Избранные ходы

— Надо же, падает, как лопата! — изумился Орехов.

Вывернуться из-под прозвища Свете не удалось. Позже она призналась, что именно так к ней обращались в школе. На благодатной почве ДАСа историческое имя обрело вторую жизнь.

Лопата была пожизненным ответсеком. Она сочинила концепцию не для одного десятка газет и ни разу не повторилась. Ее приглашали на работу в серьезные издания. Как человек податливый, она всем обещала, но никуда не шла.

Лопаты не оказалось в комнате и в этот раз. На посиделки в фойе отправились без нее. С некоторым сожалением, потому что Лопата привносила в компанию толику разнообразия. Орехов и Макарон сливали в ее сторону все свои остроты и пошлости.

— Я ее приволоку, — додумался отправиться на поиски в одиночку Макарон.

— Идемте все вместе, — не захотела никого отпускать Улька.

И поплелись по этажам, тяготея к верхним. Допив наличность, решили выбраться наружу и вытекли на лестничную площадку. В подъехавшем лифте на корточках с бутылкой шампанского и песцовой шубой в руках сидела Лопата.

— А мы к тебе, — сказал Макарон. — Идешь с нами? У нас прощание с галстуком.

Внятного ответа не последовало.

— Да она никакая, — вычислил Артамонов.

Лопата была более чем навеселе. Глаза поднимались только до колен, длинные волосы затягивало сквозняком в лифтовую щель, обтянутая марлевкой грудь сиротливо просвечивала сквозь кисею. Горсть настрелянных сигарет торчала меж пальцев. Лопата попыталась продолжить стрельбу.

— О! Кво я вжу! У вс не найдеса сигретки, чтобы покурить? — выползло из нее.

— Найдется. Без фильтра будешь? — вошел в положение Орехов.

— Бду.

Орехов оторвал фильтр и подал Лопате сигарету.

— Сибо! — мотнула она головой.

— Не за что.

— Это кой корпус? — спросила она из последних сил.

— Второй.

— А мне в первый! — сообщила она и потянулась к кнопкам. Достала до нижней. Падающую, лифт понес ее в подвальные помещения и через минуту вернул обратно. Лопата опять нажала, куда пришлось. Макарон сунул ногу между дверей.

— Слышишь, Свет, у меня плащ-палатка есть, с иголочки. Муха, так сказать, не сидела. Может, договоримся? Я помогу тебе снять симптом. А потом, как человек честный, женюсь.

— Птом, Карон, птом.

— Ты мне уже два года мозги крутишь.

— Я ж сзала, птом, — повторила она и обратилась к Ульке: — Хошь, ди. Там пховик стался.

— Да зачем мне пуховик? — пожала плечами Улька.

— Тгда я сма забру попзже.

— Ну так что, я зайду завтра? — не мог угомониться Макарон. — А, Свет?

— Да оставь ты ее в покое! — посоветовала Улька. — Не видишь, у нее гормональный синдром. Она же таблетки принимает, чтобы не противно было.

Отношение Макарона к Свете было странным. Он переносил на ногах любые по вирулентности чувства, а перед Лопатой становился просто неузнаваемым.

— Как это — оставь в покое?! — возмущался он бездействию друзей. Может, ей помощь требуется!

На прощанье Света пробормотала, что скоро она завяжет с мужиками настолько радикальным способом, что останется только ахнуть.

— Набралась и несет всякий вздор, — не поверила Улька.

Однако ахнуть-таки пришлось, и не одной только Ульке.

В отличие от боливийцев, нации с запущенными музыкальными культурами эфиопы и конголезцы — ничего не пели. Они сбывали последние партии привезенного с зимних каникул товара. По причине не сезона на рынке услуг царил демпинг. Цены были настолько бросовыми, что очередная дипломница заныривала к черномазым славянофилам всего на часок, а выпархивала назад уже с коробкой замшевых сапог. Бартер осуществлялся круглосуточно, поскольку спрос со стороны черного континента превышал предложение.

Компания выползла из ДАСа и устроилась на парапете в ожидании такси. Аксакал курса, испуская дух товарищества, надувал воздушные шары. Трагедия и совесть курса бросали в них стекляшки и внимательно вслушивались в разрывы. Аксакал безмятежно надувал новые шары и подавал их в массы.

— Артур курса! — построил Варшавского Орехов. — Видишь, тачка сворачивает? Держу пари: бутылку водки нам везет тот самый водитель!

— Сам Артур! — огрызнулся Варшавский.

— Ну и ладно, — не стал наседать Орехов. — Придется самому. — На просторе, взалкав алкоголя, Орехов мог на спор догнать любого лося, даже если от погони тот уходил бы в гору.

Независимо от того, что компания часто собиралась вместе за пузырем, каждый принимал на грудь свой отдельный напиток и по своей особой причине. Орехов пил генетически, Улька — как взрослое животное, Лопата — притупляла ощущения от случайных связей, Артамонов — за компанию, а Макарон — чтобы чаще попадать в нештатные ситуации, в которых он, будучи экстравертом, мог проявить себя двояковыпукло. Дебора вообще не пила, ее организм не умел вырабатывать ферменты, разлагающие алкоголь на кетоны и ацетоны. Точно так же, как ее психика не могла вырабатывать сыворотку против наглости.

В холлах ДАСа закончился просмотр матча чемпионата мира по футболу. Наша сборная выиграла у венгров 6:0. Бурные аплодисменты поначалу держались внутри здания, а потом перешли в овации и стали просачиваться на улицу. Наконец заскандировало и завибрировало телом все, что могло шевелиться. Обитатели ДАСа высовывались из окон, выползали на балконы и лоджии. Да здравствует Советский Союз! «Спартак» — чемпион только на заборах!!! Долой царя! Долой самодержавие! Бей мадьяр, спасай Россию! Да здравствует Сталин! Да здравствует Беланов! Свободу товарищу Протасову! Потом, как в тюрьме, забарабанили ложками по посуде и настолько вошли в раж, что в течение двух часов не могли остановиться. Лозунги взяли крен в сторону социалистического реализма. Ректора к ногтю! Коменданта на мыло!

Вахтерам пришлось вызвать коменданта, благо, жившего неподалеку. Тот прибыл и, проходя к подъезду, едва успел уклониться от пролетавшей мимо тумбочки. Наметанным глазом он засек нужную комнату — и сразу туда. Пятеро венгерских болельщиков с двумя сочувствующими кампучийцами мужественно раздирали на части трехстворчатый шкаф.

— Вы зачем это делаете?! — заорал на них комендант.

— В окно не пролезает.

Позже комендант объяснил, что, ответь они честно, их бы просто сдали в вытрезвитель. А поскольку они соврали, пришлось завести уголовные дела и отправить на родину вербальные ноты.

Сумасшествие не стихло ни к утру, ни к вечеру следующего дня. Коменданту, блюдя дружбу народов, пришлось выйти на силовые структуры. В результате заграноперации в следующем туре наши слили бельгийцам 3:4. Лишь после этого ДАС стих, и бал выпускников стал постепенно сходить на нет.

Глава 2. ИНСТРУКТАЖ В ЗАВИДОВЕ

На сессиях Варшавский умолял Артамонова не заниматься дзен-буддизмом не будить его по московскому времени. Сегодня внять полярным мольбам Варшавского было кстати — на двоих последняя бутылка пива «Афанасий» делилась гораздо проще. В протоколе ее распития зафиксировали, что присутствовавшие при этом Артамонов и Орехов поручают спящему по уважительной причине Артуру сдать бутылки, вновь сервировать мебель и ждать возвращения. В случае, если новобранцы не вернутся и безвестное отсутствие протянется дольше недели, сообщить родственникам, что мобилизованные пропали без вести уже дипломированными. А в случае если соня Варшавский не дождется призывников и улетит домой, пусть оставит в тумбочке хоть немного денег, свинья!