"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
Глаза Приама едва не вылезли из орбит.
— Как смеешь ты болтать всякий вздор, после того как всех нас подвергла опасности? Как смеешь ты своим поведением оскорблять честь нашего города?
— Отец, не говори так! — взмолился Парис. — Она моя жена!
— В каком смысле? — изумился Приам.
— Мы дали клятву друг другу в присутствии свидетелей. Боги свели нас, руководили нами, и теперь они должны нас защитить!
— Горе мне! — вскричал Приам.
— Великий царь, будь милосерден, — сказала я.
— Я-то буду милосерден! Но будут ли милосердны остальные — совет старейшин,
— Нужно надеяться… — начала я.
— Если бы все зависело от меня, — прервал меня Приам, — я бы принял тебя. Я готов поцеловать твою руку.
Он склонил голову — его изборожденное морщинами лицо оказалось совсем близко — и поцеловал мне руку.
— Я бы пригласил тебя во дворец и поздравил своего недавно обретенного сына с такой женой. Кто был бы не рад такой невестке? Если такая красавица поселится во дворце — это все равно что в нем поселится солнце. Но увы, она придет не одна — она приведет за собой беды и несчастья.
Он по-прежнему смотрел на меня, и я почувствовала, как смягчается его сердце. Так всегда бывало с людьми, которые смотрят на меня. До сих пор я не ценила этот дар богов, но теперь поблагодарила их.
— Гесиона не хочет возвращаться, но вместо нее приехала я. Одна царевна взамен другой!
— Не упоминай при мне о моей сестре! — резко сказал Приам, и я поняла, что сказала лишнее.
— Ведь ты не имел ничего против того, чтобы начать войну из-за Гесионы и навлечь тем самым на троянцев беды! — заговорил Парис. — Хотя Гесиона не хочет возвращаться в Трою.
— Это вопрос кровных связей, — ответил Приам.
— Что происходит, Приам? — раздался резкий голос за спиной царя.
Невысокая женщина в платье из тончайшей светлой шерсти появилась на крыльце. Голос выдавал, что лет ей немало. Наверное, это и есть Гекуба, догадалась я. С высоко поднятой головой она спустилась по ступеням и, излучая достоинство, подошла к нам.
Как только ее взгляд остановился на мне, я поняла, что она обладает необычайной силой и твердостью и, в отличие от Приама, смягчить ее сердце будет нелегко. Эта женщина не растает — как не тает снег на вершинах высочайших гор. Белой как снег была и кожа на ее лице. Наверное, в молодости это придавало ее внешности необычайную привлекательность.
— Парис? Ты вернулся?
Она протянула сыну руку. Парис поклонился, взял ее руку в обе ладони и пожал.
— Да, матушка.
— Наш сын вернулся не один, а с добычей. Он неплохо поживился!
— Что он привез? Золото? Скот? Рабов?
— Нет, его трофей в хозяйстве не пригодится. Он отбил жену у царя Менелая, царицу Спарты. — Приам указал на меня.
— Елена! Значит, это правда! — Голос Гекубы пресекся и перешел в шепот.
Перед маленькой властной женщиной я решила хранить почтительное молчание. Опасаясь каким-либо словом прогневить царицу, я ограничилась поклоном.
— Почему ты стоишь, как статуя? Не умеешь говорить? — обратилась ко мне Гекуба.
— Умею, но не смею, — ответила я как можно смиреннее.
— Себе на уме, значит! И ты, — Гекуба повернулась
к Парису, — ты навлекаешь на нас беду ради этой бессловесной бабы? Ее лицо скоро так же полиняет, как ее характер.— Она моя жена! — воскликнул Парис. — Я требую, чтобы ее перестали оскорблять!
Его слова услышали люди на площади и с жадным любопытством подошли поближе.
— Ты требуешь? Может, высечешь меня кнутом, как поступал с коровами, когда был пастухом?
— Прекратите! — приказал обоим Приам. — Пройдемте во дворец, площадь не место для разговоров.
— Вы приглашаете меня войти во дворец? — спросила я, не трогаясь с места.
Я знала: приглашение переступить порог означает, что меня признали — точнее, признали наш брак.
Гекуба приподняла бровь.
— Она все-таки умеет говорить! Уже лучше. Да, конечно, проходи во дворец!
Гекуба взмахнула рукой, приглашая нас.
Переступив мраморный порог царского дворца, я стала троянкой.
Во дворце было темно и прохладно. На мгновение мне показалось, что я снова очутилась в гроте Афродиты. Это впечатление усиливал легкий аромат роз, витавший в воздухе. Я заметила дымок, вившийся над курильницей, и поняла, откуда исходит аромат. Я не в волшебной пещере, а во дворце правителя самого богатого города мира, и на меня взирает не богиня любви, а его жена, настроенная весьма недоброжелательно.
А теперь, сын мой, мы можем поговорить, — произнес Приам.
— Да, ты прав, — сказала Гекуба, встав рядом с Приамом.
Она едва доходила ему до плеча. Ее интонация не располагала к беседе, ни дружеской, ни деловой.
Парис указал в сторону подушек, разложенных между колоннами:
— Разве мы не присядем?
— Всему свое время, — резко ответила Гекуба, продолжая стоять.
Возможно, она считает, что первой слово держать должна я? Я огляделась в надежде, не избавит ли меня кто-нибудь от этой миссии. Но все стояли с непроницаемыми лицами и плотно сжатыми губами. Я собрала в кулак мужество и обратилась к Афродите с просьбой вложить в мои уста нужные слова.
— Законы крови — священные законы, — осторожно начала я, ибо не знала, насколько священными они считаются у троянцев. — В наших жилах течет общая кровь. По моему отцу Тиндарею мы родственники. У Атланта было две дочери, их потомками являются Лакедемон, предок спартанцев, и Дардан, основатель Трои.
— Не столь уж мы близкие родственники, — возразил Приам. — И какое значение имеет это родство, если твой отец — не Тиндарей?
Мои глаза привыкли к полумраку, и я стала различать лицо Приама. Оно не выражало никаких чувств, и приязни тоже. И все же я понимала, что нравлюсь ему. Я слишком хорошо знала этот взгляд.
— Великий царь, я не смею говорить о своем отце, — ответила я и склонила голову в знак покорности.
— Зато я смею, — вмешалась Гекуба. — Тиндарей не имеет к ней никакого отношения. Посмотрите, от нее же исходит сияние. В зале стало светлее.
Похоже, это вызывало у нее досаду.
— Но мы с вами, почтенная царица, состоим в родстве, которое отрицать невозможно, — повернулась я к Гекубе. — По материнской линии. Феникс — наш общий предок.
— Что это значит? — Гекуба нахмурилась.