Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Мишаня не мог сосредоточиться. Он злился и нервничал. Не в его компетенции было вычислять человека, который мог снять копию с записи допроса Севастьянова и передать Градской. Но он с самого начала должен был подумать об этом. Должен был, но не подумал.
Телефонный звонок прогремел так неожиданно, что Мишаня вздрогнул.
— Это Иевлев, — услышал он, подняв трубку, — поговорить надо.
— Надо, — эхом отозвался Сичкин, — и лучше на свежем воздухе.
Через полчаса они сидели на лавочке, в глубине сада «Эрмитаж». Было ясное утро. Худые весенние воробьи с веселым
— Сегодня ночью я вылетаю в Тюмень, — сообщил Иевлев, глядя, как ловкая облезлая ворона под шумок утащила корку, о которой долго и бурно спорила дюжина воробьев, — Жена твоего шефа решила заняться частным расследованием. Думаю, пора поставить его в известность. Не ровен час, останется твой полковник вдовцом с малым ребенком на руках.
— Шуточки у тебя, однако, — покачал головой Мишаня.
— Какие уж там шуточки! Серьезней некуда, — Иевлев закурил и откинулся на спинку скамейки, — так что давай, брат опер, делиться информацией. По-братски, честно и откровенно.
— Моя информация с сегодняшнего утра гроша ломаного не стоит, — махнул рукой Сичкин, — кончили этой ночью двух моих подследственных в камерах. Придушили их добрые соседи голыми руками. И теперь я как собака — все понимаю, только сказать не могу. А счастье было так возможно… как заметил поэт Пушкин в одноименной опере композитора Чайковского. Я ведь уже вышел на Градскую. Осталось только слегка надавить на двух отморозков, ныне покойных.
— А мотив? — быстро спросил Иевлев.
— Мотив… — задумчиво повторил Мишаня. — Улик много, а мотив пока даже не забрезжил.
— Вот за ним жена твоего шефа и полетела в Сибирь.
— Опять шутишь? Или издеваешься?
— Слушай, майор, я понимаю, что ты в трауре по своим подследственным, — Иевлев загасил сигарету о рифленую подошву ботинка и метко бросил окурок в урну у соседней скамейки, — но ты вспомни, Полянская наверняка ведь делилась с тобой своими мыслями. А главное, своими воспоминаниями. Я ведь тоже подумал сначала, что она этих Синицыных приплела от избытка чувств.
— Ты на машине? — спросил Мишаня.
— Да. А что?
— Поехали. По дороге расскажу. Только сначала позвонить надо. Есть у тебя в машине телефон?
— Ну я же не Градская и не Волков, — Иевлев встал и стал рыться в карманах, — вот жетон. Позвони из автомата, как простой советский человек. Так куда едем-то?
— Сначала в японскую фирму, потом на квартиру к шефу моему.
— Понятно, — кивнул Иевлев.
Ольгу Синицыну долго не хотели звать к телефону. Секретарша вежливо объясняла тоненьким голоском, что Ольга Михайловна на совещании.
— Девушка, скажите ей, что это Сичкин из МВД, — настаивал Мишаня.
— Из МВД? — удивленно протянул тоненький голосок. — А вы не могли бы перезвонить через полчаса?
— Мог бы — перезвонил.
— Ну хорошо, — сдалась секретарша, — минуточку. В трубке послышалась мягкая мелодия внутренней связи, и через минуту низкий женский голос произнес:
—
Синицына слушает.— Ольга Михайловна, здравствуйте. Моя фамилия Сичкин. Я…
— Здравствуйте. Лена мне говорила, что вы будете звонить, — перебила его Ольга. — Ключ у меня, когда вы подъедете?
— Сейчас.
— Адрес фирмы знаете?
Мишаня назвал адрес. Ольга объяснила, как удобней доехать.
По дороге два майора продолжили делиться информацией и узнали друг от друга массу нового и интересного.
— Так ты не вспомнил, что это был за парень, с которым Градская встречалась на бульваре? — спросил Мишаня, когда они уже подъезжали к офису фирмы «Кокусай-Коеки».
— Затылок знакомый, — усмехнулся Иевлев, — можно сказать, родной затылок. Военный. И выправка…
— Это и так ясно, — махнул рукой Сичкин, — внутренняя охрана Бутырки вся из военных.
Ольга Синицына была удивительно похожа на своего покойного брата, которого Сичкин видел только на фотографии и знал по описаниям свидетелей. Глядя на высокую, царственно-красивую блондинку, Мишаня вдруг ясно представил себе Митю Синицына, такого же светловолосого, голубоглазого, с такой же радостной широкой улыбкой.
— Значит, вы войдете в «Windows» и найдете файл, КОТОРЫЙ называется «Rabbit». Написать или запомните?
— Запомним, — кивнул Мишаня, — кролик по-английски.
— Еще Лена очень просила, чтобы вы не забыли выйти из «Windows», прежде чем выключать компьютер. И чтобы ничего там не напутали.
— Да уж постараемся, — хмыкнул Иевлев.
— Точно не напутаете? Ленка вообще-то хотела, чтобы я поехала с вами и проконтролировала, как вы будете влезать в ее компьютер. Но я никак сейчас не могу. А вам ведь срочно надо.
— Оля, не волнуйтесь, мы справимся.
— Влезать к человеку в «ноутбук» — это все равно что в душу, — улыбнулась Ольга, — я бы никого не пустила. Ключ потом мне сюда завезете? Я буду на работе до восьми вечера.
— Обязательно, — пообещал Сичкин. Когда они уже шли к машине, их догнала юная секретарша в туфельках и сказала своим тоненьким голоском:
— Ольга Михайловна просила, чтобы вы кактусы полили.
— Польем, — кивнул Иевлев, — скажите Ольге Михайловне, чтобы не волновалась. Кактусы польем непременно.
Войдя в пустую и тихую квартиру, Мишаня первым делом снял телефонную трубку и, набрав номер дежурного, проверил, сработала ли сигнализация.
— Так не включали ее, товарищ майор, — сообщил дежурный.
— Вот растяпа, — выругал Лену Сичкин, — чтоб тебе там икалось в Сибири.
В файл «Rabbit», кроме Митиных текстов, Лена внесла еще и оба письма — от Слепака и от матери старшего лейтенанта Захарова.
Иевлев даже присвистнул.
— Оказывается, Слепак писал стихи! Это ж надо! Мишаня включил маленький струйный принтер и распечатал все, что было в файле, в трех экземплярах.
— Хоть бы записочку оставила, — покачал головой Мишаня, — при чем здесь этот Захаров? Не вижу связи. Кроме времени и места… Но Слепак жил в Тюмени, и судили его там. А Захаров этот, судя по адресу, из Тобольска.