Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
«Нет, — думала она, — такие роковые страсти мне ни к чему. И приключений не надо. Зачем? Странно и стыдно целоваться с чужим мужиком, к которому ничего, кроме обычной человеческой симпатии, не чувствуешь. Я не давала ему повода так себя вести со мной. Он воспылал африканской страстью, он обаятельный, сложный, одинокий. Почему он все время твердил: „Спаси меня!“, да еще с мелодраматическим надрывом? Наверняка найдется множество женщин, готовых с удовольствием спасти такого вот сложного-одинокого. Но для меня это слишком красиво и театрально».
Когда они собрались уходить,
— Лена, можно вас на минуту?
Она была ему благодарна хотя бы за то, что при Ольге с Митей он не стал называть ее на «ты» после сцены в коридоре.
Буквально втолкнув ее назад, в спальню, прикрыв ногой дверь, он опять впился в ее губы. Лена тут же отстранилась, уперлась ладонями в его плечи.
— Веня, послушайте меня…
— Ты опять со мной на «вы»? Ты же хочешь меня, я знаю, я чувствую. Останься, пожалуйста, очень тебя прошу. Ты не понимаешь, как это серьезно для меня…
— Я не могу, — покачала головой Лена.
— Почему? Из-за них? — Он кивнул на дверь, за которой ждали Ольга и Митя.
— Нет. Из-за самой себя. Я не способна на такие моментальные, пылкие чувства.
— Тебе будет хорошо со мной. Я так тебя люблю, что ты не можешь не откликнуться. Со мной никогда такого не было Никогда…
— Веня, а может, ты все придумал себе? Мало ли на свете красивых женщин?
— Нет! — выдохнул он, быстро обнял ее и очень силы прижал к себе. — Нет никого, кроме тебя. Ты понимаешь, что ты мне нужна позарез, до одури? Ты понимаешь, что я погибну без тебя?
— Ты так пылаешь страстью, что мне даже страшно. Вот возьмешь и придушишь от избытка чувств. — Она опять вырвалась и распахнула дверь.
Ольги с Митей в прихожей не было. И тут ей действительно стало страшно.
— Ольга! — крикнула она. — Митя! Где вы?
— Вот видишь, они все поняли и ушли, — сказал Волков, опять хватая ее за плечи.
— Нет, мы не ушли, — послышался веселый Ольгин голос за входной дверью, — мы просто вышли на лестницу, а дверь захлопнулась. Но мы можем уйти. Мы найдем дорогу до гостиницы. А, Лена? Как скажешь, так и сделаем.
— Подождите, — сказала Лена, пытаясь открыть английский замок, — я с вами.
— Я провожу. — Волков помог ей справиться с замком.
— Я понимаю, — тихо говорил он, пока они шли по ночным улицам к гостинице, — я что-то делаю не так. Я хочу всего сразу, мне страшно, что ты уедешь, исчезнешь, и я никогда тебя не увижу.
— Веня, честно говоря, я не любительница командировочных романов. И давайте опять перейдем на «вы». Так будет легче и естественней.
— Лена, здесь и не пахнет командировочным романом, — сказал он спокойно и как-то обреченно, — ты… вы даже представить себе не можете, как это для меня серьезно.
— Но серьезные отношения должны начинаться несколько иначе. Не так стремительно, не с таким напором…
— А как? Как они должны начинаться? Скажите мне, как я должен себя вести, чтобы вы меня не боялись и не отталкивали?
— Не знаю. Простите меня. Возможно, я тоже поступаю как-то не правильно. Мы уже пришли, спокойной ночи.
На
следующий вечер в дверь гостиничного номера, в КОТОРОМ жили Ольга и Лена, кто-то осторожно постучал.— Войдите, открыто! — крикнула Ольга.
На пороге стоял невысокий коренастый мужчина лет тридцати.
— Здравствуйте, вы простите меня за беспокойство, — смущенно произнес он, не входя в комнату, — я вот тут узнал что из Москвы, из моего любимого журнала группа приехала… Я хотел вас попросить… Да, простите, я не представился старший лейтенант милиции Захаров.
— Здравствуйте, проходите, не стесняйтесь, — улыбнулась Лена.
Он нерешительно шагнул в комнату, прикрыл за собой дверь.
— Дело в том, что я рассказы пишу…
— О Господи… — еле слышно вздохнула Ольга и выразительно закатила глаза.
— Я уже присылал к вам в редакцию и в журнал «Юность», — тихо продолжал Захаров, — мне ответили, мол, тексты у меня сырые, требуют серьезной доработки. А я не понял, что значит сырые.
— Сырые — значит плохо написанные, — объяснила Ольга.
— А вы не могли бы почитать хотя бы один мой рассказ? — глядя в пол, спросил он. — Для меня это очень важно. Я же знаю, в редакцию горы рукописей приходят, их там даже не читают, просто отписывают формальные ответы. А я бы хотел конкретно поговорить, с живыми людьми.
— У нас вообще-то со временем плохо, мы завтра вечером в Ханты-Мансийск уезжаем, — пожала плечами Ольга.
— Да рассказ коротенький, вы не бойтесь. Я много времени у вас не отниму.
— Хорошо, — кивнула Лена, — давайте ваш рассказ. Завтра утром зайдите, часиков в девять. Я прочитаю.
— Ну что ты творишь! — накинулась на нее Ольга, когда за старшим лейтенантом закрылась дверь. — Мало тебе того зека опущенного, тебе еще милиционера-графомана не хватает? Ты же знаешь, нет ни одного доброго дела, которое не осталось бы безнаказанным. Вот смотри! — Она открыла папку, которую оставил Захаров и стала громко читать:
«Первые клейкие листочки проклюнулись на стройных белоствольных березках. Ласковый весенний ветерок растрепал золотые косы румяной девушки. Ее лучистые глаза, голубые, как незабудки, сияли радостью и счастьем».
Ольга захлопнула папку.
— Дальше можно не читать. Все и так ясно. Завтра тебе придется долго и нудно объяснять этому застенчивому милиционеру, что «клейкие листочки» и «лучистые глаза» — это неприличные литературные штампы. Он не поймет и обидится.
— Ладно, не ворчи — Лена улеглась на кровать с рукописью.
Рассказ назывался «Нелюдь». На двенадцати машинописных страницах коряво и подробно описывалось, как румяную девушку с лучистыми глазами обнаружили в городском парке, убитую и изнасилованную, как смелый следователь быстро нашел и разоблачил злодея, алкоголика-тунеядца, которому ничего не оставалось, как признаться в совершенном злодеянии.
В два часа ночи за ними должен был зайти Вениамин. Он пригласил их на прощальный ночной пикник с шашлыком на берегу Тобола.
Эта идея пришла в голову Мите, ему очень хотелось встретить рассвет в тайге, на берегу сибирской реки.