Я снова пишу

«Я снова пишу. Обещал ведь – заброшу…»

Я снова пишу. Обещал ведь – заброшу! Мой почерк невнятен, запутан и нем. Живу одиноко, похож на святошу, куда же бегу, от кого и зачем? Нет проку в словах, да и мало в них смысла, когда лбом таранишь с усердием быт. Пора начать верить в бездушные числа валюты заморской, их сладостный вид. Где польза и шарм мимолетного звука, который добавит еще один шрам? Но быть современным – какая же скука... Вот так и живу я – с грехом пополам. Впадаю то в дерзость, а то и в угрюмость. Несладко всем тем, кто ко мне не привык. Но верю в слепую свою однодумность, поэтому буквы лепечет язык. 2016

«Горит звезда…»

Горит звезда над горизонтом дальним, совсем одна на утренней заре. Мне говорят: не надо быть печальным, как тихий звон вдали, в монастыре. Но грусть моя светла, как луч рассвета. Она прильнула к сердцу моему. Благодарю судьбу за состоянье это, ‑ писать стихи наперекор всему. 2016 

«О чем сказать, когда нет мыслей…»

О чем сказать, когда нет мыслей и как солгать, когда ты глуп. Так мало в этой жизни смысла. А мир вокруг безвкусен, груб. Не слушай то, что есть снаружи. Внимай всему, что есть внутри. Мне шум земли уже не нужен, я вижу новые миры. И я спокоен, безмятежен, хоть к совершенству далеко. Ребенок, – кроток и безгрешен. А жить так просто и легко... 2009

Провинциальный поэт

Двоится рифмами тоска провинциального поэта. Трепещет жилка у виска. Устало тлеет сигарета. Поет в измученной душе мотивчик пошлый старой песни: "В столице рай и в шалаше…" Одно и то же – хоть ты тресни. На кухне свет. Ворчит жена и жарит рыбные котлеты. Она вульгарна и пьяна. А жизнь пуста и нет просвета. 2010

Деньги

Сменим пару поколений, купим ворох громких мнений, позабудем слово "честь". Постепенно изменений будет столько, что не счесть. Правят нами ложь и зависть. Что сюда еще добавить? Деньги! Больше ничего: Бог, которого восславить я хочу лишь одного. Деньги – идол, символ власти, наслажденье, буйство страсти, недоступная мечта. Все мы знаем, хоть отчасти, как сильна их красота. Есть наличка – мир прекрасен, беззаботен, безопасен, вроде сказки без конца. А пустой карман опасен, словно девять грамм свинца. Бедность может быть заразной, неприличной, жуткой, грязной, а страшней всего – навек. Этой горечью опасной весь отравлен человек. На другом конце – элита, так богата, знаменита… Не заботясь ни о чем, реет в области зенита ненасытным вороньем. Так незримая граница неразборчивые лица делит честно пополам. Деньги – нужная вещица. Только где же взять их нам? 2012

«Он так курил...»

Он так курил, курил, как ненормальный и всё в глаза заглядывал с мольбой. Как он хотел любви моей печальной. Как он боялся участи иной. Ходил, ходил, шагами робко мерил весь этот им же созданный уют. Я лишь молчала, глаз поднять не смея, считая бег томительных минут. Ведь я могла лишь дать ему надежду: холодную, как лунный, бледный свет. Он говорил, что будет всё как прежде: жизнь по привычке - много, много лет. А я хотела только лишь вниманья, немного ласки, счастья хоть глоток, почаще слышать сладкие признанья - всего того, что дать он мне не смог. 2009

Одинокая

Я красивей еще не встречал. И в глазах ее грустных, бездонных я увидел, как плачет печаль, словно скорбь вечно юной Мадонны. Сколько раз провожала закат в одиночестве снова и снова. Но в душе уже струны молчат и никто не услышит и слова. Растворяются в дымке года безмятежно и так незаметно... И бежать бы, но только куда? Подождать... Ожидание тщетно. Сколько чувств нерастраченных ты накопила за долгие годы, - так от рос холодеют цветы, утомленные чувством свободы; так под бледной, холодной луной плачет иволга, спрятавшись в ветках; так шумит, тихо плачет прибой, птица бьется в незапертой клетке. Так хотелось бы счастьем с тобой от души, хоть чуть-чуть поделиться, погрузить твое сердце в покой... Мне давно уже тоже не спится. 2009

Фея

Благодарю тебя – мой дом за то, что ты один на свете нас покрывал своим крылом среди всех бурь. Сказали дети, что рано утром, выйдя в сад, там фею встретили внезапно. Роняя фразы невпопад, я им подыгрывал невнятно. Потом влетела к нам пчела, косясь на нас безумным взглядом. И отражали зеркала, что счастье было где-то рядом. 2013

Русалки

Ночь на Троицу – время русалок странно-бледных, холодных, как лед; плеск волны, слабый запах фиалок, поцелуи всю ночь напролет. Ты приди на затопленный берег, Где березка поникла в тени. Здесь расцвел по-над берегом вереск и сбываются чудные сны. Ты услышишь неясные всплески, шепот тихий и радостный смех. И в сияющем, призрачном блеске чьи-то тени всплывают наверх. Заласкают, себя не жалея, истязая, быть может губя, и от сладости сами хмелея, ночь подарят, тебя не любя. А потом от тебя отвернутся равнодушием мрачным полны. С тихим плеском бездушно сомкнутся волны в свете печальной Луны. Я там был, – не жалею нисколько, видел холод, безумие глаз. Я дышал их бессилием горьким, но всего лишь один только раз. 2009

Сивиллы

Со временем возраст бывает опасен, как голос Сивиллы, что часто неясен. Они жили в Греции – мудрые жрицы, левее Стамбула, но справа от Ниццы. О них написал еще древний Вергилий в своей Энеиде без всяких усилий. Хороший поэт из языческой лавки. Увы, не закончил сей эпос. (Для справки). Свои предсказания делали в виде бессвязных стихов. Неизбежность предвидя, могли рассказать о печалях грядущих и предупредить о друзьях ваших лгущих. Прошло много лет, нету больше пророчиц и мир летит к черту, слегка скособочась, летит обреченно, летит неуклонно. Я это постиг после ночи бессонной. Чтоб это узнать – быть не нужно пророком. Я просто внимаю чуть слышным намекам. Не видят, увы, современные люди как шансы малы и не знают – что будет. Не те времена и не те величины, забыты слова и неясны причины. А всё потому, что пропали Сивиллы. Никто не расскажет – что будет и было. 2016

Троя

"Бессонница... Тугие паруса..." Я этот стих прочел до середины. Что делать мне с безлюдностью равнины, когда звучат незримо голоса? Спокойны мысли, плещется вода и корабли, как статуи, застыли. А вдалеке, за легкой дымкой пыли, уходят вдаль Приамовы стада. Елена здесь, - любимая жена. И пахнет краской, а на окнах шторы. Но потемнели на закате горы. Обманчивы туман и тишина. Не так уж неприступны рубежи, - холодный ветер прошептал невнятно. Ведь утром здесь, откуда – непонятно, появятся ахейские мужи. А город спит под призрачной луной. Но ведь и он подвластен разрушенью. Любовь и смерть, смыкаясь черной тенью, его обводят траурной каймой. 2012