Избранное
Шрифт:
Эдвард (говорит это как бы мимо нее). Ты очень добра ко мне.
Элена. Я люблю тебя. И ты любишь меня.
Эдвард. Солнце похоже на колесо. Оно наезжает на тебя и сбивает с ног.
Из дома громко доносится арабская мелодия «Танец цапли».
Занавес.
Сахар
Пьеса
Действующие лица:
Кило.
Макс.
Старший Минне.
Младший Минне.
Ягер.
М а л у.
Б о б е к.
Два поляка.
Картина первая
Один из бараков для сезонных рабочих на территории сахарного завода в Верьере (Северная Франция). Сцена представляет собой барак, где живут фламандцы, слева — дверь, за нею виден коридор. В комнате
216
Игра в «птичьи клювы» — распространенная во Фландрии игра, заключающаяся в том, что игроки мечут стрелы в деревянную мишень. В старину в эту игру играли всадники.
Младший Минне. Минне!
Старший Минне (что-то бурчит).
Младший Минне. Попроси его еще раз.
Старший Минне. Он не хочет. Он, видите ли, устал. (Смотрит на Ягера.) Но чистить ботинки силы у него есть. Зачем ему чистить ботинки? Не спрашивай меня, спроси лучше у него. (Пауза.) Завтра утром он выйдет на свое болото, и ботинки тут же промокнут насквозь и порыжеют. Снова надо будет чистить.
Ягер (не поднимая глаз). Это смягчает кожу, и обувь дольше носится.
Старший Минне. Нет чтобы ходить в сапогах, как все мы, он, видите ли, из другою теста.
Ягер. В сапогах у меня потеют ноги.
Старший Минне. Просто ему нужно чем-нибудь себя занять. В этом все дело. И он прав. Праздность — мать всех пороков. Ну, а если мы тоже хотим себя занять и приглашаем его перекинуться в картишки, ему это не по душе.
Младший Минне. Ну давай же, Ягер.
Ягер. А какова ставка?
Старший Минне. Франк.
Ягер пожимает плечами.
А ты что предлагаешь? Пять франков? Ты думаешь, у нас денег куры не клюют? (Пауза.) Уверен, мы и по тысяче франков не привезем с собой в Эвергем, а ведь целый сезон здесь надрывались, ровно клячи на руднике. Спина у меня согнулась, будто резиновая, и к тому же вся в рубцах и ссадинах. Да, этот сезон я никогда не забуду, господа! Сначала эти шуты гороховые объявили забастовку, не успели мы загрузить свеклой первую тачку, как они начали голосовать. «Стоп! — орут. — Нам слишком мало платят»…
Ягер. Уж если рассказывать, так давай по порядку, Минне. Сначала расскажи об этих французских шутах гороховых, которые дома, во Фландрии, обещали нам двадцать два франка в час и бесплатное питание, а когда мы приехали, стали платить по двадцати одному франку да еще берут с нас деньги за харчи. Вот с чего начни!
Старший Минне. А сколько ты получаешь сейчас? Вот то-то! Или, может, ты уже не платишь за харчи? Вот то-то! И мне приходится работать за тех семерых, что сбежали домой. Нечего сказать, хороша компания, бросили нас здесь отдуваться за двадцать один франк. Вначале было тридцать пять человек, а осталось пять. Подсчитай-ка. Я работаю за семерых, господин Ягер. Да еще прибавь к ним этого. (Кивает головой на Младшего Минне.)
Ягер. Никто не заставлял тебя оставаться.
Старший Минне. Не заставлял. Но что нам делать дома?
Младший Минне. Вот именно: что нам делать дома?
Старший Минне (брату). Уж во всяком случае, там нам было бы лучше, чем здесь. Сам посуди — каждый день на обед капустный суп, у меня от него потом понос всю зиму.
Ну, не корчи такую рожу, Минне. И у тебя тоже.Младший Минне. Да у меня давным-давно понос. С тех пор, как мне пятьдесят стукнуло.
Старший Минне. Ну а у меня он от капустного супа. А от поноса — слабость.
Пауза.
Младший Минне. Осталось еще девять дней.
Старший Минне. Подбрось-ка угля в печку.
Младший Минне исполняет его приказание.
И подоткни тряпкой дверь.
Младший Минне выполняет и это.
И потом, работать в одной бригаде с поляками мне еще ни разу не доводилось, хотя вот уж сорок лет я езжу на сезонные работы. Неряхи жуткие, врут и хихикают с утра до вечера да трещат что-то на своем тарабарском языке. Прежде-то мы работали среди своих, отдельной фламандской бригадой. Длинный Чернявый. Да Остер. Да еще Пьер де Стир, этот, бывало, с такой уморительной серьезной рожей травил препохабнейшие анекдоты, мы покатывались со смеху! Нет, говорю я вам, с сахаром покончено. Гиблое это дело. Больше я сюда не ездок.
Ягер. Ты каждый год это говоришь.
Старший Минне. Но на этот раз так и будет. Хватит с меня поляков. Ну скажи, Ягер, приятно тебе, когда они тараторят что-то по-своему прямо тебе в лицо? Может, они издеваются над тобой, а ты ни словечка понять не можешь.
Ягер. Но когда мы начинаем говорить между собой по-фламандски, они ведь тоже ничего не понимают.
Старший Минне. Тоже сравнил! Мы много лет приезжаем сюда. Мы у себя дома, мы здесь хозяева, а их тут оставили после себя немцы, словно мусор на помойке.
Пауза.
Младший Минне. Дай-ка мне выпить, Минне.
Старший Минне. Опять?
Младший кивает. Старший Минне отпирает шкаф, подает брату его бутылку. Младший взбалтывает ее и пьет. Старший, подождав, протягивает руку за бутылкой, но брат качает головой, полощет рот, прежде чем проглотить напиток. Старший снова садится, не сводя с него глаз.
Ты уже выдул больше половины. Через два часа ложимся спать. Кончай лакать! Теперь, когда нам осталась, можно сказать, всего неделя, я готов есть что угодно, даже капусту. Вообще-то я не привередлив к пище. Знаешь, некоторые не переносят капусту, или требуху, или свиные ножки, говорят, что они слишком жирные, ну а я не такой, я ем и пью все подряд — куда деваться? — но эту твою пакость, Минне, это самодельное пойло, нет, его ты не заставишь меня проглотить и за сто франков.
Младший Минне. А я давно его пью, отличный рецепт, мне его дал Глухой Фернан, упокой господи его душу.
Старший Минне. Счастье твое, что я слежу, чтобы ты выпивал не больше одной бутылки в день, я ведь обещал нашей матушке заботиться о тебе, не то — вот Ягер подтвердит — не прошло бы и года, как ты откинул бы копыта.
Младший Минне. Ну, как знать!
Старший Минне. Вот у нас с Ягером питье без затей. Натуральный спирт, ну прямо чистейший. Немножко сахару, немножко водички, раз-два — и готово. (Делает вид, будто пьет, потом продолжает, удивленно глядя на младшего брата.) Ну ладно кофе, это еще куда ни шло, но все остальное, что ты туда суешь, Минне, — и кофейную гущу, и лавровый лист, и гвоздику, и кусочки свеклы! Да потом еще все это заливаешь горячей водой. Это дикость, Минне! Когда я вижу, как ты сосешь из своей бутылочки, я иной раз начинаю сомневаться, а брат ли ты мне, в самом-то деле!
Младший Минне. Отличный рецепт!
Старший Минне. Ты вот, наверно, думаешь, Ягер: зато он пьет не так много и получается дешевле. Нет, господа, Минне выпивает свой литр настойки, точно так же, как мы — литр можжевеловой водки. (Он отбирает у брата бутылку, смотрит на свет, сколько в ней еще осталось, и прячет бутылку в шкаф.) Спина у меня согнулась, точно резиновая. Вот уже три дня мы работаем в дневную смену, а это не шутки. (Ягеру.) Тебе-то легче, Кило и Максу — тоже. Для таких всегда найдется тепленькое местечко. Хотел бы я знать французский, как Макс. Видит бог, уж я мог бы его выучить за эти годы. И мог бы тоже работать в варильне, уж будь спокоен. Конечно, там жарковато, так что потом гриппом болеешь всю зиму, зато какая спокойная, легкая жизнь. Но наш друг Макс не соглашается идти даже в варильню, для него и это чересчур обременительно. Нет, он желает работать на конденсаторе, где он целую ночь плюет в потолок. Хочешь спи, хочешь кури или болтай с Кило, можешь даже привести себе женщину, если пожелаешь.