Избранное
Шрифт:
Полицейский с укоризной посмотрел на Штрассера и сказал:
«Ну и заварили же вы кашу, господин учитель. Должен сказать, это не останется без последствий. Отнять деньги у совершенно незнакомого человека, который не сделал вам ничего плохого. По сути, речь идет о нападении с применением физического насилия. При желании это можно истолковать даже как ограбление».
Мы молчали. Полицейский наслаждался нашим смущением. Наконец Штрассер проговорил:
«Да. Видно, это была серьезная ошибка. Однако мы не могли знать, что он не виновен».
«Любой человек не виновен до тех пор, пока не доказана его вина, — надменно
«И что же нам теперь делать?» — спросил Штрассер.
«Сначала надо вернуть деньги».
«Это само собой разумеется».
«Так вот, сделайте это сами. Я у него денег не отнимал, не мне их и возвращать».
Штрассер послушно взял купюры, которые лежали на столе, вложил их в конверт и протянул Порте.
«Прошу меня извинить, — проговорил он нерешительно, — мы вас приняли за другого».
Порта сунул конверт в карман своей куртки, застегнул молнию, и тут я впервые заметил улыбку в его глазах. Сильвио что-то сказал по-итальянски, и улыбка заиграла даже у него на губах. Или он пытался выдавить из себя улыбку, которая в любом случае получилась у него ужасная. Как у Дракулы. Только без длинных зубов. Он хлопнул ладонью по карману с деньгами и сказал: «Fa niente» [22] .
22
Ничего (итал.).
Вдруг Мартина словно прорвало:
«Если это был не он, кто же тогда? Значит, кто-то еще?»
«Пожалуйста, только не здесь, — сердито одернул его Штрассер. — Сейчас это уже не так важно. Не знаю, представляете ли вы себе неприятные последствия, которые может иметь эта глупейшая история».
Все молчали, хотя, вероятно, у каждого в мыслях было одно и то же: нас это ни в коей мере не коснется. А если что случится, то только с тобой. Ты ведь — учитель, ты за все и отвечай.
Кто-то постучал в дверь. Полицейский, который все еще был занят своим рапортом, сидел спиной к двери.
«Войдите», — громко сказал он.
Пришел врач, мы сразу поняли это по его облику — солидный, полный достоинства, с седыми волосами, — поняли еще до того, как он открыл рот. Мы поднялись с мест, как в школе при появлении учителя. Он сказал «добрый день», и мы хором ответили «добрый день». Штрассер представился и хотел было объяснить, что здесь происходит, но полицейский перебил его:
«Я вам позвонил, потому что у нас здесь происшествие. Этот человек — итальянец. По паспорту Умберто Порта. Он отправился пешком через перевал Монтеморо. И вот эти его…»
«Городская гимназия Берна, — быстро проговорил Штрассер. — Четвертый класс. — Чуть наклонив голову, он добавил: — Доктор Штрассер, учитель».
Врач представился и пояснил, что здесь он всего лишь отдыхающий, много лет работает врачом-ассистентом в Берне. Он осмотрелся по сторонам и, не найдя подходящего места, поставил свой чемоданчик прямо на стопку документов, возвышавшихся на письменном столе. Полицейскому, как видно, это не понравилось, и несколько секунд царило замешательство. Вероятно, он
размышлял, как поступить — одернуть врача или продолжить свой рассказ. Он решил продолжить. Но до этого дело не дошло, потому что врач уже хлопотал над Порта, обрабатывая сначала его раздувшуюся губу, а затем рану на голове.«Как же все это случилось?» — поинтересовался он.
«Я как раз собираюсь вам об этом рассказать, — воскликнул обиженный полицейский. — Они его избили».
«Избили? — переспросил врач, не отводя взгляд от раны. — Из-за чего же?»
«Просто они думали, что он вор. Но это не подтвердилось. Я все проверил».
«И поэтому вы его так отделали?» — воскликнул врач, взглянув на Штрассера.
«Мы его не били по голове», — заметил один из нас.
«Его рвало?»
«Да, несколько раз».
Все еще хлопотавший над итальянцем врач выпрямился и, погруженный в свои мысли, сказал Штрассеру:
«Я должен осмотреть его более обстоятельно. Его надо куда-нибудь положить».
«Разумеется, — проговорил полицейский. — В соседней комнате есть нары».
«Хорошо, — произнес врач со своей подчеркнуто бесстрастной интонацией и отсутствующим взглядом, устремленным на Штрассера. — Его надо немедленно госпитализировать. Скорее всего, это сотрясение мозга. Будем надеяться, что внутренних травм нет. Значит, избили его. Вам следовало бы лучше присматривать за молодыми людьми. Когда-нибудь это может кончиться весьма печально. Вам, наверно, не удалось этому помешать?»
«К сожалению, нет, — сказал Штрассер. — Я стоял чуть поодаль. Когда я подошел ближе, то, естественно, сразу же вмешался».
Он лгал. Все мы понимали, что учитель лжет. И он отдавал себе отчет в том, что нам это хорошо известно. Штрассер находился меньше чем в пяти метрах от нас. И в тот момент он произнес только одну фразу: только не надо по голове! Он явно лгал сейчас. Ему даже стыдно было посмотреть нам в глаза.
Врач прошел с итальянцем в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь. Полицейский между тем продолжал писать свой рапорт. Сбившись в кучу, мы не посмели присесть и даже поговорить друг с другом.
Через четверть часа врач распахнул дверь и сказал:
«Господин доктор Штрассер, пройдите, пожалуйста, сюда вместе с молодыми людьми. Вы должны увидеть все собственными глазами».
Мы вошли в небольшое соседнее помещение, где на нарах лежал итальянец, раздетый до пояса. Его спина — это зрелище я никогда в жизни не забуду. Вся в синих, красных, желтых пятнах и шишках, в бесформенных отеках. Повернувшись лицом, Порта окинул нас своим совершенно безучастным взглядом. В его глазах не было ни ненависти, ни боли, словно все вокруг, в том числе шишки на спине, не имели к нему ровным счетом никакого отношения.
«Такое и мне не часто доводилось видеть, — признался врач. — Скажите, какая муха вас укусила? Вы что, совсем обезумели? Прямо как дикие звери».
Стоявший в дверях полицейский повторил:
«Вы что, совсем все обезумели?»
«Вы позвонили в больницу?» — спросил его врач.
«Но тогда придется звонить в Фисп. Это самая близкая больница».
«Пожалуйста. И немедленно. Ему требуется больничный уход».
Когда полицейский ушел, врач спросил еще раз:
«И все же, какая муха вас укусила? Почему вы так с ним обошлись? Ты, например, — и он указал пальцем на меня, — почему ты его избивал?»