"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10

Я никогда не видела ничего подобного: надо же! Мостить улицу, на которой нет домов, просто пустое место!

— Храм Афины, дворец, жилые покои царских детей — все это находится дальше, на самой вершине холма, в Пергаме. Все сыновья и дочери царя живут в покоях при дворце. А я хочу построить для нас с тобой отдельный дворец! Почему мы должны быть как все?

— Мне кажется, не следует на этом настаивать…

— Глупости!

Навстречу нам под горку со всех ног бежал юноша, чудом удерживая равновесие.

— Троил! — В голосе Париса звучала нежность.

Значит, это и есть его любимый младший брат.

— Это правда? Ты вернулся, Парис! — Троил остановился, тяжело дыша.

У него были светлые волосы, лицо в веснушках, с открытым, радостным выражением.

— Как видишь — правда, — ответил Парис.

Троил повернулся ко мне.

— А это кто?

— Я привез с собой жену, — объявил Парис.

— Как?.. — растерянно спросил Троил.

— Я все объясню, когда придем к отцу. Хотя охотно рассказывал бы эту историю сотни раз.

— Эней! Ты доставил моего брата домой в добром здравии, как и обещал!

— Я доставил его домой, это верно. В добром ли он здравии — другой вопрос.

— Вот как? А выглядит он хорошо, — снова растерялся бедный Троил.

— В том-то и беда… Выглядел бы он похуже, может, все и обошлось бы. Ладно, поживем — увидим, — пожал плечами Эней.

Мы продолжили путь, Троил присоединился к нам. Вдруг показалась женщина, которая тоже бегом спускалась по улице навстречу нам и с разбегу, раскинув руки, бросилась на шею Энею.

— Моя жена Креуса, — представил он ее, когда смог говорить.

Креуса была миниатюрная, светловолосая, с красивыми чертами лица и с быстрыми глазами, которые все примечали. Они остановились на мне, глядя открыто и прямо.

— Кого привез Парис? — спросила она.

— Он называет ее женой, — ответил Эней.

— Не понимаю….

— Я все объясню, когда увижу царя с царицей, — перебил Парис.

— Вот как!

И Креуса повернулась спиной, потеряв ко мне интерес.

Я не привыкла к такому отношению. Радовало оно меня или обижало? Пожалуй, и то и другое.

По мере нашего приближения к дворцу из домов выходили новые и новые люди, привлеченные большим военным отрядом, который сопровождал нас. Все жители города были хорошо одеты и как на подбор красивы. И впрямь: богоподобные троянцы, слава о красоте которых идет по всему миру. Оказалось, это чистая правда.

Вот мы и достигли вершины холма. Перед нами открылась большая площадь. Путь занял много времени, гораздо больше, чем из Нижнего города на берегу Еврота до царского дворца в Спарте. Троя действительно поражала размерами.

Вид с вершины открывался необыкновенный: с трех сторон простирались равнины с точками деревьев, а с четвертой переливалось синевой море. Двухэтажный дворец с очень широким портиком опоясывали ярко окрашенные колонны.

На крыльцо вышел старик и приложил ладонь к глазам. Я сразу догадалась, что это Приам. Он был высокого роста и сохранил властный вид, несмотря на преклонный возраст. Туника не болталась на нем, как на скелете, а ниспадала складками, как на воине.

— Отец!

Парис протянул руки и бросился навстречу царю.

— Мой дорогой сын! Ты вернулся!

Приам обнял Париса.

Эней почтительно склонил голову перед старым царем и сказал:

— Царь, ты велел мне доставить Париса домой целым и невредимым. Я выполнил твой приказ.

— Вечером устроим пир, и вы расскажете о своей поездке! — кивнул Приам.

Оглядев нас, он спросил:

— Как, Гесионы с вами нет? Что она сказала?

— Мы не видели ее, но, судя по всему, она не хочет покидать Саламин, — ответил Парис. — Она довольна своей жизнью там, к тому же она уже старая. Какой смысл нам был похищать ее? Или ты предпочел бы видеть ее печальной здесь, чем счастливой у себя дома?

— Ее дом здесь! — громовым голосом пророкотал Приам, напомнив мне Зевса.

— Человек может поменять свой дом. Я, например, поменял пастушью хижину на царский дворец. — Парис взял меня за руку и вывел вперед. — И она тоже поменяла свой дом, приехала из Спарты в Трою.

— Что ты хочешь сказать? — сурово спросил Приам. — Кто это, Парис?

— Разве ты не знаешь, кто это?

— Я вижу ее в первый раз.

— И все же ее нельзя не узнать. Посмотри внимательно в это лицо.

Приам прищурил глаза и стал всматриваться в мое лицо. Потом отрицательно покачал головой. Раньше никто так не поступал: меня всегда узнавали.

— Отец, подойди поближе. Только одна женщина на свете выглядит так, и ты прекрасно знаешь, кто она.

— Да, — ответил Приам. — И лицо этой женщины говорит мне, что на старости лет я стал лжецом! Я никогда не лгал. Никогда!

— Что это значит? — Парис отпустил мою руку.

— Это значит, что за ней уже приезжали. Требовали вернуть. Чем только не угрожали, если я не верну царицу Спарты! Я решительно сказал посланцам Менелая, что знать ничего не знаю, что Елены здесь нет, что мой сын ее не похищал. Я отправил послов прочь. А теперь вижу: из-за тебя я стал лжецом!

— Но, отец, откуда же ты мог знать? Ты говорил правду. Что ты знал тогда, то и сказал.

— Мне следовало лучше знать характер своего сына! Тогда я мог бы предвидеть твои поступки. Но вижу, я совсем тебя не знал! Меня предупреждали, мне говорили, что ты не получил надлежащего царевичу воспитания, что тебе неведом благородный образ мыслей! Я прогнал этих людей, как клеветников, а теперь жалею!

Все время, пока они препирались, я молчала. Подумав, что мне пора принять участие в разговоре, я сделала шаг вперед, только шаг. Я понимала, что ближе подходить нельзя, так же как и сопровождать свои слова жестами: это могут воспринять как недостаток почтительности.

— Великий царь Приам! Я Елена Спартанская, это правда, как и то, что я была женой Менелая. Я приехала с Парисом по своей собственной воле, он меня не похищал. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-нибудь в Трое — довольно того, что страдают в Спарте. Часто счастье одного человека является причиной несчастья многих. Благодаря твоему сыну Парису, великий царь, я впервые в жизни узнала счастье и не в силах была отказаться от него. Но мне нестерпима мысль, что мое счастье может причинить кому-то горе.