Избранное

Войдя в комнаты, они увидели, что еще ни одна вещь не стронута с места.

–  Ты до сих пор не начал собираться?
– Константин изобразил, будто очень удивлен, хотя отлично знал и говорил Валерке по дороге, что дед, конечно, не приступит к сборам без них. Да и не след ему браться в одиночку за такое грустное занятие. Константин нарочно поехал к отцу пораньше и взял на подмогу Валерку, не видевшего абсолютно ничего странного - или скандального, как выразилась Лялька, - в наконец-то решенном переезде Всеволода Степановича.

–  У меня сегодня с утра голова тяжелая, никак не приду в себя, - оправдывался Всеволод Степанович перед сыном и внуком.

– Наверное, таблетка все еще действует. Я кофе пил - не помогло. Понимаешь, Костя, с вечера никак не мог заснуть, а ноксирон принимать не хотелось. Я считал белых слонов, белых ослов… Дотерпел до трех, только тогда с отчаянья принял ноксирон.

–  Не понимаю, зачем ты себя приучаешь к снотворному?
– Константин, сам того не замечая, стал в последнее время обращаться с отцом как с младшим, нуждающимся в советах.

–  Я и не принимаю никогда. А вчера стал разбирать лекарства в тумбочке и нашел несколько таблеток. Маргарита Семеновна иногда принимала…

–  Я бы тебе посоветовал выбросить. Не стоит приучать организм.

–  Дед, не выбрасывай!
– вмешался Валерка.
– Ты эти таблетки держи под рукой, но не глотай. Есть такая штука - психотерапия. Слыхал?

–  Что-то новенькое?
– заинтересовался дед.

Все трое не решались заговорить о переезде.

–  Хотите чаю?
– предложил Всеволод Степанович.
– Или кофе?

–  Мы позавтракали, спасибо.
– Константин ждал, что отец предложит взяться за сборы, но отец вместо этого предложил им сесть и сам опустился в любимое кожаное кресло.

–  Так вот, я тебе доскажу про психотерапию, - весело продолжал Валерка.
– Самое, дед, верное и безвредное средство. Я проверил на собственном опыте. Например, волокусь на экзамен и кладу в карман шпаргалку. Желательно собственного изготовления. Беру билет и глубоко задумываюсь, ни капельки не паникуя, ибо, на худой конец, у меня припасена шпаргалка. Как правило, она оказывается не нужна, но дело свое сделала. То же самое, дед, и с таблетками. Ты держи в уме, что у тебя есть прекрасное снотворное, что оно у тебя под рукой, на тумбочке, и тихо, без паники, засыпай. Секешь?

–  Возможно, ты прав.
– Всеволод Степанович кидает нежный взгляд на внука. Валеркина рыжая грива радует дедово сердце своей беззаботной яркостью. Мальчишка весь в Елену, такой же рыжий и зеленоглазый. Когда-то рыжим худо жилось, пальцами показывали: рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой, а бабушку кирпичом… Теперь иные времена, Валерка отрастил пламенные власы до плеч и с удовольствием рассказывал деду: в школе его таскали к директору по ложному доносу девчонок, будто он подкрасился хной.

Валерке наскучило натянутое бездействие отца и деда. Он встал, вытянул с книжной полки истрепанного дореволюционного Аверченко.

–  Положи на место!
– Константин рассердился.
– Сейчас же положи, и начнем укладываться!
– Он вытащил из кармана и бросил сыну связку ключей.
– Спустишься к машине и принесешь коробки.

–  Вас понял, - флегматично ответствовал Валерка, запихивая Аверченко на место.
– А молоток и клещи в этом доме найдутся?

–  Возьми в багажнике, в брезентовой сумке!
– распорядился отец.
– И не забудь запереть багажник!

–  Ящик со слесарным инструментом на кухне, в угловом шкафчике, - сказал внуку Всеволод Степанович.
– А зачем тебе молоток и клещи?

–  Полки у тебя, дед, классные! Ты погляди, они даже под Гранатом не прогнулись. Я таких нигде не видел. Попытаюсь бережно расколотить, и перевезем к нам.

–  Не знаю, удобно ли… - Всеволод Степанович взглянул на Константина.
– Конечно, полки недурны. Я не люблю, когда книги за стеклом, не дышат. В старину из таких досок делали полы. Полтора вершка. За всю жизнь не стопчешь. Для полок они, возможно, грубоваты. И надо сначала узнать, найдется ли там для полок место.

–  Для таких полок?!
– внук возмутился.
– Да ради них любой гарнитур, любую стенку выкинуть не жалко. А у нас, кстати сказать, и нету гарнитуров. И стенки тоже нету! Мы, дед, не гонимся за модерными стилями! У нас свой стиль.

–  Валерий! Ты пойдешь за коробками?
– напомнил Константин.

–  Иду-у-у!
– Валерка с показным послушанием помчался вниз, к машине.

–  Твой кабинет мы освободили, он совершенно пустой, - сообщил отцу Константин.
– Ты все устроишь на свой вкус, как тебе удобней. Конечно, бери отсюда и полки, и все, что хочешь из мебели. Грузовое такси я заказал на пять часов. Думаю, к тому времени мы управимся. Бери все, что находишь необходимым, вплоть до штор, если к ним привык глаз… Впрочем, шторы не подойдут. Ты же помнишь, какие у нас потолки…

–  Да, там потолки на полтора метра выше. Эти шторы не годятся.

–  Твой старый письменный стол стоит у Валерки. Можно вернуть в твой кабинет. Для Валерки он все равно велик.

–  Нет, зачем же? Валерик привык к столу, а мне этот вполне годится.

–  Вот и прекрасно. Кстати, папа, возьмись сейчас за свой стол, выгрузи ящики, а я тем временем упакую все, что в шкафу.

Константин принес из передней и разложил на полу английские добротные портпледы, синие в белую клетку, из суровой прочнейшей ткани, с великолепными кожаными ремнями. Портпледы обладали своей родословной. Их купил в Петербурге, в английском магазине, молодой инженер, только что выпущенный из института путей сообщения. Потом он уехал на Дальний Восток, женился, перебрался в Москву, у него родилась дочь, она выросла, вышла замуж, родила двоих детей, развелась с мужем…

Всеволод Степанович смотрел на портпледы, роняя на пол листы вынутой из ящика рукописи. Боже мой, как долго живут вещи в домах, куда не проникает вещная болезнь. Вера Ивановна жалела старье… «Как ее выбросишь!
– говорила она про какую-нибудь кастрюлю.
– Столько лет верно служила, и на помойку?»

А Маргарита терпеть не могла ничего вышедшего из моды. «Чем старше я становлюсь, - приговаривала она, - тем больше люблю все самое современное».

Константин распахнул дверцы шкафа, снимал с вешалок пальто и костюмы, ловко укладывал в портпледы. Всеволод Степанович деликатно покашлял.

–  Вещей Маргариты Семеновны у меня уже нет. Так, только мелочи, на память. Я вчера пригласил Соню и попросил, чтобы она взяла все, что ей нужно… То есть не ей нужно, а не нужно мне, что… мне… нежелательно везти с собой… - Всеволод Степанович запутывался в пояснениях.

–  Папа, я тебя понял, - мягко перебил Константин. Пояснения открыли ему причину отцовской бессонницы.
– Ты все сделал правильно.

Примерно год назад Константину позвонила на работу Софья Семеновна, сестра Маргариты Семеновны, и сказала, что у нее есть к нему нетелефонный разговор. До того они виделись раза три, не больше, в гостях у Всеволода Степановича.