Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22

* * *

Проскуров ждал Илью на их обычном месте, возле спортивной площадки, неподалеку от здания Комиссариата обороны. Понуро сидел на скамейке, в плаще и шляпе. Почти стемнело. Накрапывал дождь, редкие крупные капли приплясывали в луже под фонарем, блестели на шляпе летчика.

– Привет. – Илья не стал садиться, скамейка была мокрой. – Поднимайся, давай ко мне под зонт.

– Здоро`во, – сипло отозвался Иван, но с места не сдвинулся.

– Вставай, простудишься. – Илья тронул его плечо. – В соседнем дворе беседка, пойдем, под крышей посидим.

Проскуров нехотя поднялся. Поля шляпы, усыпанные каплями, как драгоценными камнями, прятали половину лица. Илья видел только поджатые губы, серую тень щетины на подбородке.

Беседка была занята, там целовалась парочка. Они побрели под зонтом к бульвару.

– Значит, решился на таран, – произнес Илья после долгого молчания. – Почему не предупредил?

– Снимают меня, Илья. Не хотел тебе звонить, я теперь, считай, прокаженный, от меня надо держаться подальше.

«Значит, чутье не подвело обезьянку Шурика. Видимо, Хозяин не вчера принял решение насчет “слишком честной души”. Илья покрутил зонтом, стряхивая капли, искоса взглянул на Ивана.

– Приказ уже есть?

– Нет.

– Ну-у, ты паникер, Ваня, честное слово, не ожидал от тебя. Пока нет приказа, говорить вообще не о чем.

– Будет приказ, со дня на день. Клим телегу на меня накатал.

– Невидаль, сотая телега Клима! – Илья хохотнул. – Понятно, просрал Финскую, валит на тебя. Да пусть подотрется телегой своей, его самого сняли, он теперь никто.

– Он теперь председатель Совета обороны при СНК, это, конечно, пшик, а вот в ближнем круге остался. Телега называется «Акт о приеме Наркомата обороны». – Проскуров заговорил скрипучим тенорком Клима: – «Организация разведки является самым слабым участком в работе наркомата. Организационной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется».

«Это не телега, это приговор. – Илья сжал зубы. – Да, приговор, потому что абсолютная, наглая ложь. Клим не мог такое накатать без санкции Хозяина».

– «Наркомат обороны не имеет в лице Разведуправления органа, обеспечивающего Красную армию данными об организации, состоянии, вооружении, подготовке и развертыванию иностранных армий, – продолжал Иван, – сдал Ворошилов, принял Тимшенко. Подписали Жданов, Маленков, Вознесенский».

Илья тихо выругался. Проскуров остановился, приподнял пальцем поля шляпы. В ярком фонарном свете Илья увидел красные, воспаленные от бессонницы глаза.

– Ты читал все мои сводки. Что еще ему надо? Объясни, чего он хочет? Чтобы я врал, как Клим?

У Ильи в голове крутились Машкины строчки: «Этот глупенький расчет нам навязывает черт… а в копилке у него, кроме смерти, ничего». Вслух он произнес:

– Нет, Иван, врать, как Клим, ты не сумеешь при всем желании. Нет у тебя таких талантов. Но можно смягчить, пригладить. Просто не лезь на рожон, не спорь, не возражай, во всяком случае сейчас.

– Не возражать? Ты же читал стенограмму, что он там нес, помнишь? – Проскуров спрятал руки в карманы, сгорбился, пробормотал: – Столько людей уложили зазря, а будто и не было ничего. Точных цифр никто никогда не узнает.

– Вань, за точными цифрами правда слишком уж страшная, – осторожно заметил Илья. – Не уверен, что нашим детям и внукам она нужна. Чтобы жить дальше, такое прошлое лучше забыть.

– Забыть? – Проскуров зло усмехнулся. – Вот шлепнут меня, объявят врагом. Моим детям лучше забыть меня? Поверить, что я враг?

– Твои не забудут и не поверят. – Илья помолчал минуту и продолжил с фальшивой бодростью: – Шлепнут, объявят… Ты говоришь как о свершившемся факте. Это еще не факт, далеко не факт. Сейчас не тридцать седьмой, а сороковой. Новый заговор в Красной армии накануне войны он заваривать не станет.

– Новый не нужен, старый вполне сгодится. – Иван усмехнулся. – Остатки сладки. В тридцать седьмом из арестованных выбили показания с хорошим запасом, каждый назвал еще десяток сообщников. Мы все сообщники, любого можно пришить к старому заговору.

С этим Илья поспорить не мог. Военная контрразведка под руководством Берии прочесывала ежовские архивы, собирала компромат на уцелевших. Берия основательно готовился к скорой войне, ему требовались надежные рычаги влияния на комсостав.

– Приказ он подпишет. – Проскуров передернул плечами. – Ну, может, не завтра, через неделю, через месяц. Неважно. Отправит командовать авиаполком где-нибудь в Одессе или в Липецке. Месяц-два помытарит, и привет. Сам знаешь, как это бывает.

Еще бы не знать. Постоянно работала одна и та же схема. Снятие с должности, перевод куда-нибудь в провинцию, арест, расстрел. Так происходило со всеми, от Енукидзе до Тухачевского, от Ягоды до Блюхера.

– Вот я и решился написать про бомбу, – продолжал Проскуров, – терять мне все равно нечего. А вдруг он хотя бы задумается? Конечно, лучше бы лично доложить, но не принимает он меня. Поскребышев талдычит по телефону: «товарищ Сталин занят!»

– Не принимает? – оживился Илья. – Так ведь это хороший знак! Когда он кого-то наметил, наоборот, принимает, тепло беседует. Написал про бомбу, ладно, только пока остановись на этом, пережди, и все обойдется.

Проскуров сморщился, помотал головой:

– Слушай, хватит.

Илью самого уже тошнило от своего фальшиво-бодрого тона.

«А что еще я могу? – с тоской подумал он. – Сказать: “Да, надежды нет, ты обречен, он тебя уничтожит”? Тем более я сам в этом вовсе не уверен».

Илья вздохнул:

– Нет, Вань, я тебя не утешаю, но все-таки время, правда, изменилось. А Финляндия стала хорошим уроком. Что он там нес на заседании, неважно. Надо по делам судить, а не по словам. В итоге Клима он все-таки снял, Рокоссовского выпустил, притормозил строительство Дворца Советов и сверхтяжелого океанского флота.

Илья заметил, что дождь кончился, закрыл зонтик, подумал: «Ладно, пора сменить тему, поговорить, наконец, о письме. Прежде всего – откуда он взял информацию о Брахте… Нет, позже, слишком он взвинчен, пусть немножко остынет».

Он потянул Ивана в сторону от лужи, в которую они оба едва не угодили, и спросил:

– Ну, а что Иоффе?

– Молчит.

– Может, этот резонатор вообще пустышка?

– Нет, не пустышка. – Проскуров помотал головой и ровным безучастным голосом пояснил: – Прежде чем отправить в Ленинград, я отдал контейнер ребятам из технического отдела. Они проверили. Там действительно обогащенный уран.

У Ильи вырвался тяжелый вздох и глупый вопрос:

– Не доверяешь Иоффе?

Иван пожал плечами.

– Просто знаю, тянуть будет бесконечно, вот и решил сразу выяснить главное. Процент изотопа двести тридцать пять невысокий. Но если представить промышленный масштаб. – Иван сморщился. – Конечно, немцы сразу просекут и вцепятся.

– Немцы просекут и вцепятся, – повторил Илья, – а что же наши?

– Помнишь, я тебе говорил о заявке из Харьковского УФТИ? Вот так же и Мазура замылят, тем более ссыльный он, из академиков поперли. – Проскуров усмехнулся. – Они его поперли, а он их всех обскакал. Ученые коллеги такого не прощают.