Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

— То-есть как? — опешил Горовой.

— Не в ближайшее время, а… — Кравцов посмотрел на часы, — а в данную минуту прибыла на шахту эта мудрая машина и внимания к себе требует.

Горовой растерянно взглянул на него, да так и остался с разинутым ртом. Неясный гул прошел по залу. И капельмейстер на хорах, не разобрав, в чем дело, на всякий случай взмахнул своей палочкой, и грянул туш…

Яркий полдень. У эстакады стоит толпа шахтеров. С удивлением и интересом разглядывают они необычную машину.

Конструктор Трофименко и его помощник испытывают угольный комбайн на поверхности перед спуском в шахту. Спокойно гудит мотор, споро вращаются диски с густо посаженными зубцами.

Длинный, приземистый корпус комбайна медленно движется по земле, словно утюжит ее своей тяжестью.

Шахтеры — одни с восторгом, другие с недоверием — следят за всеми эволюциями машины.

— Это, хлопцы, шо за танк такой?

— Та цэ ж нэ танк, цэ комбайн!

— Вот зверь-машина! «И гудэ, и шумэ, дрибен дощик идэ!»

Продвигаясь вслед за комбайном, конструктор и слесарь не обращают внимания на град шуточных реплик:

— Хлопцы, а как же он в шахту попадет?

— Говорят, для него особый ствол построят!

Дружный смех в толпе.

— Так ведь он, чертяка, ни в какой ствол не пролезет!

Трофименко спокойно объясняет шахтерам:

— Комбайн собирается и разбирается по частям. Ведущая часть с мотором — отдельно, «грузчик» для навалки угля — отдельно, бар с режущей частью — тоже отдельно…

— А что ему резать полагается?

— Уголь!

— Так это же просто врубовка новой конструкции — и все дело! — убежденно замечает молодой круглолицый врубовый машинист в полосатой тельняшке.

— Нет! — терпеливо отвечает Трофименко. — Горный комбайн ведет одновременно и зарубку, и отбойку, и навалку угля на транспортер.

— Вот это да-а! — восхищенно ахает парень в тельняшке. — Ледокол!

Резкий автомобильный сигнал. Толпа раздается в стороны, уступая дорогу грузовику, груженному углем.

На плитах антрацита стоит с лопатой через плечо Василий и рядом с ним такой же могучий здоровяк.

Шофер, веснушчатый малый с копной выгоревших на солнце волос, аккуратно пристраивает борт своей трехтонки к комбайну.

— А ну, показывай, где тут твой навалоотбойщик? — деловито спрашивает Вася и, напрягаясь, подымает огромную глыбу угля.

— Вот он, — просто указывает конструктор на «грузчик» и отходит чуть в сторону.

Описав дугу, с грохотом падает глыба антрацита. Облако черной пыли, скрежет железа — и тотчас же слева от комбайна прямо в толпу брызжет поток угля.

— А ну, еще!

— Еще, еще давай!

— Держись, Васька!

Подстегиваемые выкриками, Вася и его напарник азартно сбрасывают вниз глыбу за глыбой.

Из комбайна широкой струей льется уголь.

Лица молодых шахтеров лоснятся от пота. Им трудно поспевать за машиной, с неуловимой быстротой перебрасывающей уголь.

— А ну, нажми! Давай!

— Мало каши поели!

Еще несколько взмахов — и, выбившись из сил, Вася бросает лопату и, устало дыша, вытирает рукавом вспотевшее лицо.

Смех, крики и свистки встречают побежденных.

Протяжный сиплый гудок зовет людей на работу. Толпа начинает медленно расходиться, спрыгивают с трехтонки Вася и его злополучный товарищ. Через несколько секунд вокруг комбайна остаются только четыре человека: конструктор, слесарь, молодой врубмашинист в тельняшке и вышедший из грузовика веснушчатый шофер.

В прищуренных глазах шофера прыгают веселые искорки.

— Чуда-а-аки, ей-богу, я ж им говорил: «Не лезьте на позор», — а они на мускулы свои понадеялись, тоже мне умники нашлись — с машиной тягаться!

Осматривая машину, шофер не в силах скрыть своего восторга:

— Ах, машина! Сила-то какая, а? Сил на сто, сто двадцать, не меньше!

— Восемьдесят сил, — поправляет врубмашинист.

— Восемьдесят, верно, угадал!

— А я не угадываю, я по звуку определяю, — солидно отвечает шахтер.

Трофименко заинтересован:

— А вы что же, врубмашинист?!

— Врубмашинист! — с достоинством произносит шахтер. — Потомственный врубмашинист! С самой, можно сказать, колыбели, как появились врубовки, их мой отец тут на шахтах нянчил… и меня к делу приучил. Много мы видели с ним, а такой еще не было.

— Можно ближе посмотреть? — Он наклоняется к комбайну. — Хитро, хитро!.. — говорит он, продолжая приглядываться к машине. — Красивая ваша машина, ничего не скажешь… Не видел такой. Новая?

— Первый образец.

— Эх, интересно как!.. Послушайте! — неожиданно говорит он. — Возьмите-ка меня… поработать на ней, а?

— Вы что, серьезно? — радуется инженер. — Так, пожалуйста, с дорогой душой. Хоть партком уже выделил людей для испытания машины, но я лично буду просить за вас.

— Уж больно машина занятная. Не видел такой, — смущенно и как бы оправдываясь объясняет молодой шахтер. — Так возьмете? Не пожалеете! Я комсомолец!.. — прибавляет он.

— Уже взял! — улыбаясь, говорит Трофименко.

— А меня можно? — робко спрашивает шофер и искательно заглядывает в глаза конструктору. — Я тоже комсомолец!

— Куда? — удивился слесарь.

— А сюда же… к этой машине.

— А вы тоже врубмашинист?

Лицо шофера озаряется улыбкой.

— Нет, мне уже сколько раз предлагали — все отказывался. Нет, я скорость уважаю! Шоб ветер свистел и столбы навстречу бежали.

— В шахте не разгонишься, — мрачно замечает слесарь.

— Да… А красивая ваша машина! Я, понимаете, с детства машину люблю, — говорит он и спешит рассказать о себе все: — И в МТС с тракторами дело имел, и на фронте танки чинил. А такой не видел… Интересно!

— Механику ты, видать, знаешь, — хмуро замечает врубмашинист. — Ну, а горное дело?

— Я грамотный, семь классов кончил. Овладею и горным делом.

Трофименко вдруг рассмеялся тепло, счастливо…

— Что вы? — удивился шофер.

— Ничего, ничего! Пришло-таки времечко! Чтоб наняться в шахту, в шахтеры, человек говорит: «Я грамотный, я семь классов кончил». Грамотные пойдут теперь шахтеры, высокограмотные!