Избранное

— Что вас тут держит, когда все разошлись? — спросил Сави.

— Простуда. Принял аспирин. Как получше станет, пойду.

Говоря это, он прошел и сел на стул, где до этого сидела Керима. Хм… а следователь где сидел?

— Ох, до чего же разочаровал меня этот телефонный звонок.

— Да… Пропал и унес тайну с собой, — сочувственно сказал Сави.

Сабир посмотрел на старика взглядом, выражавшим сострадание.

— А какому суровому испытанию подверглись вы!

Старик поморщился.

— Не дай вам Бог такое увидеть.

— Да уж, наверно, жуткое зрелище. Я ни разу не видел покойника. Даже на тело матери не смог взглянуть, читая первую суру Корана.

— С другой стороны, умершая — одно, а убитый — совсем другое.

— Конечно. Убийство, кровь, жестокость…

— Жестокость достойна вечного проклятья.

— А я вот спрашиваю себя: ну что может оправдать убийство?

— Действительно, что?

— И убийца — какой это человек?

— Это просто не укладывается в голове! Однажды я видел убийцу — парнишку–бакалейщика. Всегда считал его кротким как голубок.

— Вы были потрясены, наверное.

— Но как избежать подобных случаев?

— И вправду — как избежать? Надеюсь, мы скоро услышим о его аресте.

Старик печально посмотрел на Сабира и сказал:

— Его уже арестовали.

— Кого?

— Убийцу.

— Убийца найден? Но я ничего не слышал и не читал об этом.

Старик молча покачал головой с видом знающего человека.

— И кто же он?

— Али Сурейкус.

— Этот дурак?

— Как и тот бакалейщик.

— То–то я не видел его сегодня и вчера вечером.

— Да смилостивится над нами Аллах.

— А вдова покойного знает об этом?

— Конечно.

— Поистине человек — загадка.

— У него обнаружили деньги.

— Может, это его деньги?

— Да нет, он сам признался в краже. У полиции есть верные методы.

— Ив убийстве признался?

— Не знаю.

— Но вы же сказали — поймали убийцу.

— Это Керима сказала.

— Значит, ограбление — мотив убийства.

— Очевидно, так.

— Мог бы украсть, не убивая.

— Видимо, хозяин проснулся, и преступник вынужден был убить его.

— Он ведь отличался добротой, граничащей с глупостью.

— Да. Но, как вы уже говорили, человек — загадка.

— Более чем загадка.

— А вам известно, что тот нищий, что ежечасно восхваляет пророка, в юности был большим распутником? — спросил Мухаммед Сави.

— Этот человек?!

— Потом потерял все — и положение, и деньги, и зрение. Начал попрошайничать.

— Послушайте, но Али Сурейкус нашел мой кошелек с деньгами в утро убийства и вернул его мне.

— Может, он хитрее, чем мы думаем.

Неужели так легко случаются чудеса? Или все это — лишь плод фантазий, не основанных ни на чем.

— После убийства не разумнее ли для него было сбежать?

— Сбежать — значит признать вину.

— А как он спрятал краденое в своей каморке?

— Может быть, у него дома нашли.

— Перетаскивать краденое домой не менее глупо.

— На все воля Аллаха.

— Когда я встретил его утром, до раскрытия убийства, он выглядел таким спокойным, дружелюбным — как обычно.

— Он из тех убийц, которые потом еще и на похороны убитого придут.

Спокойнее. Следи, чтобы руки не дрожали от волнения. Телефонный звонок может все тебе прояснить. Старик продолжил разговор:

— Меня первого допрашивали.

— Вас?

— Конечно. Я ведь был последним, кто видел хозяина ночью, и первым, кто вошел к нему утром.

— Но кто бы мог подумать.

— Меня просто засыпали вопросами. Я собственноручно запер дверь, и окна были закрыты. Правда, одно окно было только прикрыто, а не на щеколде.

— Может, забыли.

— Супруга его подтвердила, что все окна заперты были.

— Значит, Али Сурейкус взломал окно?

— Это невозможно. Шум разбудил бы постояльцев, не говоря уж о покойном.

— Может быть, Али постучался, и хозяин сам открыл дверь.

— Зачем же тогда открывать окно? Кроме того, следствие установило, что хозяин был убит в постели.

Проницательный взгляд Сави и наступившая тишина, словно в могиле.

— Возможно, Али удалось спрятаться внутри, — предположил Сабир.

— Это исключено. Я запирал дверь после того, как он покинул квартиру.

— Может, он… Обрывок фразы замер, придавленный страхом. Чуть было не сболтнул, что, мол, Али только сделал вид, что запирает окно. А ведь он ни от кого не мог узнать, что именно Али запирал окна.

— Что «может, он»? — переспросил старик.

— Может, открыл дверь другим ключом.

— Возможно. Но зачем окно открывать?

— Вероятно, его забыли запереть.

— Бог его знает.

— Да, для вас это большая беда. Вы славный, хороший человек.

— Сам удивляюсь, почему они меня оставили в покое. Но они свое дело знают.

— А газеты что–то замолчали вдруг. В сегодняшнем выпуске ни слова о преступлении.

— Да будет Аллах милостив к тебе, дядюшка Халиль. Шестьдесят лет я знал его.

— А ему сколько лет было?

— Да уж за восемьдесят.

— Когда же он женился?

— Десять лет тому назад.

— Странный брак, не правда ли?

— Первый раз он женился, когда был молодым. У него и дети появились. А потом вся семья умерла, и он долго оставался вдовцом. Но на все воля Аллаха, он испытывал к Кериме прежде всего отцовские чувства.

— Это вполне понятно.

— Хозяин был человеком серьезным и деловым. А по отношению ко мне проявил себя благодетелем — помог мне вырастить детей, упокой Аллах его душу.

— А как он женился на ней?

— Поехал по делам в Александрию…

— Так она из Александрии? — перебил Сабир.

— Нет. Во время таких поездок он по пути останавливался на несколько дней у своего друга, живущего в Танте. Она была тогда замужем…

— Замужем?

— За сыном своей тетки. Парень оказался подонком, вымогателем. Хозяин познакомился с ними в доме друга… Ох, что–то я слишком язык распустил.