Избранное

Она подумала о том, что теперь все девушки в семьях спят глубоким сном. Она раньше никогда не подозревала, какое счастье — спокойно спать у себя на постели в тишине ночи. Завтра рано утром женщины поднимутся и возьмутся за домашние дела; эта бессонная ночь бездомной Хэмшоши тоже будет иметь свое утро; и когда этим безрадостным утром знакомый, мирный, улыбающийся лик солнца осветит их маленький домик на краю их улицы, какие в нем поднимутся плач и возгласы боли и стыда!

Сердце Хэмшоши разрывалось, и с рыданием, умоляющим голосом, она сказала:

— Теперь ведь еще ночь; мать, отец и братья еще спят. Отвези меня поскорее назад!

Но божество, не обращая внимания на ее слова, ввело ее в наполненный дребезжанием и стуком колес вагон 2-го класса и повезло навстречу тому раю, о котором она столько дней мечтала.

Немного времени спустя божество. и рай снова уселись в вагон 2-го класса и отправились в неизвестном направлении, покинув Хэм по горло в безысходном отчаянии позора.

3

Мы остановились здесь только на одном событии из истории молодости Мохита; о других мы умолчим во. избежание монотонности в нашем повествовании.

В упоминании всех этих других событий, впрочем, нет и надобности. Вряд ли теперь кто-нибудь помнит еще имя Бинода Чандра. Мохит стал теперь степенен и благочестив, ежедневно справляет религиозные церемонии и сыплет цитатами из шастр; своих детей он обучает йогическим упражнениям [128] , а женщин в своем доме держит взаперти во. внутренних комнатах, недоступных даже солнцу, луне и ветру. Совершив некогда ряд преступлений по отношению к женщинам, он теперь считает нужным особенно сурово, карать женские преступления против общественной морали.

128

…обучает йогическим упражнениям… — т. е. системе физических упражнений, связанных с йогой — одной из древнеиндийских философских систем, имевших целью, будто бы, подготовить индивидуальную душу к слиянию с душой мировой.

Через два-три дня после вынесения им смертного приговора над Кхиродой судья — большой гастроном, — выбрав себе овощей в тюремном огороде, решил навестить тюрьму: ему любопытно было посмотреть, раскаивается ли Кхирода в своем преступлении. Он вошел в помещение для арестанток.

Еще издали он услышал шум и крики. Войдя в камеру, он увидел, что Кхирода затеяла ссору с надзирательницей. Мохит усмехнулся, подумав:. «Вот женская природа! Перед лицом смерти — и то не упустит случая поскандалить! Этакая еще и в царстве Ямы [129] заведет спор с его слугами».

129

Царство Ямы — т. е. загробный мир.

Он решил, что упреками и наставлением вызовет у нее раскаяние. Едва. успел он приблизиться к ней с этой благою целью, как Кхирода, бросившись перед ним на колени и сложив умоляюще руки, жалобным голосом сказала:

— Господин судья, сделайте милость! Скажите ей, чтобы она отдала мне мое кольцо!

Спросив, в чем дело, он узнал, что надзирательница случайно заметила спрятанное у Кхироды в волосах кольцо и хотела его у нее отнять.

Мохит снова, усмехнулся про себя. Этой женщине сегодня еще предстоит казнь; а она не может отказаться от этой безделушки! Поистине, для женщины украшения дороже жизни.

Он сказал надзирательнице:

— Покажи-ка мне кольцо!

Надзирательница отдала кольцо ему.

Он вдруг отпрянул, словно взял в руку горящий уголь. На внутренней стороне кольца, на фоне из слоновой кости, нарисован был масляными красками миниатюрный портрет молодого человека с бородою и усами, а с наружной стороны золотыми буквами выведено было: Бинод Чандр.

Тогда, подняв глаза от кольца, Мохит внимательно посмотрел на Кхироду, и перед ним всплыло залитое слезами, светящееся нежностью, пылающее стыдом лицо, виденное им двадцать четыре года тому назад: сходство несомненно!

Мохит снова. взглянул на надпись, а когда он после этого медленно поднял глаза, эта падшая, преступная женщина, в сиянии маленького золотого кольца, засверкала перед ним каким-то нестерпимым блеском, как золотое изваяние богини.

1894

Тетрадь

После того как Ума научилась писать, с ней просто сладу никакого не стало: в доме на всех стенах она выводила углем кривые, неровные строчки: «дождь идет», «лист дрожит».

Обнаружив под подушкой у невестки «Секреты Хоридаша» [130] , она написала на полях книги: «черная вода», «красный цветок».

В новом астрологическом календаре, которым пользовались домашние, большинство, важных для предсказания звезд она замазала своими каракулями.

В расходной книге отца, среди всяких цифр и подсчетов, Ума тоже оставила на память о себе изречение: «Кто пишет и читает, тот в карете разъезжает».

До поры до времени никто не мешал ее творческим порывам, но однажды с Умой случилась большая неприятность.

130

«Секреты Хоридаша» — популярная в те времена повесть.

Старший брат ее, Гобиндолал, на вид человек весьма невзрачный, сотрудничал в газетах. После разговора с ним ни у кого из родных и знакомых не возникало иллюзий относительно его мудрости. И действительно, в этом грехе его никак нельзя было обвинить. Но зато он писал в газетах, и его мнение полностью совпадало с мнением большинства бенгальских читателей.

Однажды, узнав, что в работах европейских ученых по анатомии имеются серьезные ошибки, Гобиндолал, не прибегая к помощи логики и пользуясь лишь могущественными средствами бенгальского языка, сочинил замечательную статью, в которой разгромил всех ученых.

И вот в полдень, когда никого из домашних поблизости не было, Ума оставила над этой статьей такую надпись: «Гопал очень хороший мальчик, — что ему дают, то он и ест».

Я не уверен, что под Гопалом она подразумевала читателей Гобиндолала, но тем не менее ярости брата не было границ. Сначала он побил Уму, а потом отнял у нее все письменные принадлежности — ничем не замечательные, но приобретенные с огромным трудом: маленький огрызок карандаша и дешевенькую ручку, вымазанную чернилами. Обиженная девочка не поняла, за что ее так строго наказали, и горько плакала, сидя на полу в углу комнаты.

Насладившись местью, Гобиндолал возвратил Уме отобранные вещи. Более того, испытывая некоторое раскаяние и желая утешить девочку, он подарил ей превосходную разлинованную тетрадь.

Уме было только семь лет. С тех пор она бережно хранила свою тетрадь — ночью под подушкой, а днем — на коленях.

Когда ей впервые заплели маленькие косы и в сопровождении служанки отправили в деревенскую школу для девочек, кое-кто из девочек позавидовал ей, кое-кто удивился, а были и такие, что даже возмутились.