Избранное

Штрассер стал нас торопить. Мы упаковали свои вещи, закрыли двери и ставни, прибрали немного в доме. Потом отправились в путь.

Мы поддерживали Каневари при ходьбе. Его мучили страшные боли. Это было видно по нему, но он не жаловался. Конечно, продвигались мы очень медленно. Через большие камни и выступы нам приходилось переносить Каневари буквально на руках. Скоро мне стало ясно, что таким образом мы доберемся до долины только к вечеру. Я сказал об этом Штрассеру. Он ответил, если итальянец дотянет до Маттмарка, там наверняка можно будет найти джип или какой-нибудь другой транспорт.

Не прошло и получаса, как Каневари отказался идти дальше. Он показал на свою ступню:

«Нехорошо, нога».

«Да, — проговорил Штрассер, — так действительно дело не пойдет». Он, как и мы, был в растерянности.

Каневари присел на камень.

— Едва он присел, — добавил Артур, — как его снова развезло.

— Вырвало, — уточняет Карин.

— Собственно, его даже не вырвало. Просто вышло немного слюны. Он ведь ничего не ел.

— Так вот, Сильвио сказал, что итальянца надо нести на себе. По-другому не получится. Штрассер согласился.

«Но как это сделать?» — спросил Штрассер.

«Мы могли бы спуститься в Маттмарк и раздобыть там носилки», — предложил я.

«Это займет слишком много времени. Лучше всего смастерить носилки самим. Давайте сделаем так. Четверо останутся тут, чтобы сколотить носилки, на которых они дотащат итальянца до Маттмарка. Остальные как можно быстрее отправятся в Маттмарк и там на заводе попросят выслать нам навстречу джип. Время дорого. Итальянец мне совсем не нравится, сегодня он выглядит еще хуже, чем вчера. Я останусь здесь, чтобы помочь тащить итальянца. Сильвио, ты при мне. Ты ведь самый крепкий физически, а еще можешь понадобиться нам как переводчик. Ну, кто еще?»

«Еще с нами должен остаться Петер», — сказал Сильвио.

«Хорошо. Значит, Петер. А ты, Герберт?»

Тот сказал «да». Остальные должны были отправиться в Маттмарк.

«Кто у вас будет старшим?» — спросил Штрассер.

Все молчали. Просто мы знали, что бессмысленно проявлять инициативу, потому как старшим все равно назначат Артура. Так оно и вышло. Не дожидаясь ответа на поставленный вопрос, Штрассер проговорил:

«Тогда за старшего будешь ты, Артур».

— Ты так рассказываешь, словно Штрассер отдавал мне предпочтение.

— А разве нет?

Наступает маленькая заминка, и Артур говорит:

— Может быть. Чего спорить-то? Только это вовсе не было столь откровенно, как ты сейчас преподносишь. Штрассер назначил меня старшим, потому что я уже выполнял эти обязанности при восхождении. Впрочем, все это не так важно.

— В общем, мы сразу отправились в путь. Шли довольно быстро. Я повторял: «Не отставать! Давай, давай! Вперед! А то еще итальянец возьмет да сыграет в ящик здесь, в горах. Надо торопиться».

В общем, все, даже толстяк Штрайф, понимали, что спускаться с гор надо или бегом, или очень быстрым шагом. У всех было предчувствие, что с Каневари творится что-то неладное. Мы сняли куртки и все равно вспотели через несколько минут. При первой же возможности мы переходили на бег.

И все же мы спускались не столь быстро, как рассчитывали. Нам приходилось постоянно останавливаться и ждать, пока подтянутся Штрайф и еще двое с ним. На это, естественно, уходило много времени. При восхождении у меня не было ощущения, что маршрут этот не из самых коротких, потому что впереди нас ждали приключения. Теперь же на обратном пути этому маршруту, казалось, не будет конца. Иногда я даже ловил себя на мысли, уж не заблудились ли мы.

Наконец под нами открылся вид на Маттмарк. Усталость как рукой сняло, мы устремились вперед, и я впереди всех. Я крикнул ребятам, что теперь мы не будем больше поджидать толстяка Штрайфа, ведь ему известно, куда мы бежим, и он так же, как все, видит Маттмарк.

И все же нам потребовалось более четверти часа, чтобы добраться до места.

Я думал, когда мы расскажем о случившемся, в наше распоряжение немедленно предоставят джип или что-то в этом роде. Но все вышло по-другому. Территория завода такая огромная, что на ней легко потеряться — это прямо как маленький город. Поначалу мы даже немного оторопели, не зная, к кому обратиться. Вокруг сновало много людей, которые не обращали на нас ни малейшего внимания. Дважды я пытался заговорить с проходившими мимо, но эти двое не понимали по-немецки.

Прошло немало времени, прежде чем нам попался один человек, которому мы наконец смогли объяснить, что нам от него нужно.

Вероятно, это был инженер — в сером комбинезоне и защитном шлеме. Но и он едва слушал, что мы ему объясняли, и только бросил на ходу:

«Никакого джипа у нас здесь нет. Если это несчастный случай, вам надо обратиться в полицию».

Но отделаться от меня было не так-то просто.

«Я не буду звонить в полицейский участок в Зас-Альмагеле. Пока дозвонишься, столько времени потеряешь. К тому же у полицейского в Зас-Альмагеле нет джипа, и, пока они найдут что-нибудь подходящее, будет слишком поздно».

Видимо, на него произвело впечатление, когда я сказал «слишком поздно».

«Это что, так срочно?» — спросил он.

Я ответил, конечно, срочно, иначе стоило ли бежать сюда от самой теллибоденской хижины?

«Тогда подождите здесь, — произнес он. — Посмотрим, можно ли что-нибудь сделать, чтобы вам помочь».

И наш собеседник исчез в чреве здания. Между тем мы немного огляделись, и я сказал ребятам, что мы просто-напросто отсюда не уйдем, пока они не предоставят джип в наше распоряжение. Территорию завода глазом не охватишь. Когда на его подпорной стене появляется человек или грузовик, они кажутся издалека крохотными муравьями, ползущими по кирпичу.

Прошло много времени, прежде чем вернулся наш инженер, но уже в сопровождении еще одного, правда без защитного шлема на голове. Наверно, это был директор. Он тоже поинтересовался, что нам от них надо. Я объяснил. Разумеется, не все так подробно, как в первый раз — мол, с Каневари приключилось несчастье и поэтому нам требуется джип.

«Каневари — это школьник?» — спросил он.

«Не школьник. Итальянец».

Он стал выяснять, каким образом мы впутались в эту историю с итальянцем. Тогда я рассказал ему, что итальянец влез к нам в дом, украл шестьсот франков и еще банки с вареньем. Когда я рассказывал о банках с вареньем, директор смеялся, видимо, ему тоже это было хорошо известно.

Мы бросились в погоню за преступником, продолжал я. И настигли его в теллибоденской хижине. Он хотел от нас улизнуть и спрыгнул со второго этажа прямо на откос. Повредил себе ногу и теперь не может идти.

Выслушав мой рассказ, оба рассмеялись, и директор сказал:

«Очень мило с вашей стороны, что вы о нем так заботитесь. Но я не могу дать вам для этого джип. Пусть ваш итальянец попробует спуститься в долину сам. Ведь в горы он поднимался без посторонней помощи.

«По тому, как ты рассказывал мне вначале, — заметил инженер, — можно было подумать, что он при смерти».