно молотивших по нему кулаков девушки. Вместе с нею он бросился на каменистую землю над водами и вдруг почувствовал, будто сам он — гора, из которой вытекает новый источник, изливающий всю свою силу без остатка.

Потрясенный и совершенно расслабленный, но все-таки ощущая приятную легкость, словно после долгого сна, лежал он на Метиде и не замечал, что возле него появились еще два существа. Это были Кратос и Бия, сыновья Атланта, бежавшие на Землю с места битвы, когда там появились Сторукие. Теперь они уже некоторое время выглядывали из щели в леднике и, когда Метиде наконец удалось сбросить с себя Зевса и убежать, погнались за нею и притащили обратно.

При виде этих двух сыновей титана, бывших еще несколько часов назад его злейшими врагами, Зевс едва было не вскочил и не схватился за меч, но, заметив, с какой готовностью они волокут к нему рыдающую деву, сразу понял, что они исполнены рвения служить победителю. Это открытие вмиг подавило в нем все другие мысли и чувства. Дева была ему теперь безразлична, она его больше не волновала, да и жалости не вызывала тоже. Преодолев усталость, он принялся размышлять.

Эти услужливые братья, Кратос и Бия, пожалуй, могут мне пригодиться, думал он. Надо иметь при себе кого-то, на кого можно слепо положиться.

Ведь может случиться, что кто-то пожелает занять мое место, например Посейдон. Когда он хорошенько освежится в море, то вполне может взлелеять такие планы. И сестрички Геры надобно мне остерегаться.

Конечно, слепого Аида бояться нечего, Гестии тоже, а вот Прометей может стать для меня опасным. За ним-то и нужен глаз да глаз. Его давешнее согласие было, конечно, притворством.

Сыновья Атланта тем временем подтащили рыдающую Метиду к Зевсу и, грубо заискивая перед ним, смеялись. У Кратоса смех был глупый, у Бии — страшный.

— Она хотела убежать от тебя, повелитель, — сказал Бия, а Кратос кивнул.

— Позволь мне наконец уйти, Зевс, — рыдала Метида.

— Куда же ты хочешь уйти? — спросил Зевс, не обращая внимания на Кратоса и Бию и даже не думая их благодарить. Он решил держать себя так, будто братья давно состоят у него на службе и всегда оказывают ему подобные услуги. — Ну, так куда же ты хочешь уйти? — повторил Зевс с наигранным, фальшивейшим радушием.

Тут Метида начала его страшиться. Медленно и беззвучно открыла она рот, словно собирала свои телесные силы для ужасающего вопля, ибо душа ее уже вопила. Это испугало Зевса. Ему вдруг пришло в голову, что она может пойти к Гее и на него пожаловаться, и эта мысль испортила ему настроение. Геи он боялся, несмотря на все свое могущество. Он не мог забыть, как она рассердилась на него за его грубые шутки во время превращения в зверей. Как же должна она разгневаться теперь, когда он учинил насилие над Метидой.

«Ты меня не выдашь», — подумал он.

Метида принялась кричать, но Зевс успел уже пожелать сделаться ростом с Олимп, и, сделавшись ростом с Олимп, он просто-напросто сунул Метиду, казавшуюся теперь крошечной ягодкой, себе в рот, чтобы ее проглотить. Ибо она была бессмертна и убить ее он не мог, да и спрятать тоже не мог нигде, кроме как в собственном чреве. Метида же привыкла лазать по подземным ходам и пещерам и, очутившись вдруг в огромной теперь пасти Зевса, вскарабкалась вверх по нёбу и устроилась в углублении его черепа, между виском и лбом. Когда же Зевс снова принял свои обычные размеры и все части его тела уменьшились вместе с ним, она сжалась в крошечный комочек, поистине не больше ягодки.

— Ха, Метида! Теперь ты ни перед кем не сможешь меня оклеветать! — вскричал Зевс, уверенный, что теперь она ему уже не опасна.

Бия же, становясь на колени перед Зевсом и заставляя брата сделать то же самое, произнес:

— Это было великолепно, благороднейший! — И прибавил. — Мы бы тоже за ней приглядывали, повелитель…

Кратос захохотал.

Зевс взял меч и клинком его постукал по плечам коленопреклоненных.

— Стало быть, вы будете мне служить, — сказал он.

Клинок коснулся шеи братьев.

— Мы неизменно будем тебе служить, благороднейший, — заверял Зевса Бия, а Кратос кивал.

— Разве он не может говорить?

Кратос покачал головой.

— Он немой, благородный повелитель, — отвечал за брата Бия. — Немой, хотя все понимает. Отец наш Атлант однажды ударил его по губам, когда он посмел ему перечить, и с тех пор он молчит и повинуется. Верно, брат?

Кратос кивнул и засмеялся, тогда засмеялся и Бия.

— Ну хорошо, я принимаю вас к себе на службу, — проговорил Зевс. — Вы должны слушаться только меня, хорошенько это запомните! Ни от кого из моих братьев и сестер никаких приказаний не принимать, тем паче от Прометея. Напротив, вы должны передавать мне каждое подозрительное слово, из чьих бы уст оно ни исходило. Служите мне верой и правдой, и вы об этом не пожалеете. Не забывайте — я самый могущественный из всех! Помните, какая участь постигла Метиду!

— Можешь на нас положиться, благороднейший! — сказал Бия, а Кратос засмеялся. Про себя же Бия подумал: «Всех-то тебе не проглотить, дурак ты эдакий!»

— А теперь я желаю отдохнуть, — заявил Зевс. — Я устал, и у меня вдруг ужасно заболела голова, между виском и лбом. Последний удар Кроноса поистине едва не рассек меня пополам! Гестия и Гера наверняка уже обустроили наше жилище. Я пойду сейчас туда. Вы оба, разумеется, останетесь снаружи. Вообще вы явитесь мне на глаза, лишь когда я вам прикажу. Я должен сначала сообщить остальным, что вы мои слуги. — И он прибавил: — Спите по очереди! Глядите в оба!

Он кивнул им обоим и направился к обиталищу богов. Голова у него нестерпимо болела. «Самое время мне отдохнуть, — думал он. — Я просто падаю от усталости!» Вдруг его пронзила мысль: «Кто защитит меня от Кратоса и Бии, если они сами задумают стать властителями?» Этот вопрос продолжал его мучить, когда он уже лежал на ложе из мха, приготовленном Гестией. Но в конце концов усталость взяла свое, и он заснул.