Избранное
Шрифт:
«Останется время — поговорим», — ответил Халиль.
«Мурат должен иметь беседа с Эали».
Мурат: «О чем?»
«Эали может помочь нам подменить куропатку».
«Эали — продажный!»
«Этому типу доверять нельзя!»
Мы писали и стирали.
«Американец того и гляди уедет. Надо спешить».
«Попробуй проникни в его квартиру!»
«Какой же выход?»
«Думайте, ребята, думайте!» — написал Тургут.
«Времени мало, а мыслей много».
«Тоже мне Эйнштейн!» — приписал Тургут.
«Прошу призвать Тургута к порядку».
«У нас нет карательных органов, господин председатель».
Опять я
«Не отвлекайтесь, ребята, а думайте».
«В самом деле, нам столько всего надо обсудить!»
«К тому ж в самое кратчайшее время».
«Не забывайте, что нас подслушивают».
«Я посоветуюсь с приятелями с факультета связи. Может, они подскажут, как найти подслушивающее устройство».
«Знаете, как обнаружили такой же аппарат в кабинете Ильхами-аби [80] в редакции „Акшама“? — спросил Халиль. — У них вдруг забарахлил приемник, а когда начали чинить, то и обнаружили. Совершенно случайно… Но это целая история, я могу рассказать ее вам только на улице».
80
Аби — сокращенное от «агабей».
«Обнаружили с помощью приемника?» — удивился Мурат.
«Да. Они записывали все разговоры Ильхами-аби».
«А как он догадался?» — не отставал Мурат.
«К нему в гости зашел Факих из Коньи. Многие годы они работали вместе. И вдруг из включенного приемника донесся голос Ильхами-аби. Тогда он перенес приемник из одного угла комнаты в другой. Появился треск. Перетащил приемник на новое место — характер шума изменился. Тут он смекнул, что к чему. Чтоб убедиться, поднял приемник к самому потолку — треск усилился. Оказывается, устройство было спрятано на потолке, за обшивкой из древесно-стружечной плиты. Крохотная такая штучка, вроде дамской сигаретки „Ханымеди“, даже еще меньше, серо-пепельного цвета».
Мы запоем прочли записку Халиля. На листке не оставалось места. Тургут где-то сбоку приписал: «Ах, заразы!»
И на новом листке стали появляться надписи:
«Как только удается с помощью такой маленькой штучки подслушивать все разговоры?»
«Она на определенных частотах работает».
Халиль: «Я в полиции видел: у них даже канцтовары американские. Когда я еще в начальной школе учился, нам в качестве американской помощи прислали тетради. Бумага была такая же — желтая в голубую линейку».
«Обязательно поговорю с приятелями-связистами».
Мурат: «Давайте тоже купим радиоприемник».
«Самый хороший, чтобы со всеми диапазонами. На всех частотах проверим, каждый уголок квартиры прослушаем. Будем говорить или ударять предметом о предмет и непременно засечем».
Тургут: «Этак мы дней сорок провозимся».
Мурат: «А я берусь дня за два — за три найти».
«Как все-таки быть с куропаткой?»
Халиль: «Для начала решим, чем в первую очередь займемся — аппаратом или куропаткой».
«И тем и другим одновременно. Пока аппарат находится в квартире, мы словно по рукам и ногам связаны, слова сказать не сможем».
Я собрал исписанные листки, скрутил их в жгут и пошел на кухню. К сожалению, у нас не было жестяной ванночки, пришлось воспользоваться алюминиевым подносом. Бумага горела медленно, сильно дымила, даже в комнату натянуло дыма. Я открыл окно, а горелую бумагу
выбросил в мусорное ведро. После этого вернулся к товарищам. За время моего отсутствия они опять много написали. Я попытался разобраться, но не смог, так как не знал очередности, в которой они писали.«Когда кого-то нет, надо нумеровать записи», — написал я.
«Читай, разберешься!» — ответил Тургут.
Вот что я прочел:
«Может быть, привлечь сына Али?»
«Под каким предлогом мальчик сможет проникнуть в квартиру американца?»
«Предлог найти нетрудно, а мальчишке посулим денег».
«Может, Гюльджан согласится помочь?»
«Стоит, наверно, поговорить с ней».
«Где?»
«Думаете, и в их комнате спрятан подслушивающий аппарат?»
«Не исключено. К тому ж в присутствии Эали нам не удастся откровенно поговорить с ней».
«Давайте пригласим ее к нам, когда мужа не будет дома».
«Она не придет».
«Тогда сами к ней пойдем».
«Эали узнает…»
«А Сема-абла не согласится помочь?»
«Пусть тогда и Мурат поговорит с женой Нежата-бея».
«А вдруг подслушивающие устройства спрятаны во всех квартирах? — написал Мурат, я узнал его почерк. — Тогда вообще ни о чем нельзя говорить».
«Ну и пусть подслушивают! — ответил Тургут. — Главное — как можно быстрей договориться и провернуть это дельце, пока они не спохватились. Потом все равно поздно будет уличать нас в чем-то. Недоказуемо!»
«Надо все как следует обдумать!» — Это уже был почерк Экрема.
Я взял карандаш: «Времени мало, а мыслей много».
«Пока вы тут будете шевелить мозгами, американец соберет вещички и тю-тю вместе с куропаткой».
Халиль: «Я думаю, в квартире у Семы-ханым нет такого аппарата. Зачем им устанавливать там? Позовем Гюльджан к ней, там и обсудим».
«Вот это правильно! Придумаем какой-нибудь повод, чтобы позвать ее».
«Какой повод? Белье постирать или окна вымыть».
«Первым делом надо доставить куропатку в квартиру Семы-аблы».
«Какую куропатку?»
«Ту, которая у парикмахера».
«Женщины часто сообразительней нас, — написал я. — Пусть Сема-абла и Гюльджан посоветуются между собой. Может, они и додумаются до чего-нибудь».
Тургут взял мою записку, аккуратно зачеркнул слово «абла» и написал вместо него «йенге»
[81] , а снизу добавил: «Разве эта женщина не доводится вам йенге?»«Доводится. Пускай, значит, помогает. Пойди поговори с ней».
«Ладно, пойду поговорю. Пусть для начала принесет куропатку от парикмахера».
81
Йенге — невестка.
«Я передам с ней записку Бурханеттину».
«Пиши быстрей, — написал Тургут, — я прямо сейчас и поговорю».
«И пусть она сразу же позовет Гюльджан, посвятит ее во все. В твоем присутствии, понял?»
«Конечно, понял, джаным. Вы меня что, за младенца принимаете?»
«Раз понял, так действуй!» — написал я, а на чистой бумажке быстренько накатал записку для парикмахера.
После ухода Тургута Мурат стал изъявлять признаки беспокойства. Наконец он не выдержал и вывел на клочке бумаги: «Нежат-бей уже два дня как в Стамбуле. Мне кажется, будет полезно посвятить в наше дело и вторую вашу йенге — Незахат. Не возражаете?»